Проходим над тем местом, где должна быть труба, – там зияют дыры. Очевидно, труба была снесена попаданием английского снаряда. Перед трубой располагалась катапульта, с которой взлетали самолеты. Сейчас осталась только часть ее. Башня, на которой находился главный артиллерийский пост управления, также разрушена, сохранилась лишь часть мостика со служебными помещениями. Во время первого беглого осмотра корабля мы насчитали по три двуствольных орудия калибром 15 сантиметров и по четыре – калибром 10,5 сантиметра с каждого борта. Из шести орудий калибром 3,7 сантиметра осталось четыре; два из них были снесены снарядом вместе с башней, на которой располагался главный артиллерийский пост управления. Действительно, «Бисмарк» имел невероятную огневую для тех времен мощь.
Спускаемся с мостика, продвигаемся к круглым фундаментам больших пушек, располагавшихся в носовой части судна, и видим аналогичные кормовым огромные, диаметром 8 метров, отверстия с зубцами по внутренней окружности. Проходим над обоими из них и выходим к двум якорным лебедкам, на которых раньше были якорные цепи. Лишь на правой лебедке остался кусок цепи. Ищем свастику, которая была нарисована на деревянной палубе в носовой части. С определенного ракурса проглядываются ее едва заметные контуры. Разумеется, за 60 лет, в течение которых корабль пролежал на дне, краска вымылась из дерева соленой водой, возможно, сделали свое дело и микроорганизмы. Удивляет, насколько хорошо сохранились деревянные доски на палубе корабля. И палуба совершенно целая, доска к доске. Вероятно, они были чем-то пропитаны.
Нос для такого корабля довольно узкий. С другой стороны, это естественно, ибо линкор должен был развивать большую скорость. Прохожу над носом, оставляю его позади, затем разворачиваю аппарат на 180° и оказываюсь прямо перед носом, с которого свисают ржавые сосульки. На носу корабля – обилие актиний, видны небольшие горгониевые кораллы, на отливе правого якорного клюза прикрепилась огромная белая звезда – бризингида. Несмотря на ржавые сосульки, не создается впечатления, что корабль пролежал на дне 60 лет. В целом нос, как и корпус корабля, не потерял своего мощного вида. Практически полностью сохранилась серая краска зеленоватого оттенка, оттенок – влияние коррозии и соленой воды. Палуба и все горизонтальные поверхности покрыты легким налетом осадка, который сразу поднимается вверх при малейшем движении двигателей. Корпус корабля с правого борта примерно на две трети плотно вошел в грунт. Левый борт практически чист от осадка. Справа по борту продолжается небольшой подъем донной поверхности, слева находится склон. Теперь ясно, что при соприкосновении «Бисмарка» с дном именно левый борт вызвал лавинообразный сброс осадка по склону. Этот оползень мы и увидели из иллюминаторов «Мира-1» как первый признак нахождения корабля на дне… На моих часах – 20:30. Спуск аппарата начался в 9:30 утра. Почти три часа продолжалось погружение на 4700 метров. Более пяти часов занял поиск корабля на дне, и уже два с половиной часа мы осматриваем «Бисмарк». Но это – лишь первый беглый осмотр корабля с проведением видеосъемок и фотографирования. Далее предстоят более детальные съемки на камеры высокоразрешающего формата. Смотрю на индикатор, показывающий количество израсходованной электроэнергии – 520 ампер-часов. Учитывая большую глубину, всплытие займет около трех часов. Энергии хватит, но запас ее небольшой, да и экипаж за 11 часов пребывания в аппарате устал. Сообщаю на борт нашего судна по подводной связи: «Закончили работы на “Бисмарке”, готовы к всплытию». Получаю ответ: «Всплывайте». Начинаю откачку водяного балласта. Аппарат медленно отрывается от носовой палубы «Бисмарка». За надстройками корабля видим зарево, создаваемое светильниками второго аппарата: «Мир-2» вышел на «Бисмарк» с кормы и начал продвижение по уже пройденному нами маршруту. Огромный корпус «Бисмарка» постепенно исчезает во мраке, лишь на его палубе еще видно светлое пятно прожекторов «Мира-2». «Женя, мы пошли наверх. Счастливо вам, до встречи на борту», – говорю по подводной связи его командиру Черняеву. «Счастливо», – звучит короткий ответ. Хорошо все-таки работать двумя аппаратами: знаешь, что рядом твои друзья, с которыми можно перекинуться парой слов, встретиться под водой, произвести совместные работы, видеосъемки. И, конечно, всегда можно рассчитывать на взаимопомощь, если вдруг что-то случится… Но до сих пор серьезных аварий или отказов не было. Полагаю, так будет и дальше: ведь все зависит от технического состояния аппаратов и профессионализма пилотов, а в нашей группе эти два понятия неразрывно связаны, ибо сами же пилоты и являются инженерами, возглавляющими техническую группу по подготовке, обслуживанию и ремонту аппаратов. «Наша жизнь в наших руках, а потому в нашей работе нет мелочей», – эта фраза пришла мне когда-то в голову и стала впоследствии символом той работы, которую мы выполняем и под водой, и на борту судна…
«Мир-1» поднимают на борт, и следуют обычные процедуры: постановка на палубу, отсоединение подъемного троса, крепление аппарата к палубе. Затем в динамике радиостанции звучит спокойный голос руководителя погружения Виктора Нищеты: «“Мир-1”, можно открыть люк». – «В 22:15 люк открыт», – отвечаю я. Отворачиваю кремальеры, поднимаю люк вверх. Надо мной – темное звездное небо. Позади очередное погружение, оставившее несомненный след в глубоководных исследованиях. Ведь в нем человеческий глаз впервые увидел на дне линкор «Бисмарк», пролежавший там более 60 лет. Выходим из аппарата. Майкл Макдовелл сразу попадает в объятия корреспондентов. На борту – две группы из немецких телевизионных компаний, которые жаждут «горяченького». Я к этому отношусь спокойно, да и всегда так относился. Поэтому сразу же отправляюсь в свою каюту.
