Атлетические упражнения? подумал Клифф. Дипломатическая поза? Ритуал? Межзвездный театр кабуки?
Существо носило облегающую сине-зеленую одежду, повсюду бугрились и пульсировали могучие мышцы. Казалось, что это одеяние нанесено из распылителя, а в одном месте из-под него выдавался крупный пучок трубок… гениталии? Если так, то это самец – половые органы не между ног, а выше – там, где у людей пупок. Эти трубки под взглядом Клиффа тоже налились и стали бугриться. Гениталии-мышцы?
Одежда облегала почти всё тело, включая колоссальные ноги с хватательными пальцами, но не кисти рук и не голову. Голова оказалась треугольной. Пара крупных черных глаз. Носа не было заметно, вместо него посередине лица три больших дыры подчеркивали треугольную форму лица, и вокруг каждой вились густые черные заросли волос, будто диковинные усы. В широком овальном рту виднелись два ряда равномерно расположенных серых зубов. Лицо чужака было бесстрастным.
– Он хочет проводить нас для демонстрации приготовленного ими, – сказал Крутильник.
Клифф разглядывал чужака. Судить о его намерениях, разумеется, не представлялось возможным. Голова походила на перевернутую египетскую пирамиду. На лице возникло свирепое выражение: рот задергался, тонкие губы откатились, обнажив сложное переплетение мышечных связок вокруг серых клацающих зубов. Затем губы сомкнулись, зубы снова клацнули друг о друга. Он заметил, что передние три зуба в каждом ряду теперь заострены. Поменяли форму, пока Клифф рассматривал лицо? Зловещий у них вид. А губы уже выпятились, скрывая резцы.
– Изменения лицевой анатомии, – шепнула Бет, придвинувшись к нему. – Может, это их способ… сигнализации? Приветствия?
– Кажется вероятным, – сказал Крутильник.
– Ты не знаешь? – спросил Клифф.
– Нас редко допускают в такие районы. Этот житель, судя по всему, недавно разработан метанодышащими.
– Ладно, давайте условно называть их триангуляторами, раз у них головы треугольные. Ну и что дальше? – проговорила Бет.
Чужак отступил в сторону и сделал трехрукий жест. Отряд двинулся вниз по узкому каменному бассейну. Когда люди стали удаляться от собора, тот снова изменился. Крутильник сказал:
– Планета Глория обладает внутренним источником тепла. По сравнению с менее обширными областями, где вы ранее побывали, она как теплокровное животное.
Рыжеватая порода стонала и растягивалась. Отряд осторожно продвигался вперед, наблюдая, как выползает из пола высокий клиновидный монумент. За считаные мгновения он разделился на розовые человекоподобные статуи. Клиффова встройка их быстро опознала: четыре фигуры в стиле модерн представляли математику, риторику, музыку и диалектику. Он их смутно помнил по давним урокам классических наук в старших классах. Земные образы, переданные в знак приветствия среди прочей обширной информации с «Искательницы» на Глорию.
– Они в знак приветствия напоминают нам о нашей собственной истории, – предположил Клифф.
Музыку воплощала застывшая женщина, бьющая в каменные колокольчики. Математику – крупноголовая птица, парящая на величественно изогнутых крыльях с устремленными вперед маховыми перьями.
Клифф увидел на дальней оконечности впадины изогнутые пандусы и прикинул, что те длиной несколько сотен метров каждый. Или… он присмотрелся внимательней… один большой петляющий пандус? Конструкция источала слабое оранжевое сияние. Ее окружали широкие клинья из блестящего металла с какими-то равномерно размещенными прожекторами. Всё сооружение окружала массивная блестящая рама.
– На вашем языке это называется лентой Мёбиуса, – нарушил молчание Бемор-Прим. – На нашем – крутовраткой.
Слабо светящаяся лента Мёбиуса охватывала площадь примерно с футбольную арену. Она вздымалась и опадала в пределах металлической рамы, поверхность ее каким-то образом мерцала и подрагивала, точно под текучей водой. Потоки воздуха, что ли?
Диковинный триангулятор произнес гортанную фразу. Крутильник перевел:
– Они желают продемонстрировать свой уровень познаний.
– В геометрии? – спросила Бет.
– В гравитационных квантовых эффектах.
– С помощью металлической полосы? – уточнил Клифф.
– Нет, – сказал Крутильник. – Мы, обитатели Паутины, лишь понаслышке знаем о таких вещах. Не металлическая она. И даже не твердая, кстати говоря. Она из пространственно-временной пены.
– Э… А… Но… А зачем это?
– Для искривления пространства-времени в малых масштабах, не требующих крупных масс.
– Значит, – протянула Бет, – эта штука поможет усовершенствовать гравиволновый передатчик?
– Вероятно. В ее конструкции задействованы фундаментальные принципы квантовой механики. – Крутильник, извиняясь, поклонился. – Я с трудом понимаю их, а создатели, – он указал на кряжистого триангулятора, – не слишком общительны.
– Но нам ведь показывают, – сказал Клифф.
– Да. Я никогда такого раньше не видел. Даже на снимках.
Бемор-Прим громко провозгласил:
– Длины волн крутовратной динамики подходят. Ученые моей Чаши Небес информировали меня о возможности осуществления таких идей.
