Начиная поисковые операции, мы не знали, в каком состоянии находится лодка на дне: цела ли она или развалилась на куски, которые разбросаны по большой площади дна. Поэтому при буксировке аппарата «Звук» на записи локатора бокового обзора фиксировались все цели, затем их анализировали на компьютере и отбирали лишь те, которые по размерам или форме могли быть частями лодки. За три недели мы обследовали около 20 квадратных миль донной поверхности, однако ничего похожего на подводную лодку не обнаружили. Некоторые цели были обследованы во время восьми погружений ГОА «Мир», но все они оказались геологическими структурами – выходами коренных пород или холмами, выступающими на ровном, покрытом осадками дне. Ограниченные по времени условиями соглашения, мы вынуждены были после трех недель безуспешного поиска прекратить работы.
Очевидно, что английские историки и специалисты неверно вычислили координаты места гибели лодки. Позже мы выяснили, что тогда, в 1995 году, мы не дошли до ее местонахождения около 5 миль, а двигались в своих поисках в нужном направлении. Спустя год вышла книга Гамильтона-Паттерсона о нашей экспедиции. К сожалению, в книге не удалось отразить того, как в действительности проводятся глубоководные операции с аппаратами «Мир». Несмотря на довольно длительное пребывание на судне и общение с профессионалами-подводниками, Паттерсон так и не проникся тем духом, который царит на российском научно-исследовательском судне в команде подводников. При описании взаимоотношений между участниками экспедиции сказалось, видимо, незнание и нашего образа жизни, и русского характера, и языка – отсюда и непонимание событий, происходивших на судне.
Через два месяца после окончания поисковых работ в районе японской лодки «I-52» мы узнали, что она была найдена в другой экспедиции. Американский историк Пол Тидвелл в течение нескольких лет изучал архивные материалы, связанные с ее гибелью. Он проанализировал координаты, которые были зафиксированы пилотами, атаковавшими лодку, и экипажами судов, которые оказались в этом районе на следующий день и обнаружили масляные пятна, изучил данные по скоростям и направлениям течений и на основании этих сведений и других свидетельств вычислил местоположение лодки на дне. Затем Тидвелл арендовал российское судно «Южморгеология», оборудованное буксируемым аппаратом с локатором бокового обзора и телевизионной камерой. Лодка на дне была обнаружена 2 мая 1995 года.
Вторая экспедиция судна «Академик Мстислав Келдыш» в район гибели лодки «I-52» началась в октябре 1998 года. Ей предшествовал длительный подготовительный период: заключение соглашения; технические переговоры, касавшиеся оборудования ГОА «Мир» дополнительной видео– и навигационной аппаратурой; проведение докового ремонта судна, который осуществлялся за счет финансовых средств, предоставлявшихся нам по этому соглашению. План экспедиции предусматривал поиск лодки на дне с помощью ГОА «Мир», обследование ее и окружающей донной поверхности, видео– и фотосъемку. В случае обнаружения золота нужно было обозначить места, где находятся слитки. Подъем золота в наши функции не входил.
В экспедиции принимали участие представители Национального географического общества США и фирмы Imax, которая должна была снимать широкоформатный фильм. Впоследствии вышел хороший видеофильм, созданный телевизионной группой Национального географического общества, а в издаваемом этим обществом журнале была опубликована большая статья с надводными и подводными фотографиями. В адрес экипажа судна и подводников ГОА «Мир» в ней сказано много хороших слов.
Участвовали в этой экспедиции еще и американские летчики, атаковавшие «I-52» в июне 1944 года. Это пилот Билл Гордон, который сбросил вторую торпеду, окончательно потопившую лодку, и два члена экипажа первого самолета, который пилотировал Джесс Тэйлор: радист Джон Гэмбелл и стрелок Билл Ярингтон были приглашены для съемок фильма Национальным географическим обществом. Теперь им далеко за 70 лет. О том, что происходило тогда, в 1944 году, они рассказывали с сожалением и порой со слезами на глазах. Но что поделаешь? Они выполняли приказ. Была война…
Первое погружение двух аппаратов состоялось 5 ноября. Командир экипажа ГОА «Мир-1» – А. М. Сагалевич, командир ГОА «Мир-2» – Е. С. Черняев. Проделав длинный путь в толще воды, аппараты через три часа после ухода с поверхности сели на дно на глубине 5400 метров. Мы уже знали наше местоположение по данным гидроакустических маяков, поставленных накануне. Хотя Тидвелл сообщил координаты лодки, допоиск объекта все равно был необходим, поскольку неизбежны погрешности в определениях, о которых я говорил выше. Обследую донную поверхность с помощью локаторов. В 350 метрах на локаторе дальнего действия вижу крупную цель. Движемся в ее направлении. Цель приближается. Впереди крутой уступ – выход коренной породы на поверхности дна. Взбираюсь на уступ, за которым начинается пологий подъем, засыпанный осадком. Согласно записи локатора бокового обзора, полученной Тидвеллом в 1995 году, лодка должна находиться под уступом, высота которого около 20 метров. Смотрю на экран локатора ближнего действия и вижу на нем конец протяженного корпуса лодки. Спускаемся с уступа и через 20 метров упираемся в кормовую часть лодки. В это время аппарат «Мир-2» сел на дно. Мы ему сообщаем координаты «I-52». А уже через 15 минут я слышу голос Жени Черняева: «“Мир-1”, мы вас видим».