В следующие четыре дня было сделано еще три парных погружения на «Бисмарк». Были обследованы детали надстроек, пушек, палубы, корпуса; отснято большое количество фотосюжетов, видеоматериалов в высокоразрешающем формате группой Национального географического общества и киноматериалов – режиссером Стивеном Лоу в формате Imax.
Взят еще один подводный рубеж. Роберт Баллард был первым, кто нашел «Бисмарк», но мы стали первыми, кто непосредственно через иллюминаторы глубоководных обитаемых аппаратов увидел лежащий на дне линкор. И были это российские аппараты «Мир-1» и «Мир-2».
Глава шестаяАтомные подводные лодки «Комсомолец» и «Курск»
19 апреля 1989 года научно-исследовательское судно «Академик Мстислав Келдыш» следовало в район Транс-Атлантического геотраверза (ТАГ). На борту судна находился большой коллектив ученых: геологи, биологи, микробиологи, гидрофизики, гидрохимики готовились к научным исследованиям на гидротермальном поле. Возглавлял экспедицию член-корреспондент АН СССР (ныне академик РАН) А. П. Лисицын. Группе подводников, руководимой мною, предстояло обеспечить серию погружений на глубины 3500–4000 метров и проведение там научных наблюдений. Это была уже вторая экспедиция с ГОА «Мир» в этот район.
К тому времени аппараты «Мир» прошли гарантийный ремонт в Финляндии, и основные технические проблемы, возникшие в процессе глубоководных испытаний и первых экспедиций, были устранены: насосы высокого давления откачивают водяной балласт до максимальных рабочих глубин; система гидроакустической навигации по донным маякам работает, и в этом рейсе ее ждут первые глубоководные испытания. Можно сказать, что аппараты будут испытываться во второй раз, но с уже устраненными недостатками. Коллектив ученых живет своей обычной экспедиционной жизнью: проходят ежедневные научные семинары, готовится научное оборудование к предстоящим работам.
Повышенное оживление вокруг аппаратов «Мир» не ослабевает с раннего утра до поздней ночи. Командир аппарата Евгений Черняев в деталях знает устройство «Миров», их отдельных систем, научного оборудования и занимается проверкой состояния их готовности. Командир аппарата Виктор Нищета обеспечивает подготовку систем энергоснабжения. Андрей Андреев возглавляет группу, занимающуюся системами гидравлики, которые являются основой движительного комплекса «Миров», всех поворотных устройств, манипуляторов, балластных систем и систем безопасности и сброса отдельных частей аппарата в случае возникновения аварийных ситуаций. Командир аппарата – кандидат технических наук Николай Шашков – с группой инженеров-электронщиков готовит к постановке донные гидроакустические маяки для точной навигационной привязки аппаратов при подводных работах. Эта же группа обеспечивает работу систем сбора данных о параметрах морской среды, измерения которых производятся с помощью установленных на аппаратах «Мир» датчиков. В последующие годы некоторые из членов подводной команды «Миров» уйдут на другую работу, их сменят другие люди, но в этом сложном походе они составляют единый слаженный коллектив. Одна проверка работы систем следует за другой: дополнительные регулировки, замена элементов – здесь нет мелочей, здесь все – главное. Формула «Твоя жизнь – в твоих руках» действует на все сто процентов. Эта формула действует и на больших подводных лодках, совершающих длительные рейды в глубинах океана. Работа подводника требует глубоких знаний устройства лодки, отдельных ее систем, агрегатов, узлов, элементов, их технологических и функциональных особенностей. Здесь каждый человек на своем месте несет ответственность за весь коллектив, обеспечивая его жизнедеятельность, боеспособность, безопасность.
…Яркое апрельское солнце Средней Атлантики слепит глаза, зеркальная поверхность океана замыкает горизонт необычайно голубого неба – все способствует хорошему настроению ученых и подводников, готовящихся к новым интересным погружениям. Спокойную деловую обстановку на судне прерывает объявление по радиотрансляции: «Начальникам отрядов и служб собраться в конференц-зале». Капитан судна оглашает телеграмму, подписанную Президентом Академии наук СССР академиком Г. И. Марчуком, в соответствии с которой научно-исследовательскому судну «Академик Мстислав Келдыш» надлежит следовать в Норвежское море, где 7 апреля 1989 года потерпела аварию и затонула атомная подводная лодка «Комсомолец». Судно делает циркуляцию и меняет курс… Сворачивается прежняя научная программа, ученые обдумывают направления своих работ в районе гибели «Комсомольца». Необходим будет отбор проб, проведение измерений, экспресс-анализов – те же самые исследования, что предполагались ранее, но с соблюдением строжайших мер безопасности, связанных с возможным радиационным загрязнением среды.