– Мы, кажется, не раз встречались в молочном магазине, – сказал Свен фрекен Бьёрк. – Должно быть, мы живем по соседству.
– Какие дни! – воскликнула Хедвиг Бьёрк. – Никто из нас никогда этого не забудет, я уверена. Стефания, а где же твой берет выпускника?
– Я испугалась, что потеряю его в давке, – солгала Штеффи. – Вчера его чуть не сдуло, когда я ехала в грузовике.
На высоких ступенях сменяли друг друга ораторы. Швед, норвежец, датчанин, чех. Штеффи и Свен тихо стояли и слушали. Толпа прижимала их друг к другу плечами.
«Вот бы он обнял меня, – думала Штеффи. – Не чтобы утешить. А чтобы мы были вместе».
В следующее мгновение Штеффи обрадовалась, что Свен этого не сделал. К ней протискивалась Нелли, за ней – тетя Марта, тетя Альма, Эльза и Йон.
– Вот это да! И вы здесь!
Нелли недоверчиво посмотрела на Свена. Она его не узнала. А вот тетя Марта узнала.
– Здравствуй, Свен, – сказала она и протянула руку в кружевной перчатке.
– Здравствуйте, госпожа Янсон, – вежливо ответил Свен.
– Штеффи, – сказала Нелли, – я вчера ждала, что ты позвонишь!
Штеффи почувствовала себя виноватой.
– Я собиралась, – сказала она, – но поблизости не оказалось телефона. Ты обиделась?
Нелли пожала плечами.
– Нет, ничего.
Но по лицу сестры было видно, что та расстроилась. А ведь она, Штеффи, старшая и отвечает за Нелли!
Они вместе посмотрели фейерверк. В заключение на сумеречно-синем небе зажглась огненная надпись «Да здравствует свобода и демократия!» На крышах виднелись темные силуэты людей.
Штеффи надеялась, что уйдет с праздника вместе со Свеном. В этот прекрасный весенний вечер можно было прогуляться. Посидеть на скамейке в парке.
Теперь это вряд ли возможно. Рядом с ней сестра и тетя Марта. Конечно, она рада встрече с ними, но жаль, что именно в этот вечер…
Люди рядом с ними принялись расходиться, а они все стояли и стояли. Зато попрощался Свен:
– Спасибо за вечер, Стефания, – сказал он. – Увидимся.
Увидимся. Когда? Как? Он же не дал ей своего адреса. Найти семью Карлсон в Сандарне будет нелегко. А спрашивать о чем-нибудь тетю Марту Свен никогда не осмелится. Штеффи поняла это по тому, как робко он с ней попрощался.
Значит, вот что это было. Случайная встреча старых знакомых. Приятно повидаться. До встречи. Пока.
– Можно? – спросила Нелли.
Штеффи не слушала.
– О чем ты?
– Можно мне переночевать у тебя?
– Конечно.
Штеффи обняла Нелли за плечи. Им надо держаться вместе.
Глава 8
Юдит замотала головой, и ее курчавые волосы облаком окутали лицо.
– Нет, я не ходила. Что мне там делать?
– Почему?
Штеффи догадывалась, что ответит Юдит, но не смогла удержаться от вопроса.
– Они радовались, что все станет как прежде, – сказала Юдит. – Датчане и норвежцы поедут домой. Шведам не придется больше покупать продукты по талонам, и появится настоящий кофе. Но для нас ничего не будет как прежде. Никогда. Зачем мне смотреть на их фейерверки?
Штеффи поняла, что имеет в виду Юдит. Она и сама думала об этом. Но все же…
– Как можно радоваться, если умерли миллионы людей? – продолжала Юдит. – Ты мне можешь ответить?
– Но если бы война не закончилась, умерло бы еще больше людей, – возразила Штеффи. – А вдруг немцы победили бы? И убили всех евреев в Европе?
– Разумеется, хорошо, что война закончилась, – вздохнула Юдит. – Но я не могу радоваться.
Они сидели рядом на кровати в комнатке, которую снимала Юдит. Больше сидеть было не на чем, из всей мебели – конторка, шкаф и тумбочка у кровати. Юдит переехала из Еврейского детского дома в комнату, которую снимала у вдовы на улице Экланд. Когда они молчали, за дверью слышалось шарканье госпожи Удельберг. Но в комнату Юдит был отдельный вход, поэтому Штеффи никогда не встречалась с пожилой хозяйкой.
– Она немного странная, – говорила Юдит. – Все ходит, ходит по квартире и вытирает с вещей пыль. Но плата невысокая, тетушка глуховата, поэтому никогда не жалуется на шум или на то, что я прихожу поздно. Если я хочу, могу готовить на кухне, хотя обычно ем на работе.
Юдит работала на шоколадной фабрике. Она экономила и откладывала деньги на поездку в Палестину, ждала, когда дадут разрешение на въезд. Кого туда впускать – решают англичане. Юдит рассказывала что-то про квоты и сертификаты. Ожидание затягивалось, но так как братья Юдит жили там еще с довоенных времен, она надеялась, что все в конце концов уладится.
– В любом случае, пока я не могу уехать, – говорила она. – Сначала узнаю, что с мамой, папой и Эдит. Живы ли они.
Эдит – старшая сестра Юдит. Ей было шестнадцать, когда Юдит эвакуировали в Швецию. Брали только детей, а Эдит была уже слишком взрослой.
