интереса.
Краем глаза Мэдди увидела Энни Хеббли. Внезапное появление стюардессы, о которой она вспоминала какой-то час назад, заставило ее похолодеть. Фантазии об измываниях над белокурым боксером тут же развеялись: все внимание Мэдди оказалось приковано к бледному призраку в серой униформе, что пробирался сквозь толпу. Такому ищущему, пустому лицу с голодным взглядом самое место украшать собой гробницу. Она шла незамеченная, и ее как будто больше никто не видел, кроме Мэдди. Словно на самом деле ее там и не было.
И еще кое-что. Стюардесса проходила мимо окон, но не отражалась в стекле. Мэдди моргнула, напрягла глаза изо всех сил… И не увидела ни следа Энни Хеббли. Ни намека на эту странную девушку-ирландку.
Ее снова охватил озноб.
Глава двадцать вторая
По правде говоря, Дай чувствовал себя несчастным.
За ужином их с Лесли окружили светские женщины, разодетые в цветные шелка и атлас, в высоких перчатках до локтя. Блондинка справа, рыжая слева, три брюнетки, как бусины, нанизанные на нить браслета, напротив. По выражению их лиц Дай не мог понять, что у них на уме; светские мужчины часто приходили в боксерские залы и вовлекали его в болтовню, а вот с их женщинами ему приходилось общаться совсем не часто. Хоть они и улыбались, но глаза их оставались острыми, словно кинжалы, ищущие трещину в фасаде Лесли, чтобы вонзиться. Как будто они знали, что он вовсе не тот, кем так сильно пытается казаться.
Слух, что Лесли обладает телепатическими способностями, уже разнесся – Лес работал быстро. Дай предполагал, что важную роль в столь быстром распространении этой сплетни наверняка сыграла Вайолет, и теперь вокруг Лесли радостно толпились женщины, шумно требуя прорицаний. «Мне, мне, мне» – звенели голоса, высокие, красивые, мелодичные. Лес, конечно, не станет прорицать им всем: он успел проскользнуть всего в несколько кают, и поэтому цели были определены заранее. Но пусть считают, что он просто скромничает.
Все это – часть игры.
В данный момент мишенью была мисс Этель Фортун, старшая дочь каких-то богатых канадцев. За короткий визит в их каюту Лесу удалось выяснить о ней все, что только можно. Семейство – три дочери, сын и пара флегматичных родителей – только что завершило грандиозное путешествие по Европе, которым мисс Этель воспользовалась, чтобы приумножить свое приданое. Однако среди платьев и шелковых ночных рубашек обнаружилось и кое-что полюбопытнее.
– Ой, да брось, – как по команде произнес Дай. – Лесли, они же никогда не поверят, если ты не покажешь. Клянусь, дамы, это что-то из ряда вон, сколько бы он ни отнекивался.
Лесли притворно застонал, но его глаза блеснули, и у Дая потеплело на душе. Пусть он и ненавидел аферы, в тот момент ему все равно было приятно проворачивать ее с Лесом. Быть с ним на одной стороне.
– Ох, ну ладно-ладно. Предскажу… Но только одной! – Лесли повернулся к Этель, поймал ее взгляд. – Я чую, что дома вас ждет мужчина, мисс Фортун, – произнес он медленно, будто мысль постепенно приходила к нему в голову. Дай клялся, что Лесли прирожденный актер; где он вообще научился так держать лицо, со столь серьезным, но отсутствующим, почти страдальческим выражением?
Младшие сестры мисс Этель ахнули, остальные зрительницы скептически переглянулись.
– Ой, это правда! – воскликнула Мейбл Фортун, хлопая в ладоши. – В Торонто ее ждет жених! Они поженятся, как только мы вернемся.
– Однако этот жених немало старше вас, – строго сказал Лес.
– Да, – ответила Этель Фортун. – И что с того?
– Я не хотел обидеть… Но вижу вокруг вас массу поклонников, мисс Фортун. – Руки Лесли трепетали, словно он просеивал приходящие к нему по воздуху мысли. – Многие молодые люди пытались завоевать ваше сердце. Некоторые пытаются до сих пор.
Сестры Этель снова захихикали, а сама она залилась краской.
– Есть один… молодой человек, очень… особенный для вас. – Лес закрыл глаза и коснулся лба, якобы изо всех сил сосредоточившись. Эдакий провидец, способный повелевать духами, заставляющий их нашептывать ответы ему на ухо. – Он весьма любит ездить верхом, верно? Настоящий всадник. И, полагаю, его инициалы… эр… дж… нет, простите, «эр» и «ка»? Не совсем улавливаю…
Мейбл Фортун взвизгнула. Пронзительная нота отразилась от хрустальных подвесок люстры и винных бокалов. С другого конца обеденной залы оборачивались люди.
Их стол взорвался щебечущим гомоном. Этель Фортун прикрылась платком и отказывалась подтверждать слова Лесли, несмотря на досаждающих ей спутниц. Однако на деле подтверждение даже не было нужно: им в полной мере служили пунцовые щеки Этель Фортун.
