Кэролайн стояла в толпе людей, прижимая к груди Ундину. Она нашла мисс Флэтли с ребенком там же, где и обычно, в укромном уголке под навесом, и няня передала ребенка матери почти с облегчением. Кэролайн не могла винить ее в сложившихся обстоятельствах. Марка нигде не было видно. Офицер искал добровольцев, чтобы подготовить спасательные шлюпки, и Марк, получив заверения от Кэролайн, что с ней все в порядке, отправился на помощь. Она пообещала оставаться на месте, пока он не вернется.
Кэролайн бросила взгляд на девочку на руках – на милое личико, щечки, покрасневшие от океанского ветра. Ундина заголосила, и Кэролайн прижала ее крепче, похлопывая по спине; но по мере того как плач усиливался, страх Кэролайн рос. Ее пугала бурлящая толпа, пугало море внизу – черное, ледяное, бурное.
Расплата была близка. Она чувствовала ее всем своим существом.
– Лиллиан, – прошептала она, чувствуя, как стекающие слезы замерзают на щеках.
Но прошлого не вернуть. Кэролайн это прекрасно знала.
– Я любила тебя, – прошептала она.
Пыталась ли Кэролайн успокоить дух – дикий, безрассудный дух, который, несомненно, был здесь, рядом?
Она пыталась заботиться о подруге. Лиллиан была такой упрямой. Кэролайн было так сложно убедить ее обратиться к своему лечащему врачу.
– Какое право я имею жаловаться на легкую боль или недомогание? По крайней мере, я жива, в отличие от тех, с кем я работала на фабрике, – говорила Лиллиан всякий раз, когда Кэролайн поднимала эту тему.
Но боли не прекращались, иногда все тело Лиллиан сотрясалось, и Кэролайн начала всерьез беспокоиться за подругу. В конце концов Лиллиан смилостивилась.
Кэролайн ждала в кабинете врача, пока Лиллиан одевалась, а старый доктор Брейтуэйт вернулся из смотровой с улыбкой.
– Я понимаю, почему вы беспокоитесь за подругу. Для организма, пережившего такую трагедию, это может быть большим потрясением. Молодой леди повезло иметь такую преданную подругу, – Доктор вытирал руки о льняное полотенце спиной к Кэролайн, рассуждая о нервных расстройствах, которым подвержены женщины. – Можете быть уверены, ваша подруга полностью здорова.
Кэролайн облегченно перевела дух.
– Подобные судороги совершенно нормальны при беременности, – добавил врач.
Вот так Кэролайн обо всем и узнала.
Генри, первый муж Кэролайн, никогда по-настоящему не понимал, как сильно жена хотела ребенка. Как Кэролайн могла ему объяснить? Она всю жизнь жаждала любви – в любом ее проявлении. Но как только она вышла замуж, то почувствовала неизбежное разочарование, скрытое за сладостью, таящееся в моментах тишины. Однако она была уверена: с ребенком она наконец ощутит полноту чувства. Кэролайн была создана для материнства, знала это как прописную истину.
Но врач сказал, что это невозможно.
В тот момент Кэролайн сделала то, что делала всегда.
Она открыла двери и приняла Лиллиан в свой дом, в свою жизнь и в свое сердце. Тогда она еще не знала, что тоже влюбится в Марка. Она еще не встречалась с ним. Она знала его только по словам Лиллиан. Откуда она могла знать, что все окажется именно так?
Холодный, пронизывающий ветер напомнил ей, где она находится: на палубе тонущего корабля. Кэролайн всегда верила, что можно вознестись над жизненными проблемами, но теперь задавалась вопросом: не обманывала ли она себя? Что, если вся ее жизнь – ее соревнования по верховой езде и уроки пения и то, как она держала Генри за руку, когда он уходил в небытие, – все это лишь прелюдия к этому моменту?
Посмотрев на Ундину – все, что осталось от ее подруги Лиллиан, – Кэролайн внезапно осознала, насколько больна малышка. Это было серое, вялое и, казалось, едва дышащее существо. Ужас пронзил ее: она была так поглощена Энни Хеббли, своим гневом на Марка, своим увлечением Гуггенхаймом, что пренебрегла Ундиной. Что она за мать?
В этот момент перед ней возник стюард с безумным взглядом и растрепанными волосами.
– Почему вы тут стоите? – закричал он. – Где ваш спасательный жилет?
Кэролайн огляделась. И правда: все, кто толпился вокруг нее, были одеты в неуклюжие брезентовые и пробковые жилеты, наброшенные поверх одежды.
Почему она этого не знала?
– Не важно. Возьмите! – он довольно грубо пихнул ей громоздкий спасательный жилет. – Берите с собой в спасательную шлюпку. Немедленно.
Он с силой подтолкнул ее в спину, но она противилась.
– Я не могу, я жду мужа… Я… Я…
Стюард только хмуро покачал головой, глядя на нее.
– Вы не слышали? Только женщины и дети! Вы и ребенок – немедленно в лодку! Сейчас же!
Глава сорок третья
Люси Дафф-Гордон не испытывала никакого страха, только раздражение. Возможно, она должна быть благодарна своему воспитанию за это – мало что могло выбить ее из колеи. Она знала, сама не понимая откуда, что выкарабкается. Умение выживать, сражаться, выцарапывать путь, кропотливо планировать, разрабатывать стратегию – все это не позволяло ей проиграть.
Падения не было, только подъем. Никакого погружения, только плавание. Ты просто держишься в стороне от масс. Ты просто продолжаешь идти. Рушились империи. Тонули огромные суда. Но такие, как Люси, не сдавались.