Группа сбилась поплотнее и приблизилась к полосе. Та поблескивала собственным свечением и слабо шипела. Клифф уловил запах озона. От конструкции исходило еле слышное гудение.
Он вспомнил, чего ему стоило посещение гравиволнового излучателя. Массив антенн невелик, но эффекты создает грандиозные. Рядом с ним, блин, погибнуть было легко.
– Для искривления пространства-времени ведь нужны большие массы?
– Видимо, это необязательно, – сказал Крутильник. – Данной моделью они желают показать, что квантовомеханическое запутывание, будучи правильно использовано, порождает псевдогравитационные эффекты ближнего поля.
Бет вздохнула:
– А можно пока прогулять физику?
Клифф уловил в ее чертах решимость подразнить Крутильника и чужака-верзилу. Бет прыгнула вперед, выгнулась в воздухе и приземлилась на ленту Мёбиуса. Опустилась она плавно, мягко, как во сне. Или в ускоренной съемке.
Он повторил за ней – прыжок, изгиб, мягкое приземление. И почувствовал дразнящую легкость. Гравитация в направлении, перпендикулярном пандусу, составляла около 0.5 g. Но полоса там проходила не на уровне пола. Бет энергично зашагала вперед. Он следом. Они шли пружинистой походкой, слыша странное жужжание под ногами.
Крутильник и триангулятор замерли. Было ясно, что они не ожидали подобного.
Клифф и Бет продвинулись дальше, то есть вперед и вбок. Странно это – видеть, как изгибается пол, но не прикладывать больших усилий, чтобы удержаться. Голова кружилась. Локальная сила тяжести на полосе неизменно была направлена им под ноги. Лента каким-то образом компенсировала локальную гравитацию так, что оставалась лишь компонента, перпендикулярная поверхности. Клифф и Бет аккуратно преодолевали изгиб. Помаленьку, потихоньку. У Клиффа внутри орала тревожная сирена: тело его расположилось под острым углом к полу рядом с лентой. Глаза и вестибулярный аппарат подавали мозгу противоречивые команды.
Он зажмурился. Потихоньку, помаленьку… всё вроде бы хорошо.
Потом осознал, что Крутильник обращается к ним. Чужак говорил спокойно, терпеливо, тоном психолога, уговаривающего самоубийцу слезть с карниза. Клифф игнорировал слова. Ему стало не по себе.
– Следуй за мной, – приказала Бет.
Она пустилась неравномерными скачками. Он повиновался. Отчего-то в движении ему было легче.
Лента была длиной несколько сотен метров, и, пробегая по ней, Клифф наблюдал, как выгибается палата вокруг. Равновесие ему не изменяло ни на миг.
И вот они вернулись в стартовую точку, пробежав несколько сотен метров. Мир за пределами ленты перевернулся вверх тормашками. Бет засмеялась, Клифф присоединился. Ну и дела!
Крутильник и остальные наблюдали, тревожно хмурясь. Триангулятор хранил стоическое спокойствие, но заинтересованно крутил крупной головой при каждом их шаге. Они спрыгнули и приземлились снаружи.
– Вуаля!
Люди зааплодировали. Бемор-Прим тоже попытался, но скорее неудачно, и издал высокий свист.
– Вы не испугались? – спросил Крутильник, сложив руки в жесте тревоги. – А следовало бы.
– Почему? – спросил Клифф.
– Вы, вероятно, не отдавали себе отчета, что лента находится в полностью запутанном квантовом состоянии. Там используется система, подобная микроскопическим резиновым лентам. Атомные энергетические уровни смешиваются с гравитационными, поскольку и те и другие квантуются. Это позволяет манипулировать гравитационными эффектами.
Клифф нахмурился. Он никогда не любил подобных заумных рассуждений. Двигатели «Искательницы солнц» как-то работают, ну и пусть себе, а в детали и теорию он не вдавался – или не хотел вдаваться.
– И что?
Крутильник развел всеми руками, словно упирая на очевидность.
– Запутанность может разрушиться! Поддержание основательно запутанного квантово-гравитационного состояния затруднительно.
– И что? – Бет тоже нахмурилась. – Похоже на беговой тренажер, не более того.
Нависавший над ними триангулятор, судя по всему, пользовался услугой автоперевода. Он шагнул вперед, на массивном теле взыграли мышцы, три руки описали сложные дуги. Чужак испустил несколько протяжных кашляющих фраз.
– Они ленту такой задумали, – сказал Крутильник. – Они изучали ваши способы атлетических тренировок. Чтобы вам удобнее было.
– Ну и? – настаивал Клифф.
– Они не хотели вас беспокоить.
– Ну и?
– Если состояние разрушится, вся гравитационная энергия высвободится.
Бемор-Прим прогромыхал в сторону триангулятора:
– Вам действительно доступна такая технология?
– Да мне как-то наплевать, – сказал Клифф. – И что, блин, с того?
– Если бы вы слишком сильно напрягли ленту, она бы разорвалась и высвободила эту энергию. В таком случае мы бы все погибли.
– А предупредить, вы меня простите, заранее нельзя было? – возмутилась Бет.