– А теперь скажите-ка мне, мисс Хеббли, откуда вы родом? Произношение у вас, как я слышу, не британское.
Не допускайте излишней фамильярности с пассажирами.
– Из маленькой деревушки в Ирландии. Вы вряд ли ее знаете.
– Полагаю, вы правы, поскольку я не бывала в Ирландии. А как насчет ужасов беременности? Тут мы с вами похожи? У вас есть дети?
Вопрос ее почему-то обеспокоил, вызвал в животе холодок.
– Нет, мэм, – ответила Энни медленно. – То есть Мэдди. Ребенка нет…
– И мужа тоже нет? – допытывалась та. – Или… возлюбленного?
– Нет, Мэдди. – Вихрь внутри становился все холоднее, в груди намерзал лед.
– Да, видимо, и правда нет.
– Что вы имеете в виду? – тихо спросила Энни.
– А, просто… есть в вас нечто весьма… нетронутое.
– Нетронутое? – повторила она, хотя знала, о чем говорит эта богатая наследница.
– Невинное. Вы как дитя.
Энни затошнило. Господь благоволит хорошим девочкам, Энни.
– Но, разумеется, – продолжала Мэдди, – у вас есть интересы, не так ли, мисс Хеббли? Хобби? Практики?
– Практики?
– Верования – ну вы поняли. Вы, к слову, верите в духов?
Они добрались до безлюдной задней лестницы.
– Думаю, нам пора бы развернуться, – тихо произнесла Энни. – Вряд ли вам захочется подниматься и спускаться по стольким ступенькам. Это наверняка для вас вредно.
– О, напротив. Давайте сходим на разведку, – отозвалась Мэдди со странной решимостью. Как будто притворялась довольной, а на самом деле привела Энни сюда с некой целью. Но это ведь невозможно, правда?
Или же вся жизнь – одна большая невозможность?
И вновь Энни почувствовала, что больше не понимает, где правда, а где нет. Она понимала лишь то, что не ощущает себя в безопасности.
Они медленно спустились по лестнице, которая увела их дальше в темноту корабля.
– Я все хотела вас кое о чем спросить, – вдруг произнесла Мэдди.
А вот и она, причина, по которой миссис Астор ее вызвала. Энни замерла в ожидании.
– Когда вы пришли в каюту мистера Стеда два дня назад… за врачом. Что вы… ну, я хотела бы узнать, что вы увидели. И объяснить, что мы там делали.
Энни и так знала. Она помогала Стеду собрать все необходимое. Но все равно выслушала.
– У нас был спиритический сеанс. Чтобы вызвать духов. В основном забавы ради… Кто-то сказал, что слышал голос, зовущий из воды, что-то в таком роде. Но затем появились вы, а потом Тедди…
– Я очень сожалею о случившемся, миссис Астор. Вы, должно быть, ужасно себя чувствовали, – осторожно произнесла Энни.
Мэдди крепче стиснула ее руку.
– Да, но дело не только в этом. Я считаю, здесь таится опасность. Нечто на борту желает причинить нам всем вред. Разве вы время от времени этого не чувствуете?
Энни хотелось возразить, сказать Мэдди, что ее тревога глупа и необоснованна.
Однако она сама как раз этим утром говорила мистеру Стеду, что верит в то же самое.
Просто совпадение?
– Я не отрицаю… – медленно проговорила Энни, пытаясь придумать ответ, который мистер Латимер счел бы уместным. – Я не отрицаю, что иногда на корабле такого размера можно чувствовать себя очень… уязвимо.
– Будто в западне, вам не кажется? Никому не спастись, если произойдет нечто ужасное.
Энни и правда чувствовала себя как в западне. Особенно сейчас.
– Наверное, нам стоит вернуть вас в постель, – мягко произнесла она.
Мэдди резко остановилась.
– О-о, смотрите!
Они оказались, поняла Энни, совсем рядом с бассейном. Он, разумеется, в такой час не работал, однако в дверях были круглые окошки, которые мерцали зелено-голубоватым светом ламп вокруг бассейна. Вид был потусторонний.
– Пойдемте, – шепнула Мэдди, толкая створку.
Та поддалась. Энни знала, что двери в общие комнаты запирают редко. Библиотека, курительные и игровые, даже детская комната: для пассажиров открыто все. Вернее, для пассажиров первого класса.
– Давайте сходим. Для беременности это полезно, – заявила Мэдди, протискиваясь в двери.
– Нам не следует… – заикнулась Энни, но стало очевидно, что Мэдди не собиралась ее слушать.
Энни последовала за дамой в безлюдное помещение. Оно было огромным. Выложенные белой плиткой стены зловеще светились в полумраке. Свет отражался от мягко плещущей воды, играл беспорядочными пятнами на потолке, создавая впечатление, что там есть что-то живое, некий поджидающий в тенях зверь.
Мэдди расстегнула тяжелое пальто, сбросила его на стул. Затем стянула через голову ночную рубашку – просторную, прозрачную и, несомненно, сшитую из тончайших импортных тканей. Богатейшая женщина мира стояла перед Энни в одних панталонах и шелковой камисоли.
Энни не оставалось ничего иного, кроме как опуститься на колени и помочь ей снять туфли.
Когда Мэдди разделась, Энни сняла свое пальто и первой скользнула в воду, резко втянув воздух от холода. Бассейн должны были подогревать, и Энни совсем не ожидала такой температуры даже в этот час. Она помогла Мэдди спуститься по ступенькам и войти в воду, все время удивляясь, зачем та делает все это. Не похоже, чтобы она наслаждалась. Мэдди стиснула зубы, погружаясь дюйм за дюймом.
