как остаюсь здесь одна. Мурашки по коже.
– Суеверная? – поинтересовался Лес и сунул нос в шкаф. – Слыхал, что некоторые шишки думают, мол, на корабле водятся привидения, – добавил он, оглянувшись через плечо с кривой усмешкой.
Вайолет шагнула было вперед, словно хотела помешать Лесу рыться в ящиках, затем передумала и задержалась рядом с Даем.
– И экипаж. На корабле странно, тут не поспоришь.
Лес рассмеялся.
– Да откуда ж тут призраки? Он новехонький. На нем никто не умирал, кроме…
– Кроме мальчика, – Вайолет потерла плечи, будто ее пробрал озноб. – И не он один: в каждом рейсе случаются смерти, просто большинство пассажиров о них не слышат. Члены экипажа по большей части. Несчастные случаи. В этом рейсе что-то не так. Я бывала на многих, мне виднее.
Дай не был уверен, верит ли Лес в призраков. Сам он вырос в окружении всего этого, с верой в волшебный народец и злых духов, которая приживалась в основном среди бедных и необразованных – по иронии судьбы, это были самые верующие люди, каких он только знал. Такие бы потребовали казнить его публично, если бы пронюхали о желании, которое он таил в душе, а потому Дай давным-давно решил не иметь с ними – и с их восприятием магии – ничего общего.
– Ага! – воскликнул Лес и развернулся с бутылкой. На вид это был чрезвычайно модный американский виски – вроде бы его называли бурбон. – Ви? – фамильярно позвал Лес, доставая стакан. – Да не волнуйся… Плеснем в бутылку воды. Он ни за что не заметит разницы.
– О нет, мне нельзя, – нервно отозвалась Вайолет, хоть и не велела ему прекратить. Никто никогда не говорил Лесу прекратить.
– Ну, значит, только джентльмены, – заявил Лес, наливая себе напиток и протягивая второй стакан Даю.
Дай отхлебнул – обжигающее тепло было приятным и помогало расслабиться. Одновременно вскинулись противоречивые чувства: желание напиться с Лесом виски для богачей – и плевать на последствия, зато они посмеются от души… А с другой стороны – крошечный ручеек страха. Голос, который нашептывал: «Держись. Опять то же самое».
Лес налил третью порцию, поменьше, и поставил на боковой столик.
– Если передумаешь, – подмигнул он Вайолет.
Она покраснела.
Лес плюхнулся в мягкое фиолетовое кресло у иллюминатора и, скрестив ноги, откинулся на спинку.
– Знаю, что не следовало бы, – произнес он со все той же лихой усмешкой, – но так классно быть богатым!
Лес погладил кресло, словно приласкал экзотическое животное. А затем достал колоду карт.
– Партию в покер, м-м?
Лесли уже шутил, что научит Вайолет играть в покер на раздевание – сам он научился в джиновых барах Понтиприта. «Такая порядочная девушка вряд ли разбирается в таких вещах», – поддразнил он ее, но Вайолет лишь усмехнулась. Если она хотела притвориться крутой оторвой – что ж, ее выбор. Она понятия не имела, во что ее может втянуть Лес, но Дай понимал, почему таких, как Вайолет, привлекают такие, как Лес: рядом с ними девушки ощущали себя взбалмошными и свободными. Становились безрассудными.
Как будто их жизнь совсем иная.
Примерно те же чувства Лесли вызывал и у самого Дая.
Вот так они и оказались за столом, где Асторы пили чай. Лес сдавал, карты скользили по гладкой полированной столешнице, словно птицы над озером.
Девушка либо не умела играть в карты ни на грош, либо намеренно поддавалась. Она проиграла три раздачи подряд. Сначала робко заявила, что аксессуары тоже должны учитываться, и отдала значок «Уайт Стар Лайн» и расческу, но затем уже самозабвенно сбросила передник. Ее руки зависли над пуговицами блузки, обещая интересное продолжение. Лес устремил взгляд ей на грудь, широко улыбаясь, отчего у Дая сжалось нутро.
Дай просадил две партии, за что снял шейный платок и кольцо. Когда в проигравших наконец оказался Лес, он великодушно снял жилет и – чтобы наверняка – рубашку. Покрутил шеей до хруста, напряг бицепсы – как бы невзначай, но Дай все равно увидел, что он это нарочно. Вайолет уже вовсю хихикала, раскрасневшись, и даже Дай невольно раз-другой хохотнул над шутками Лесли.
Ему было жарко, хотелось двигаться. Он встал поразмяться и налил им еще по стакану. Долив в бутылку воды из графина, Дай глянул через плечо и заметил, как Вайолет строит Лесу глазки. Она как будто поняла, что на нее обращает внимание именно Лес, и отвечала взаимностью. Как легко женщины приспосабливаются.
В конце концов Дай начал расслабляться, представляя, что они сидят в каком-нибудь старом пабе в Понтиприте или, может, в Нью-Йорке, куда они и направлялись. Все будет в порядке – главное, убрать за собой и ускользнуть до одиннадцати. Он посмотрел на изысканные медные часы на каминной полке – лишь половина девятого. Асторам только-только подают закуски.
