одного года, руководил некоммерческой организацией World Access for the Blind. Ее миссией было обучение слепых использованию разработанной Кишем эхолокационной системы FlashSonar.
FlashSonar – это не устройство; все, что необходимо для пользования ею, есть в человеческом теле. А магическая способность «видеть» колонны в школьном дворе была, как объяснил Бушвею Киш, совсем не магической. Это было то самое чувство эхолокации, которое дельфины и киты используют вот уже 50 миллионов лет для ориентации в океанских глубинах. Киш был уверен, что люди тоже способны «видеть» в темноте. Просто большинство из них позабыли, как это делать.
И вот сейчас, в кубинском ресторане, я наблюдаю за тем, как Бушвей издает ртом короткий резкий щелчок, выжидает секунду, а потом протягивает руку и берет со стола стакан с водой. Мы расплачиваемся, встаем из-за стола, и Бушвей щелкает снова. Он продолжает издавать щелчки, пока выводит меня из многолюдного ресторана и ведет через парковку и по оживленным тротуарам. На дорожке, ведущей к его дому, он предупреждает меня о том, что впереди ступенька, а потом заводит внутрь через переднюю дверь.
Пришло время для моего первого урока эхолокации. Бушвей просит меня встать с ним рука об руку в центре гостиной. Он поднимает язык к нёбу и резко опускает его в область за нижними зубами, издавая щелчок. Прислушивается к эху, вызванному щелчком, чтобы определить форму окружающих предметов и расстояние до них.
Например, стена, которая находится в метре от него, будет отражать эхо быстрее, чем стена, расположенная дальше. Кроме того, предметы «звучат» по-разному, в зависимости от материала, из которого они сделаны. «Если вещь мягкая, – говорит мне Бушвей, – она и звучать будет мягко». Деревянная стена сильнее поглощает звук, поэтому отразившееся от нее эхо будет более глухим, чем эхо, отразившееся от стеклянной двери. Бушвей распознает эти различия почти мгновенно[29].
Он щелкает, затем пересекает гостиную и заходит в кухню. Наклоняется, выдвигает ящик тумбочки и достает разделочную доску. Снова щелкает, подходит ко мне на расстояние полуметра, останавливается, кладет доску на полку слева – в опасной близости от моей головы – и завязывает мне глаза.
– Теперь щелкай, – говорит он.
Я резко опускаю кончик языка, издавая чпокающий звук. Хотя глаза у меня завязаны, я чувствую, как Бушвей подходит ко мне справа. В руках у него разделочная доска (которую я не вижу), и он велит мне щелкнуть еще раз. Я сразу же ощущаю разницу в эхе. Всего через несколько минут у меня уже получается определять местоположение разделочной доски в комнате с расстояния около двух метров.
Я снимаю с глаз повязку, чувствуя себя довольно самоуверенно, но Бушвей шутливо говорит мне, чтобы я не слишком обольщался. Пятилетние дети могут делать то же, причем, возможно, даже лучше.
Он рассказывает мне об одном эксперименте, проведенном в Испании. За два урока специалисты обучили десять незрячих добровольцев основам системы FlashSonar. Каждое занятие длилось час или даже меньше. Потом студентов поместили в пустое помещение размером 15 на 15 метров. Стереопроигрыватель воспроизводил белый шум и сложные конфигурации эха, имитируя фоновые шумы, встречающиеся в реальной жизни. Участники исследования с расстояния около 10 метров смогли распознать стены, деревянные панели и плоские мониторы. Двигаясь по комнате, они останавливались в полуметре от преград.
В 2011 г. канадские ученые с помощью магнитно-резонансной томографии изучали активность, возникающую в головном мозге слепых во время использования ими техники FlashSonar. В эксперименте участвовал Киш и еще один незрячий человек с эхолокационными способностями. Ученые также пригласили зрячих добровольцев, которые никогда до этого не использовали FlashSonar. Сравнение результатов томографии слепых участников эксперимента с результатами его зрячих участников показало, что использование техники FlashSonar первыми приводило к активизации у них зрительных отделов головного мозга. Когда технику пытались использовать зрячие, активности в этих отделах не возникало.
Эти данные говорили о том, что пользователи системы FlashSonar обрабатывают звуковую информацию во многом так же, как зрячие люди обрабатывают визуальную. По сути, люди, использующие чувство эхолокации, видят с помощью отраженных звуков.
Главный рубильник и магниторецепция – латентные, бессознательные чувства. Мы даже не знаем, что они работают. А вот способность человека к эхолокации очевидна – мы можем осознавать и «видеть» ее результаты. Немного потренировавшись, любой человек с хорошим слухом способен отточить это невизуальное зрение.
Сейчас Бушвей работает инструктором в некоммерческой организации Киша World Access for the Blind. За последние пять лет он помог освоить систему FlashSonar более чем пятистам незрячим людям из четырнадцати стран. «Ты ослеп. Общество слепых выдает тебе трость, собаку-поводыря и показывает дорогу до почты и ресторана. Потом ты идешь домой, – говорит он. – А вот FlashSonar позволяет вновь обрести полную свободу».