– Можно провести расследование через Еврейскую общину, – размышляла Юдит. – Как ты думаешь? Или через Красный Крест.
Но Штеффи ничего не знала об этом.
– Заполняешь анкету на того, кого ищешь, и посылаешь местным властям в разные города и в лагеря перемещенных лиц в Германии. Завтра я схожу в контору. Может, пойдешь со мной? Ты могла бы узнать о своем отце.
В душе у Штеффи проснулась надежда. Оказывается, все так просто, так хорошо организовано!
Заполняешь анкету и получаешь ответ.
– С удовольствием.
В комнатке было душно. Юдит открыла окно и села с сигаретой на подоконник. Голубые кольца дыма исчезали в темноте.
Штеффи часто заходила к Юдит. У обеих не было денег на кондитерскую или кино, поэтому они встречались здесь, в комнате Юдит. Кроме Май, Юдит была единственной подругой Штеффи. В гимназии у нее было много знакомых, с которыми можно поболтать на перемене или выучить уроки после обеда, но ни одной по-настоящему близкой души. У Веры редко выдавалась свободная минутка. Ее малышу едва исполнилось полтора года, а Вера уже снова ждала ребенка.
Штеффи с трудом представляла себе, чем Вера занимается целый день, пока Рикард работает. Вряд ли с одним ребенком столько мороки. Да и уборка однокомнатной квартиры дело нехитрое. Но каждый раз при встрече Вера жаловалась, как много у нее дел, говорила, что не высыпается по ночам, а днем едва успевает присесть и выпить чашечку кофе.
В уголках Вериных губ появились недовольные морщинки, рыжие волосы потеряли блеск. Лишь играя с маленьким Гленом, она становилась прежней выдумщицей и хохотушкой.
Юдит затушила сигарету и спрыгнула с подоконника на пол.
– Я могу устроить тебя на фабрику, – сказала она. – Им понадобятся новые люди уже в июне. Ты ведь хотела поскорее начать работать?
Штеффи кивнула. Чем раньше она начнет зарабатывать, тем скорее сможет оплатить учебу в университете.
– Я надеюсь устроиться в лабораторию, – сказала она. – У Хедвиг Бьёрк есть знакомые. В Сальгренской больнице.
– Там хорошо платят? – спросила Юдит.
Вряд ли. Ей будут платить скромный оклад лаборанта, во всяком случае, поначалу. Возможно, на фабрике она зарабатывала бы больше. Но в лаборатории она приобретет знания, которые пригодятся, когда ее примут на медицинский. Или – Штеффи не хотела об этом думать – если у нее никогда не будет возможности учиться дальше, эта профессия подойдет ей больше, чем работа на фабрике.
Юдит бросила на нее взгляд, и Штеффи догадалась, о чем она думает: «Штеффи слишком утонченная натура, и работа на фабрике не для нее. Она – дочь врача из престижного района».
От широкой усаженной деревьями улицы в Вене, где жила Штеффи, было рукой подать до узкого переулка, где в обшарпанном старом доме ютилась семья ее подруги. Они приехали из одного города, но из разных миров.
На следующий день они вместе отправились в контору Еврейской общины. Дружелюбного вида дама напечатала под копирку несколько экземпляров анкеты. Фамилия – Штайнер. Имя – Антон. Место и дата рождения. Национальная принадлежность и адрес до войны.
– Когда вы последний раз получали от него известия?
– В июле сорок третьего. Когда в Терезиенштадте умерла мама.
Дама на секунду оторвала взгляд от пишущей машинки. Слегка кивнула, словно выказывая участие, затем, стуча клавишами, напечатала в анкете несколько слов.
– А потом его депортировали?
– Да.
– Вы знаете куда?
– Нет. Было написано только abgereist.
Дама вздохнула и еще что-то напечатала. Затем Штеффи внесла данные о себе: имя, адрес, степень родства.
– Не возлагайте больших надежд, – предупредила дама. – И прежде всего, наберитесь терпения. Может пройти много времени, прежде чем вы получите ответ. Вы же знаете, в Европе тысячи бездомных людей находятся в разных лагерях перемещенных лиц. Да и с почтой трудности. Ни одна служба толком не работает. Но как только мы что-нибудь узнаем, сразу вас известим.
После Штеффи настала очередь Юдит. Ей пришлось заполнять три анкеты – на каждого из своих родных.
– Может, достаточно кого-то одного? У них же одна фамилия.
– Они могли попасть в разные лагеря, – сказала дама. – Вы сами видите, тут написано: «Только на одного человека».
Штеффи ждала, пока Юдит внесет свои данные.
– Приходите на поминальную службу в июне, – сказала дама, когда они собрались уходить. Она дала девочкам листки с датой и временем.
– Что ты об этом думаешь? – спросила Штеффи, когда они с Юдит вышли на улицу.
Настроение было подавленным. Штеффи казалось, она ищет иголку в стоге сена.
– Наверняка они сделают все, что в их силах, – ответила Юдит.
На всякий случай девушки решили также зайти в контору Красного Креста.
Глава 9
За две недели до устных экзаменов Штеффи и ее одноклассницы узнали, какие предметы им придется сдавать. Штеффи достались математика, химия, биология и английский язык. Пришло время всерьез браться за учебу.
Тетя Марта шила ей белое платье. Берет, пиджак и туфли, подходящие к платью, Штеффи купила сама. Хорошо, что она отложила небольшую сумму прошлым летом, в июле, когда они с Май подрабатывали на почте.