Все время, пока они играли в карты, Лесли оглядывался, отмечая тот или иной предмет. Комната была до предела забита вещами Асторов, словно им было необходимо наследить даже во временном жилище. Сундуки с костюмами мистера Астора и платьями миссис Астор распахнуты для ознакомления. Книги беспорядочно свалены на приставном столике вместе с канцелярскими принадлежностями, чернильницей и набором ручек. Драгоценности разбросаны у зеркала, будто Мадлен Астор несколько раз меняла выбор, прежде чем покинуть каюту.
Лесли поднялся на ноги.
– Давайте-ка сменим игру, – внезапно объявил он. – Я слишком уважаю ваше взаимное ханжество, чтобы продолжать в том же духе.
Вайолет снова рассмеялась.
Лесли прошелся по комнате, и Вайолет, не вставая, развернулась проследить за ним.
– Вещи могут столько всего рассказать о хозяине, не думаете? – Пальцы Лесли заплясали над стопкой книг, но остановились на дневнике в кожаном переплете, открытом на испачканной чернилами странице. – Что это?
– Не трогай его вещи, – сказала Вайолет. – Ну ты и шалун, Лесли!
– Я осторожно. Эти руки, – он пошевелил пальцами, – всегда нежны, уверяю тебя.
Вайолет зарделась, захихикала.
– Он никогда не узнает. – Лес взялся за дневник; бегло просмотрел страницу, затем перевернул. – Ваш мистер Астор – настоящий мыслитель. Не дает мозгам продыху, а? Тут всякие заметки про какую-то штуку. Что-то, связанное с велосипедом. – Лес перевернул еще лист. – А вообще похоже на какое-то изобретение.
Он углубился в начало дневника, нахмурив брови, словно уловивший запах грызуна терьер.
Вайолет собрала карты.
– Я слышала, как мистер Гуггенхайм однажды что-то такое сказал мистеру Астору, поздравил с патентом, который тот как раз получил, в таком духе. Он, должно быть, очень умен.
Лесли яростно перелистывал книжицу.
– Тут еще кое-что. Обрывки текста… Может, мнит себя еще и поэтом.
Он вернул дневник на стол, не забыв аккуратно открыть на нужной странице. Затем передвинулся к сундуку с одеждой. По крайней мере, Лес не обращался с вещами Астора грубо, заметил Дай с облегчением. Он относился к ним с уважением, будто со своими собственными.
– Весьма броские вещички для светского богатея, не правда ли? Пред нами человек, который любит, когда на него смотрят, когда им восхищаются. Ему нравится быть в центре внимания. Он ведет себя так, будто он на сцене.
Пока Лесли разыгрывал для Вайолет свое маленькое представление – потому что это определенно было именно оно, – Дай чувствовал, будто отрывается от реальности, парит над ней, словно есть лишь он, жар виски и наблюдение. Лес всегда был таким – казалось, он способен считать человека с первого взгляда, словно прорицатель. Сколько бы он ни излучал – тепла, энергии, опасности, – он и впитывал многое, заставлял ощутить себя видимым, возбужденным, живым. Он подмечал то, что другие упускали из виду, – детали, возможности, чаяния, желания.
Именно это отчасти и привлекло в нем Дая. Их познакомил их тренер, Джордж Кандик. Они были просто мальчишками, что околачивались в боксерском зале, хотя Дай занимал более высокую ступень, потому что Кандик видел в нем неплохие задатки. Лес же был простым уличным мальчишкой, которому взбрело в голову, что он может стать боксером – с его-то впалой грудью и ручками-палочками. Поначалу Дай обходил его стороной: он не доверял притворщикам и оппортунистам; но со временем они подружились – в основном потому, что он убедился в искренности, с какой Лес любил Кандика и восхищался им. И если Кандик разглядел нечто в этом тощем светловолосом мальчишке, то, может, Даю тоже стоило.
Потом они стали соседями по комнате – пока однажды все это не переросло в нечто совершенно иное. Лесли каким-то образом знал о Дае то, чего тот не знал сам, или, по крайней мере, не мог сформулировать словами.
Из-за этого Дай чувствовал себя рядом с Лесли будто нагим, будто Лес понимал… Понимал и все же никогда не пытался выразить, испытывал ли то же самое, или же Дай был для него лишь мимолетным интересом среди прочих, бесчисленных источников развлечения.
Цокот в коридоре разрушил чары, которые Лесли соткал над каютой Асторов, и Дай снова вспомнил, какая случится катастрофа, если их поймают. Они с Вайолет, куда более пьяные, чем Лес, заметались, лихорадочно наводя порядок, а затем все трое со сдавленным смехом выскользнули за дверь, добрались до задней лестницы и только тогда побежали вниз. Вайолет хихикала, зажимая рот ладонями.
Однако веселье еще не закончилось.
– Давайте сюда, – с блеском в глазах Лес толкнул узкую дверь и повел их дальше, к третьему классу.
Они следовали за ним, доверчивые и покорные, по переполненным коридорам, словно зачарованные дети за Крысоловом. Судя по тому, как Вайолет испуганно шарахалась от людей, Дай понимал, что она впервые здесь, где все настолько отличается от первого класса, в котором она обычно проводила дни. Воздух был наполнен запахом пота, пива, домашней колбасы, которую везли в багаже. Дети проносились мимо вереницей, словно дикие щенки в погоне за добычей. Взрослые играли в карты прямо на полу, вынуждая обходить их. По коридору разнеслись звуки гармошки, а за ними ритмичный стук джиги.