– Итак, расскажите мне о своем воспитании, – слегка клацая зубами, произнесла Мэдди.
Почему она себя так ведет, почему задает личные вопросы? Это было утомительно.
– Тут нечего рассказывать. – Энни придержала Мэдди за локоть, пока та крошечными шажками передвигалась по скользкому мраморному полу. – Я обычная деревенская девушка, каких в Ирландии сотни.
Мэдди загадочно улыбнулась.
– Уверена, это неправда. Уверена, в вас найдется много любопытного. Я хочу узнать настоящую Энни Хеббли.
– Не понимаю, о чем вы, мэм.
Происходящее вызывало уже не просто раздражение, а самый настоящий страх. Как будто с этой женщиной… ну, девушкой было что-то не так. Несмотря на красивую, модную одежду и раздутый живот, Мэдди Астор все еще оставалась совсем девчонкой. Это понимала даже Энни.
– Пожалуйста, не спрашивайте меня больше о прошлом, миссис Астор. Я не люблю о нем вспоминать.
– Как вы можете так говорить? – Мэдди нахмурилась. – Прошлое – это то, кто мы есть. Откуда мы пришли.
Она ступила глубже в воду. И Энни снова не оставалось ничего, кроме как шагнуть следом.
Богачке легко так говорить. Ее прошлое было, несомненно, полно радужных воспоминаний. Ничего не заставит плакать, ничто не заставит жалеть, что она вообще появилась на свет.
Энни чувствовала, как губы посинели, а кожа вся покрылась пупырышками. Вода доставала уже до середины груди.
– Еще не хочется спать, мэм? Быть может, пора отвести вас в каюту…
Но молодая женщина вдруг резко замерла на месте.
– Я привела вас сюда не просто так, мисс Хеббли. Есть вопрос, на который я хочу получить ответ.
Ладонь на руке Энни вдруг стала жестокой, налилась силой, которую она даже не могла представить. Мэдди удерживала Энни выше локтя, словно считала, что та сбежит.
Только зачем Энни сбегать? Эти люди – ее подопечные…
– И вопрос – та ли ты, за кого себя выдаешь?
Обвинение было странным, и от него сердце Энни, словно кинжалом, пронзил страх. Она содрогнулась от холода, от ощущения, что не знает, что ответить. Что иногда она даже не знает, кто она на самом деле. Ее прошлое не просто причиняло боль, оно было туманно. И будущее тоже. Она как будто застряла в эдаком временном пузыре, существовала лишь в текущем мгновении, в этом странном коридоре между двумя землями.
«Кто я?» – думала Энни, уставившись на рот Мэдди, искривленный страхом. Она смотрела не на Энни, а на воду. Как Стед с его чашей прорицания, будто в ней можно предсказать будущее.
Мэдди Астор потянула ее за руку.
– Смотри, Энни. У тебя нет отражения.
Энни уставилась на воду. Вокруг было темно. Света не хватало, ничего не разглядеть, что уж говорить об отражениях.
– Почему у тебя нет отражения? Тебе это не кажется странным?
– Я не понимаю, о чем вы…
От их движений по воде шла рябь, круг за кругом.
– Ох, Энни, – тихо прошептала Мэдди. – Мне так жаль.
А потом она дернула Энни… Дернула так сильно, что голова той погрузилась под воду. Энни так испугалась, что взбрыкнула, не понимая, что происходит. Но руки Мэдди становились все яростнее, решительнее. Все было спланировано.
Мадлен Астор пыталась ее утопить.
Она запустила пальцы обеих рук в волосы Энни и крепко держала ее под водой. Рот и нос мгновенно залило. Глаза щипало от соли, которую стюарды засыпали в бассейн.
Энни пыталась освободиться, но Мэдди была необычайно сильна для своего роста. Ладони на макушке удерживали Энни на месте, сколько бы та ни билась. А еще Энни даже сейчас опасалась навредить беременной женщине или – Боже, упаси! – сделать что-то такое, что причинит вред ребенку.
Мгновения утекали в агонии. Энни захлебывалась. В груди пылало.
Что-то тяжелое – меховое пальто, смутно подумала она – навалилось сверху, и пусть бассейн не был глубоким, Энни опускалась на дно и никак не могла вырваться на поверхность.
Ей нужно было вдохнуть или…
Все происходило на самом деле. Энни билась, но медленно теряла волю к борьбе за себя.
В каком-то смысле смерть принесла бы облегчение. Мысль ее испугала… Откуда она взялась? Энни устала бороться. Устала убегать. Устала от попыток забыть все, что с ней сделали.
Господь благоволит хорошим девочкам, Энни.
Примет ли Он ее?
Пузырьки воздуха, которые она взметала, казалось, поднимали ее вверх. Хотели унести прочь.
«Забери меня», – подумала Энни.
А затем пришла еще одна мысль. Откуда-то изнутри – и в то же время нет, из самой воды…
Нет. Ты еще не закончила.
Она услышала эти слова так ясно, как не слышала ничего в жизни.
Ты еще не закончила.
И голос оказался ей знаком.
В эти суматошные мгновения, борясь с силой, давящей сверху, борясь с невыносимым желанием втянуть еще воды, вдохнуть, Энни вдруг вспомнила: тот день на пляже, когда она была совсем малышкой и бегала по скалам. Красивая леди с длинными темными волосами, ждущая возлюбленного, того, кто никогда не придет. Странное мерцание ног этой леди, похожее на переливающуюся рыбью чешую. Энни снова услышала ее голос, далекую нотку одиночества в нем, тоску по ее Невинным.