«Ты должна ставить себя на первое место, Люси, – однажды сказала ей мать. – Нельзя ожидать, что кто-то другой позаботится о тебе, даже твой муж. Особенно твой муж. Как женщина, ты должна бороться за себя, если хочешь выжить в этом мире».
После этого она бросила своего первого мужа – пьяницу и не очень хорошего человека. Она приняла совет матери близко к сердцу и научилась уважать себя, носить невидимый щит – лучший из ее нарядов, который никто никогда не увидит. Она позволяла ожиданиям окружающих соскользнуть с нее, будто шелк, и упасть на пол.
И теперь будь она проклята, если проделала весь этот жизненный путь, чтобы умереть посреди океана.
Они стояли возле спасательных шлюпок, наблюдая, как люди садятся в одну из них. Этот занудный офицер, лейтенант Лайтоллер, следил за происходящим. Он лично помог каждой женщине перелезть через борт в лодку. Все происходило медленно, но куда более упорядоченно, чем она могла себе представить.
Космо был важной частью ее жизни. Незамужняя женщина вызывала в некоторых кругах вопросы, а еще была уязвима для всякого рода юридических махинаций. Она повернулась к нему:
– Космо, сядешь со мной в лодку.
Он устало на нее взглянул.
– Ты же знаешь меня, Люси: я не герой. Я бы предпочел спасти свою шею, а не замерзнуть насмерть в этих водах. Но ты слышала офицеров. В первую очередь женщины и дети. Лайтоллер не пустит меня на борт.
– Ты сядешь со мной в спасательную шлюпку, даже если нам придется надеть на тебя платье и боа из перьев, – сказала она сквозь стиснутые зубы.
Пассажиры не верили в опасность, когда начали посадку в первые две спасательные шлюпки, но слухи о воде на нижних палубах скоро распространились по всему кораблю. Женщины, поклявшиеся не оставлять мужей, начинали менять решение. Несколько мужчин доказывали, что их тоже следует пустить на спасательные шлюпки, и по крайней мере в одном случае в ход был пущен пистолет. Ходили слухи о насилии и о женщинах и детях в третьем классе, запертых в каютах, чтобы не занимали места в шлюпках. Леди Дафф-Гордон чувствовала, что все может очень быстро выйти из-под контроля. Как мало требовалось, чтобы превратить людей в уродливую толпу!
И тут она усмотрела свой шанс. Лейтенанта Лайтоллера, похоже, отозвали, оставив за старшего лейтенанта Моуди, шестого офицера. Самого младшего.
Он выглядел так испуганно. Он, казалось, понимал, что скоро умрет, и не был готов умереть героем, как Лайтоллер. Остекленевшими глазами он наблюдал, как матросы помогали женщинам перелезть через борт лодки, а другие поддерживали почти пустое судно.
– Сними шляпу и накрой голову вот этим, – сказала она мужу, протягивая ему свою огромную ажурную шаль.
Люси подтянула край к его носу, прикрывая усы.
– Ни с кем не разговаривай, просто иди за мной.
Она подошла к Моуди и показала ему кольцо на правой руке, огромное кольцо с опалом и бриллиантом, которое, как ей показалось, она потеряла раньше. Кольцо, подаренное первой и единственной настоящей любовью. Это кольцо значило для нее больше, чем все остальные драгоценности, и теперь оно должно было спасти жизнь Космо.
– Можно вас на пару слов, офицер Моуди? – спросила она.
Он словно очнулся от размышлений и вспомнил, где находится и с чем они столкнулись.
– Как видите, я очень занят, мадам, и у меня нет времени…
Говори прямо. Не смягчай удар. Покажи, что тебе можно доверять.
– Послушайте, офицер Моуди, очень вероятно, что вы умрете сегодня ночью. А что получит ваша семья? Милое письмецо от директоров «Уайт Стар Лайн» и несколько лишних фунтов к последнему жалованью? Смотрите, – Люси сунула перстень ему под нос так близко, что камни можно было лизнуть. – Это кольцо стоит целое состояние. Если вы доставите меня и моего мужа, – она кивнула в сторону Космо; шаль, ниспадающая на плечи, несколько скрывала его пол, – на ту спасательную шлюпку и благополучно отправите с этого корабля, я позабочусь, чтобы ваша семья получила это кольцо. Вы можете быть уверены, что они будут обеспечены.
Его глаза впервые заблестели. Но были и сомнения. Обстоятельства не располагали к доверию.
– Я бы не стала обманывать мертвеца, офицер Моуди. Даю вам слово.
Лейтенант помог Космо перелезть через борт, как будто тот был немощной старухой, и разыграл это представление весьма убедительно. Леди Дафф-Гордон подтолкнула мужа к самым дальним местам, у носа, и села рядом, отгораживая его от остальных.
– Люси, не знаю, смогу ли я, – прошептал ей Космо.
Но как раз в этот момент справа раздался оглушительный рев. Одна из шлюпбалок, поддерживающих спасательную шлюпку рядом с ними, начала сминаться, металл просел. Судно начало погружаться в море, но его резко дернуло привязанным к шлюпбалке с другой стороны такелажем. Это происшествие произвело странное впечатление на пассажиров, ожидавших на палубе: они ринулись в лодку, боясь остаться на корабле. Нескольких случайно столкнули за борт, и они с криками рухнули в океан. Люди на спасательной шлюпке тоже кричали, болтаясь под опасным углом на веревочных канатах. Некоторые бросились к снастям, пытаясь проскользнуть в спасательную шлюпку, но большинство оказались слишком слабы, их сбросило, когда лодка качнулась. В считаные секунды все превратилось в столпотворение.