И столкнулась с Гуггенхаймом. Марку оставалось только смотреть на нее сквозь море людей. На свою недоступную жену. Она яростно замотала головой, о чем-то говоря. Ладонь Гуггенхайма легла ей на плечо. Вот, вот! Было в этом жесте нечто собственническое. Как будто они уже были знакомы. Знала ли Кэролайн Гуггенхайма до свадьбы?
Ты будто предал меня.
Будь он проклят, если за ней побежит. Марк повернулся, высматривая бар. Там толпились мужчины, для которых пунш из шампанского, что официанты разносили на подносах по всему залу, был не крепче лимонада. Он решил к ним присоединиться. Выбрал место, где чуточку посвободнее, и стал ждать своей очереди. Среди толпы мрачных, несчастных лиц не было ни одного знакомого. Некоторых Марк встречал за карточным столом, но так и не представился. Никто не стремился завести светский разговор с соседом; некоторые даже поглядывали на часы. Хотел ли хоть один присутствовать здесь сегодня?
На его плечо легла рука – твердая, уверенная. Развернувшись, Марк оказался лицом к лицу с улыбчивым блондином, которого видел рядом с Даем Боуэном.
– Мы знакомы?
Блондин хмыкнул.
– Лесли Уильямс. Пойдемте со мной, мистер Флетчер. Поверьте, это в ваших же интересах.
Это казалось не очень хорошей мыслью, но он подчинился: выпитое шампанское забурлило внутри любопытством. И страхом. Чего хочет этот человек?
Уильямс повел его прочь от толпы по боковому коридору, который, судя по всему, использовали только официанты. Он нашел пустую кладовку, и они вошли внутрь.
– В чем дело? – спросил Марк, враждебно поневоле; ему не нравилось стоять в темной кладовой с этим человеком, чувствовать запах его перегара и помады для волос.
– Дэвид Боуэн мне приятель, и он рассказал о тебе все. Все. Придется со мной поладить, если, конечно, не хочешь, чтобы женушка узнала, как ты расплачиваешься за свое любимое дельце. – Уильямс сделал паузу, чтобы потрясенный Марк все осознал. – У меня есть предложение.
Марк хотел было заспорить. Понимаю, как выглядит со стороны, но все не так, как ты думаешь. Просто здесь, на корабле, у меня мало наличных… Твой друг все неправильно понял. Кэролайн знает, что я делаю… Одного взгляда на лицо блондина хватило – Марк осознал, что можно не утруждаться.
– Ну что за мрачный вид? Все не так плохо. Сделаешь для меня кое-что – и все, соскочил с крючка.
Звучало довольно хорошо, не мог не признать Марк. А этим вечером он таки нуждался в чем-то хорошем. На какой-то безумный миг Марк даже решил, что он вовсе не жуткий неудачник, а ужасный счастливчик: всегда оступался и падал, но всегда случалось чудо, которое поднимало его обратно.
Уильямс принял его молчание за согласие.
– Мне нужно, чтобы ты достал кое-что из грузового отсека. Вот и все. И получишь половину. Половину тебе, половину мне.
Уильямс хотел, чтобы он что-то украл. Все-таки не счастливчик. Дело худо и только что стало еще хуже.
– Я не вор.
– Позволю себе не согласиться.
Было время, когда Марк подрался бы с тем, кто такое о нем говорил, но сейчас эти слова уже не были грязной ложью.
Уильямс был мрачен.
– Либо окажешь мне такую услугу, либо твоя женушка все узнает. Поверь, дело – раз плюнуть. И у тебя на руках куча денег, купишь жене новых цацек.
Легких денег не бывает. Разве мало он представлял в суде преступников, чтобы этого не знать?
– Что там?
– У меня есть достоверные сведения, что Астор хранит в трюме ящик с деньгами.
– Это смешно. Почему не в корабельном сейфе, с остальными ценностями?
Уильямс пожал плечами.
– Кто их знает, этих богатеев? У него вполне может оказаться еще одна заначка и в сейфе. Все, что известно мне: он держит на руках крупную сумму. Найдешь ящик. Только не повреди его, пусть выглядит так, будто ничего не случилось, чтобы не дать им повод заглянуть внутрь.
Марк озадаченно взглянул на него.
– И все?
– Багаж Асторов находится в грузовом отсеке на палубе G, рядом с кортом для сквоша. Понадобится вот это, – Уиль-ямс дал ему медный ключ.
Марк поднял его к глазам, пытаясь поймать свет. Простой медный ключ, какими пользовался персонал корабля.
– Где ты его взял?
– Не важно. Просто верни его сегодня же.
– Ты хочешь, чтобы я сделал все прямо сейчас?!
– Лучшего времени не будет. Сегодня из-за этого дурацкого бала весь день таскали багаж туда-сюда: куча дам захотели нацепить платья, которые берегли для Америки. Столько народу ходило туда-сюда, за всеми не уследить. А теперь все развлекаются здесь. На кортах и в банях пусто. Там никого.
Боксер явно все предусмотрел.
Марк повертел ключ в пальцах. Увесистый. Надежный.
– О какой сумме речь?
Марк попытался выбросить все остальное из головы. Кэролайн, ссору, увольнение мисс Хеббли. Первым делом необходимо вернуться в каюту за пустым чемоданом. Марк шагал с уже привычным отстраненным видом, какой напускал на себя утром, если ночью проигрался в пух и прах. Когда ковыляешь домой, пока разум силится сосредоточиться, а тело – протрезветь. Когда маскируешь запах алкоголя жгучим тоником для лица и свежим костюмом, когда проживаешь рабочий день, думая лишь о картах в руках и о том, что этой ночью все сложится иначе. Обычное для Марка дело: позволить телу выполнять привычные действия, пока разум следует за приятными пьяными фантазиями, надеждами на будущее или воспоминаниями о счастливом прошлом.
