Ее внезапно охватило желание, отчаянное желание убраться с этого корабля.
– В любом случае я не люблю бридж, – говорил Джек. – Всегда считал, что женщины куда искуснее в подсчете карт, нежели мужчины. Еще одна женская загадка.
Он почесал живот Китти. Собака лежала на спине, задрав лапы и вывалив язык. Китти умела вызывать у Джека любовь. Мэдди поразило неожиданное осознание: они с Китти находятся для ее мужа на одном уровне. Она тоже умела заставить супруга мурлыкать как котенок. Этому быстро учишься.
– Тогда мне хотелось бы знать, – произнесла Люси Дафф-Гордон, – почему столь многие из нас не занимаются бизнесом, со всеми-то нашими загадочными талантами?
Ее муж, сэр Дафф-Гордон, кашлянул в рукав.
– Я уверен, не все девушки интересуются этим, дорогая. Миссис Астор, можете взять мою раздачу, если пожелаете, – он поднялся из-за стола, протягивая Мадлен карты. – Правда, тогда вам придется играть в паре с моей супругой. Делайте ставки на свой страх и риск.
– Никому не смешно, – заметила Люси, сортируя карты в руке.
– Я не смогу, – поспешно возразила Мэдди.
По правде сказать, она просто не любила бридж. Слишком уж сильна оказывалась ассоциация с обществом матери; с долгими часами обмена сплетнями за чаем и шерри под шлепки карт по стеклянному столу. Ей не хотелось подобного будущего, пусть Мадлен и знала, что таковым оно и будет. Даже если сплетни приносят выгоду.
Мадлен предпочитала более активные игры. Теннис, верховая езда, даже парусный спорт. Она слышала, что на борту есть корт для сквоша с балконом для зрителей. Профессиональный инструктор и все такое. Мадлен жалела, что сама не в состоянии играть – о беге не могло быть и речи. Господь свидетель, как она нуждалась хоть в капле движения… а они наверняка просидят весь вечер на мягком месте с самого ужина и до фортепианного концерта в гостиной, на который все планировали сходить. Гостиная, по крайней мере, была прекрасной, с обюссонскими гобеленами и витражными окнами.
Мадлен, однако, осталась следить, как они разыгрывают партию: леди и сэр Дафф-Гордон против миссис Флетчер и доктора Элис Лидер. В основном чтобы посмотреть, не скажет ли Люси что-нибудь едкое о ком-нибудь еще на корабле. Единственное, что Мадлен ненавидела больше, чем сплетни, – оставаться от них в стороне.
Кроме того, ей нравилось наблюдать за людьми. Можно столько всего узнать о человеке, который не догадывается, что на него смотрят.
Элис Лидер, однако, вызывала у нее неловкость, но Мадлен почему-то никак не могла сформулировать причину. Казалось забавным видеть доктора в этой компании – в темно-коричневой юбке и в строгих очках, с чопорно заколотыми волосами. В отличие, скажем, от леди Дафф-Гордон, которая всегда так красиво одевалась. Сегодня – в нежно-розовый шелк с крошечными бутонами роз. Эти две женщины были словно день и ночь.
– Где Гуггенхайм? Берет уроки вокала у своей французской певички? – поинтересовался Джек, и мужчины зафыркали.
Не оттенок ли зависти различила в его тоне Мадлен? Все знали, что нанятая певица, которую Гуггенхайм взял с собой в поездку, по ночам отнюдь не учила его французскому. Не французской музыке, по крайней мере.
– Полагаю, что да, – отозвался сэр Дафф-Гордон, сбрасывая карту; его выбор заставил супругу застонать.
– Может, отсыпается после увлекательной ночи, – съехид-ничал Марк Флетчер.
Доктор Лидер оторвала взгляд от своих карт.
– Увлекательной?
«Не упоминайте сеанс при докторе», – хотела сказать Мэдди, но понимала, что эта компания все равно не послушает.
– Вчера мы провели спиритический сеанс, – как обычно прямолинейно ответила леди Дафф-Гордон. – Вышло вполне… живенько.
– Вы, полагаю, выступаете против подобного, – заранее обиделся мистер Стед, как Мадлен и предполагала.
– Многим моим коллегам спиритизм кажется весьма занимательным, – ответила доктор Лидер.
– Какой дипломатичный ответ, – заметила леди Дафф-Гордон с резким смешком.
– Но не вам, как я понимаю, – сказал Стед. – Даже неверящий человек не стал бы отрицать, что у нас вчера случился контакт с другим миром. В комнате было… нечто.
Его слова проникали Мэдди под кожу, холод пробирал до костей. Старик, как и она сама, знал правду о том, что произошло.
– Стол под нашими ладонями содрогнулся, – продолжил он.
И Мэдди вспомнила. Прошлая ночь казалась ей сном, но теперь она убедилась, что все было реально. Слишком реально.
– Налетел ветер и задул свечи, – говорил Стед, – и в каюте стало холодно. Все классические признаки присутствия духа.
«Перестань болтать, – мысленно приказала ему Мадлен, подсознательно опасаясь, что дух можно призвать одними лишь разговорами о нем. – Дух вам не игрушка, не диковинка. Он опасен».
– Я занимаюсь оккультизмом уже много лет, – все не унимался Стед, – и часто в обществе великих медиумов. Могу честно сказать, что еще никогда не ощущал столь сильного присутствия, как прошлой ночью.