Все оказалось так просто. Лес нашел шкатулку из модной лондонской шорной лавки, в которой лежал прекрасный, сшитый вручную хлыст для верховой езды; на рукояти у него имелась серебряная бляшка с гравировкой «Р. Дж. К.». Там же было и небольшое послание, написанное рукой Этель. Единственным подарком жениху среди многих ее покупок оказался дешевый набор туалетных принадлежностей из серебра. И никакой тебе гравировки.
«Мне, мне, мне!» – громко требовали женщины за столом, проталкиваясь к Лесли, все с накрашенными губами и глазами и с кожей гладкой и белой, как сливки. Доведя зрительниц до исступления последним трюком, Лесли с хитрой улыбкой удерживал их. Он оказался гением обмана: в гостиной Асторов они побывали все втроем, и роскошь ослепила их, но возможность углядел один только Лес. Дай не знал, поражаться ему или бояться.
В разгаре всего этого Лес незаметно кивнул, подавая сигнал к поиску следующей жертвы. Путешествие завершалось через несколько дней, а потому было необходимо как можно скорее определить следующие мишени. Дочери состоятельных американских торговцев бывали достаточно доверчивы, чтобы принять телепатию Лесли за чистую монету, но мало что могли предложить в качестве оплаты, кроме драгоценной побрякушки или поцелуя в щеку (впрочем, Дай опасался, что этим поцелуям Лес только рад). Однако на борту находилось несколько весьма богатых мужчин, достаточно заскучавших или любопытных, чтобы поддаться на заговаривание зубов. Дай извинился и встал из-за стола. В его обязанности входило подслушивать, вести светские беседы с пассажирами первого класса и задавать наводящие вопросы. Самые доверчивые, как правило, любили поговорить о себе; любой мошенник знал это.
Дай направился в курительную первого класса, куда после ужина удалилось большинство мужчин. Комнату окутывали клубы густого едкого дыма. Дай не курил и, как многие спортсмены, считал эту привычку вредной для дыхалки. Даже просто осматривать комнату было неприятно.
Мужчин здесь собралось довольно много, хотя и близко не столько, как будет, когда отужинают оставшиеся. Курильщики сидели дружными парами и тройками, между затяжками поднимая к губам бокалы с бренди и виски. В дальнем конце зала шла игра в карты. Обходя курительную по краю, Дай на мгновение забеспокоился, что им эти люди не по зубам. Это ведь не уличная партия в карты. Он узнал несколько лиц. Притворяясь, что ищет кого-то, Дай подслушивал и избегал официантов, уверенный, что они сразу спросят, что он забыл в первом классе. Однако ни один стюард так и не подошел, а потому Дай не поднимал головы и продолжал обходить комнату. А может, костюм таки сотворил волшебство, и Дай вливался в толпу лучше, чем ему казалось.
Когда он решил, что никто не смотрит в его сторону, он прихватил полупустой стакан виски, как будто это его собственный, чтобы лучше раствориться на фоне собравшихся. Дай слонялся туда-сюда, прислушивался к разговорам, искал… что? Признаки легковерия, отчаяния – всего, что можно счесть слабостью и использовать. «Крючок», как любил называть Лес, шанс. Даю это скорее казалось уязвимым местом, ахиллесовой пятой. Их тренер, Джордж Кандик, учил их тому же: следить не только за сильными сторонами противников, их коронными приемами, но и за тем, что скрывали эти ходы. Например, когда кто-то наносил удары под одним и тем же углом из-за слабой задней ноги в стойке.
Целься в слабину.
Джордж подарил им обоим жизнь, средства к существованию, путь вперед в мире, который не всегда предлагает верный путь к успеху для таких мальчишек, как они. Все, чему учил Джордж, Дай считал священным.
Целься в слабину.
Даю приходилось изо всех сил сосредоточиться, чтобы разбирать американские акценты, коих было немало. Американцы, казалось, говорили только о делах, что ждали их дома, о своих предприятиях в маленьких городишках: о магазинах кормов и лесопилках, сталелитейном заводе и прочей скукоте. О спорте под названием «бейсбол». Никто не упоминал бокс. Все это были флегматичные пузатые мужчины, которые довольно попыхивали сигарами да пялились остекленевшими глазами в пространство, ожидая, когда жены за ними пошлют. Дай почти не жалел, что одного придется отдать на растерзание Лесу.
Он уже собирался подойти к пожилому дородному джентльмену, склонному хохотать после всего, что исходит из его собственных уст, как за соседним столиком поднялся крик.
Дай обернулся: компания спорила за игрой в карты. Среди них был Марк Флетчер, и он пытался успокоить остальную четверку. Кто-то, должно быть, обнаружил мухлеж. Дай видел Марка где-то день назад, и тот показался довольно приятным молодым человеком, пусть и не вписывающимся в компанию всех этих промышленников. Дай счел его странной парой для его супруги, которая определенно имела более высокое положение в обществе.
Марк полез в карман и, вытащив женский браслет, положил его на стол. Довольно скромный, но явно хорошего качества. Нить изящных золотых звеньев с тяжелой фигурной застежкой. Украшение явно принадлежало его жене.
Дай ощутил почти знакомый укол стыда, словно сам украл вещицу. Он наблюдал, как игроки один за другим уставились на браслет, а затем покачали головой, отказываясь принимать его в оплату. Марку не оставалось ничего, кроме как схватить украшение, сунуть обратно, швырнуть карты на стол и уйти.