В каюте со спящей Ундиной обнаружилась мисс Флэтли, но ее легко сбила со следа маленькая невинная ложь. Затем Марк спустился прямо на палубу G по черной лестнице. Уиль-ямс оказался прав: внизу было тихо, как в могиле, и его шаги разносились эхом по пустым коридорам.
Вдали от толпы ему стало спокойно. Безмятежно.
Марк гадал, не столкнется ли в хранилище с кем-нибудь из стюардов, пытающихся навести порядок после царившего днем хаоса. Если выйдет именно так, он решил, что сделает вид, будто спустился забрать кое-что из своего багажа, и уйдет. Однако ему повезло: в хранилище было пусто, как в склепе. И, вполне предсказуемо, там царил беспорядок. Сундуки и ящики размером с повозки для пони высились грудами в проходах. Чемоданы были как попало свалены на полках. Из углов доносился крысиный писк, и Марк старался не думать о том, как грызуны шныряют в стенах или пробираются в чемоданы, готовые броситься на него оттуда.
Он протискивался туда-сюда по узким, извилистым проходам, пытаясь понять, как там все организовано. По каютам, как оказалось. Тогда логично, что багаж Асторов должен быть где-то рядом с его собственным. Марк все пробирался по этой пещере и лишь спустя тридцать минут обнаружил вещи Дафф-Гордонов, которых бы хватило на целый обоз. Значит, Асторы явно недалеко.
И действительно. Марк обнаружил их – гору ящиков и чемоданов, занимающих целых три отделения. Он еще никогда не видел чемоданов лучше: из темно-красной кожи, отделанные кантом и украшенные монограммой JJA. У Мадлен они были шагреневые, выкрашенные в нежный грушевый оттенок, разных странных размеров, наверное для шляпок, нижних юбок и прочих женских аксессуаров. Сундуки и у мужа, и у жены были одинаковые. Любопытно, что многие стояли незапертыми. Возможно, слуги Асторов полагали, что за закрытыми дверями хранилища они в безопасности.
Все было как-то слишком просто. Люди этой породы все одинаковы. Похожи на его жену – открытые, уязвимые; они словно верили, что раз уж мир рухнул к их ногам, раз жизнь дается им легко, у остальных все наверняка точно так же. Легко. Свободно. Окна нараспашку, двери не заперты.
Марк помедлил, протянув руку к латунной застежке. Так вот кто я теперь, вор? Нет, врать самому себе он не мог: он уже стал вором, как сказал Лесли Уильямс, причем трусом. Вором, что осмеливался красть лишь у женщин, которые доверились ему, которые никогда не выдвинут обвинения, если узнают. Обокрав Асторов, он станет профессионалом, и уж теперь его будут судить по всей строгости закона, если поймают.
Он же адвокат. Ему ли не знать.
Марк принялся за дело, изо всех сил стараясь сосредоточиться и запомнить, в каком порядке чемоданы лежали в отделениях, чтобы вернуть их на место, не вызывая подозрений. Многие оказались заполнены одеждой – так много одежды, особенно Джека, – и столько же чемоданов содержали безделушки, которые Асторы накупили во время путешествий. Впрочем, вскоре Марк сообразил, что это, вероятно, вовсе не безделушки, а дорогие произведения искусства и антиквариат. Он порылся в свертках и наконец убедился, что денег там нет. Запертые ящики Марк тряс как рождественские подарки, чтобы примерно представить их содержимое. Он решил, что если таки наткнется на тот, где могут лежать деньги, то сможет взломать замок или взрезать кожу.
Наконец он обнаружил искомое на дне короба, под какой-то старинной посудой, завернутой в толстый пергамент. Простой деревянный сундучок. Под крышкой оказался неглубокий лоток с бумагами (вероятно, важными, но отвергнутыми без долгих рассуждений), а под ним – они: восьмидюймовые стопки американских купюр. Всех номиналов.
Наполняя свой пустой чемодан, Марк попытался оценить улов. Двадцать тысяч долларов? Больше, однозначно. С губ чуть не сорвался эйфорический смех. Марк еще никогда такого не чувствовал, он буквально порхал от счастья. Он как будто стал бессмертен. Неуязвим. И больше никогда не погрузится в несчастье снова. Он не заработал эти деньги и не выиграл, и прибрать их к рукам казалось странным, словно эти деньги – ненастоящие.
Но настоящие или воображаемые, они все равно заставляли его бредить. Марку хотелось хохотать до слез, и мысль об этом привела его в ужас. Ему не хотелось знать, что ждало в конце этого длинного туннеля.
Марк был уже на полпути обратно, то ли счастливый, то ли перепуганный до смерти. Его разум все отплясывал пьяную джигу, как вдруг Марк осознал, где находится и что делает. В считаные минуты он вернется в свою каюту и спрячет этот чемодан от жены. Его вдруг осенило, что необязательно ведь говорить Уильямсу правду. Можно извлечь половину добычи, а с ним разделить остаток. Или отдать боксеру жалкую тысячу, сказать, что больше не нашел – откуда Уильямсу знать иное? От ощущения, что он контролирует ситуацию, – в кои-то веки, – кружилась голова.