Так закончилась еще одна поисковая операция на дне Атлантического океана. Далее предстояло обследовать корпус лодки и довольно большую площадь вокруг, где должны были находиться части корпуса и предметы, выпавшие изнутри.
В первом же погружении мы увидели разрушения, которые оставили торпеды, выпущенные американскими летчиками. Сильно разрушена кормовая часть. Мы пытались найти винт, но так и не смогли его увидеть. Рубка совершенно цела, даже люки с обеих сторон остались задраенными. Однако проникнуть внутрь этого отсека невозможно даже с помощью маленького телеуправляемого модуля. Все пространство перед рубкой напоминает разрезанную дыню, ее как будто бы вспороли ножом: оба борта лежат на осадке, а между ними – исковерканные, беспорядочно разбросанные трубы, оборванные кабели. Передняя оконечность лодки длиной 15–18 метров отсутствует, ее как будто бы срезало. Позже части носового отсека мы нашли на грунте в 50 метрах от лодки. Сохранились пушки на кормовой части и на рубке. Корпус лодки лежит на левом борту под углом примерно 38°. На правом борту рубки мы прочитали надпись: «I-52». Сомнений не было – это она.
В течение десяти дней сделали еще шесть парных погружений аппаратов, в деталях отсняли корпус лодки и отдельные его части для фильмов Национального географического общества и Imax. Обследовали поле обломков вокруг «I-52». На борт судна были подняты бесформенные железные фрагменты лодки, слитки олова, небольшие пустые свинцовые коробки, в которых ранее что-то находилось – либо руда, либо опиум, но все было вымыто водой под высоким давлением. Подошвы, оставшиеся от обуви, подняли по просьбе Тидвелла, который позже отвез их в Японию, где они были захоронены в символической могиле моряков, погибших в лодке «I-52».
Никаких следов золотых слитков ни на самой лодке, ни на большой площади донной поверхности вокруг нее мы не нашли. Некоторые иностранные члены экспедиции, вложившие средства в ее проведение, конечно, расстроились. Но в то же время сами себя успокаивали: «Если бы это был последний миллион, а ведь их у нас еще…»
Отдавая честь погибшим подводникам, экипаж «Мира-2» в своем последнем погружении на этом полигоне опустил на лодку «I-52» флаг японского военно-морского флота времен Второй мировой войны. Была война, и судьба распорядилась их жизнями столь жестоко…
Капитан американской атомной подводной лодки Альфред Макларен как-то сказал мне: «Мы, субмаринерс (подводники. – А. С.), состоим в особом подводном братстве, независимо от национальности и государственной принадлежности. Когда в океане гибнет подводная лодка, это – наша общая беда». И я с ним в этом полностью солидарен.
Понятно, что мы, в сущности, не искали сокровища, мы просто выживали, спасая наше судно и наши аппараты от той участи, которая постигла достижения нашего государства и в других областях. Конечно, имея в распоряжении такую глубоководную технику, как у нас, можно и найти, и поднять множество интересных и дорогостоящих предметов со дна океана, а после этого строить дальнейшие работы уже на иной платформе. Для этого нужно целенаправленно использовать эту технику, изучать историю кораблекрушений и вообще историю… Но следует помнить, что наш глубоководный комплекс НИС «Академик Мстислав Келдыш» и аппараты «Мир-1» и «Мир-2» созданы для проведения научных исследований Мирового океана. И во всех экспедициях мы пытались подчинить наши устремления решению этой большой и благородной задачи. Полагаю, что, несмотря на сложность ситуации и жесткие рамки финансирования, нам это удалось.
Глава восьмаяВосхождение к северной вершине Земли
К сегодняшнему дню около 500 жителей нашей планеты летало в космос. Всего 13 человек побывало на Луне. Только три человека покорили максимальную глубину океана в Марианской впадине – около 11 000 м. Но до сих пор никто не видел настоящего Северного полюса: дна океана под сплошным покровом льда. Никто не рискнул спуститься на дно северной вершины Земли на глубину 4300 м под ледяной купол толщиной 2–2,5 метра. А мы рискнули и победили! Да, это была победа. Победа человеческого разума, воли, смелости, дерзаний, стремлений постичь неизвестное, не покорявшееся никому прежде. Это был прыжок в неизведанное…
Организационные трудности
Идея погружения на Северном полюсе родилась в 1998 году в беседе с моими иностранными коллегами Доном Уолшем и Майком МакДауэлом, которые занимались организацией туристических рейсов на ледоколах в Арктику. Тогда обсуждался вопрос о перемещении аппаратов «Мир» на атомный ледокол и походе на нем к Северному полюсу. Тогда и возникла мысль использовать для организации погружений два судна – мощный атомный ледокол, прокладывающий путь в сплошном ледяном покрове, и судно, способное работать во льдах и выполнять роль носителя аппаратов. Предполагалось, что второе судно должно следовать за атомным ледоколом по проторенному во льдах пути.