Мэдди глубже вжалась в кресло, все с бî́льшим отчаянием желая сбежать. Холод теперь пробирал ее насквозь, зарождаясь в животе и переползая в грудь, словно ледяная морская вода.
– Быть может, потому, что мы на воде. Она легче земли. Духи сталкиваются с меньшим сопротивлением. Да, это объяснило бы многое из того, что мы видели вчера. – Стед кивнул, хотя никто с ним не спорил; он говорил так, будто дух обладал телесностью…
– Итак, вы утверждаете, что на воде духи более могущественны, нежели на суше, – подала голос Кэролайн Флетчер, перебирая карты в руке, – потому что они встретили бы меньшее сопротивление? Как с электричеством?
– Совершенно верно, – подтвердил Стед. – Как телеграф. Как та машина Маркони. За исключением того, – он умолк, и Мэдди поежилась в повисшей тишине, – что духи могут обитать не только в воздухе, но и в людях.
– Что? – вырвалось у Мэдди прежде, чем она это осо-знала.
Муж бросил на нее косой взгляд.
– Вы имеете в виду некую одержимость? – спросила Люси.
– Именно, мадам, – ответил Стед. Он мрачно переводил взгляд с одного присутствующего на другого. – И, овладев телом, они становятся наиболее опасны. Дело в том, что тогда они обретают плоть и кровь. Они могут действовать в соответствии со своими желаниями, каковыми бы те ни были.
– Прошу прощения. – Мэдди вскочила на ноги – насколько вообще могла вскочить в нынешнем положении.
Жажда убежать стала непреодолима. Мадлен рисковала вызвать переполох, но больше не могла сидеть.
– Я плохо себя чувствую. – Она слабо улыбнулась, указывая на живот, потому как знала, что никто не будет расспрашивать дальше.
Мэдди толкнула стеклянные двери и поспешила по палубе, не обращая внимания на оклики мужа. Позже скажет, что ей стало так нехорошо, что она не могла его дождаться. Он не разозлится на ее уход. Он плохо переносил любые болезни. Джек был в ладах с великим множеством вещей – притворство, собаки, бесполезные изобретения, – но не с болезнями. Не в его характере.
Мэдди просто не могла вытерпеть больше ни минуты. Остальные могли потешаться над сеансом и вести себя так, словно это некий трюк, но она знала, что никаких трюков не было. Все по-настоящему.
Они прикоснулись к злобному духу, который забрал Тедди, к чистому злу, чем бы оно ни оказалось.
И он все еще здесь, навис над кораблем. Что, если он принял чей-то облик, кого-то из той каюты, кого-то, кто скрывается в коридорах, поджидая новую жертву? Стед только что сказал, будто это возможно, что этот злобный дух способен проскользнуть в тело живого человека и подчинить его своей воле. Теперь все происшествия и несчастья их грандиозного тура обрели смысл. Слуга, выпустивший Китти из гостиничного номера в Каире, и масса беспокойства по этому поводу. Провожатый, который дал ей слишком горячую лошадь в Монтре. Вор, что загнал Мэдди в переулок у открытого рынка во Флоренции. Джек сказал, мол, это обычный карманник, однако Мэдди видела в его глазах нечто зловещее. Все они, все до единого – марионетки демона, посланные воплотить проклятие.
Разумеется: вот так Тедди и погиб. От руки кого-то на борту этого корабля, кто даже, возможно, не подозревает о том, что натворил. Может, поэтому в ней по-прежнему таилось это дурное, гнетущее чувство?
Некоторые могли счесть ее юной и наивной – даже избалованной, – по сравнению со всеми этими маститыми, знаменитыми людьми наверху, смеющимися, играющими в карты, но Мадлен Астор понимала, как они беспечны. Они хотели верить в духов и призраков, но закрывали глаза на опасность. И понятия не имели о том, что смерть простерла над ними костлявую длань.
Над всеми ними.
Мадлен догнали шаги, и она резко обернулась. За ней следовала Кэролайн Флетчер.
– Ты в порядке? Решила тебя проводить в каюту, ты нас здорово напугала.
Прежде чем Мэдди успела хоть что-то сказать или сделать, Кэролайн бросилась вперед и крепко взяла ее за локоть, чем напомнила мать. Мадлен позволила себя сопровождать. Ощущение теплого человеческого тела рядом успокаивало, удерживало.
– Меня очень тревожат все эти разговоры о духах, – произнесла Мэдди. – Просто мы с Джеком натерпелись страха, пока путешествовали. Болтались от одного замка к другому, и всякий обязательно с привидениями, если судить по рассказам, – она подавила рыдания. – А теперь еще потеряли бедного милого Тедди…
– Не стоит недооценивать влияние беременности, – Кэролайн кивнула на раздутый живот Мэдди. – Из-за нее ты куда чувствительнее ко всему вокруг. Почти невыносимо чувствительной.
– Да… Ты понимаешь… Ты и сама не так давно это переживала, да?
Мэдди подумала о ребенке Флетчеров, прекрасной малышке; жаль, что ее чаще всего оставляли с няней. Мэдди не отказалась бы от возможности немного поупражняться в обращении с настоящим младенцем. Кэролайн лишь улыбнулась – такой блаженной улыбкой могли одарить лишь молодые матери. Мэдди с нетерпением ждала, когда сможет так же.
Они вошли в ритм, шагая в ногу, словно лошади в упряжи. В тот момент могло даже показаться, что Кэролайн – одна из ее давних подруг. По крайней мере, она была ближе по возрасту, чем остальные дамы, и общаться с ней было легко.