Он велит мне снова завязать глава. Потом открывает входную дверь и ведет меня в мир, темный, как глубочайшая пучина океана. Я замираю и жду, пока мои уши привыкнут к звукам вечернего города. И вот Лос-Анджелес начинает медленно и по-новому приобретать четкие очертания. Он звучит ярче и богаче, чем мне казалось раньше.
– А теперь щелкай, – говорит Бушвей.
Мы, как и китообразные, можем использовать щелчки и эхо для восприятия окружающего мира и ориентации в нем. Фабрис Шнёллер полагает, что китообразные используют эти звуки еще и для того, чтобы общаться друг с другом.
Мы в его офисе на Реюньоне. Он закрывает папку с записями дельфиньих импульсных криков, открывает другой аудиофайл и говорит, что обсуждение эхолокации окончено. Теперь он собирается рассказать, зачем созвал сюда ученых и фридайверов. Дело касается щелчков китообразных, но не имеет никакого отношения к способности видеть в темноте.
– Хочу, чтобы ты взглянул вот на это, – указывает он на монитор компьютера. – Посмотри, как тут все скоординировано.
На дисплее отображаются данные двух спектрограмм дельфиньего свиста. Последовательность свистов строгая: каждый последующий отделен от предыдущего совершенно одинаковым интервалом длительностью в миллисекунду.
Шнёллер считает, что щелчки и свисты китообразных являются основой сложной коммуникативной системы. Он проигрывает еще два свиста. Их спектрограмма выглядит так же, как две предыдущие. Дельфины могут повторять свисты одинаковой длительности через равные промежутки времени снова и снова, затем немного изменить их, снова повторять много раз, еще раз немного изменить и так далее. Шнёллер говорит, что каждая отдельная последовательность этих свистов, как ему кажется, представляет собой какое-то сообщение.
– Это, знаешь ли, не собачий лай, – смеется он.
В 2008 г., в ходе одного из своих первых экспериментов, Шнёллер загрузил запись дельфиньих свистов в водонепроницаемый мобильный телефон и со своей двенадцатилетней дочерью Морган поплыл на моторной лодке вдоль побережья Реюньона. Через час к лодке подплыли дельфины. Шнёллер взял видеокамеру для подводной съемки, Морган схватила мобильный телефон, и оба прыгнули в воду. Когда они оказались примерно в метре от дельфинов, Морган нажала кнопку воспроизведения.
– Это было, как если бы дельфин высунул голову из воды и сказал тебе: «Привет, Джеймс!» – поясняет Шнёллер. – Вот только я не знаю, что именно мы им говорили. Может, поздоровались, а может, сказали валить куда подальше.
Один дельфин, которого Шнёллер прозвал Кряк-Кряк, вдруг застыл, точно глазам своим не поверил, и ответил людям серией пронзительных свистов, после чего поплыл прочь. Морган сделала звук погромче и снова нажала кнопку воспроизведения. Кряк-Кряк остановился, обернулся и повторил свой ответ.
– Он подумал, что мы и вправду с ним разговариваем, – говорит Шнёллер. – Что мы выучили их язык или что-то в этом роде!
Когда в течение следующих месяцев Шнёллер выходил в море, Кряк-Кряк часто отыскивал его лодку, приближался к ней и начинал издавать различные звуки, будто возвращался к разговору с того места, на котором они остановились.
Шнёллер объясняет мне, что дельфины используют специфические, чрезвычайно детализированные свисты-автографы для идентификации в крупных группах. Мать часто повторяет детенышу один и тот же вариант свиста целыми днями; по мнению некоторых морских биологов, она делает это для того, чтобы он запомнил свое имя. С помощью таких персонализированных свистов дельфины представляются, когда приближаются к сородичам. Они также произносят свои имена, когда приближаются к людям. Шнёллер уверен, что Кряк-Кряк, услышав свист, раздавшийся из мобильного телефона, немедленно назвал свое имя в ответ. Так он представился.
В прошлом году Шнёллер создал собственный свист-автограф (по сути, свое дельфинье имя), чтобы представляться дельфинам. Он определенным образом исказил записанный дельфиний свист – так, чтобы он отличался от свистов других дельфинов, – на случай, если дельфины его выучат и начнут повторять, обращаясь к нему.
Все когда-либо записанные свисты дельфинов представляют собой сглаженные звуковые волны. Автограф Шнёллера получился очень резким: сигнал имел прямоугольную, угловатую форму, такую, какая никогда не встречалась на спектрограммах звуков, издаваемых дельфинами. Шнёллер вышел на моторке в прибрежные воды, нашел стаю дельфинов, залез в воду и включил свой странный свист.
– В первый раз они очень, очень заинтересовались, но не пытались имитировать мой свист, – рассказывает мне Шнёллер.
Через полгода он снова записывал в воде дельфиньи свисты, на этот раз с другой группой животных. Вернувшись в офис и проанализировав записи, Шнёллер выяснил, что все десять дельфинов в этой стае усвоили его свист с прямоугольной формой волны и включили его в свой «лексикон».