Паршиво. — Совесть не давала покоя из-за убийства дампира. Пусть я совершил правое дело, но способ, которым я воспользовался, продолжал беспокоить.
Тебе надо расслабиться. — Эмми подвела меня к кровати и усадила, мягко надавив мне на плечи.
Странное дело, физическая усталость совсем не чувствовалась. Я мог бы еще не один раз смотаться в пансионат и обратно, причем без машины, своим ходом. Внутри бушевала нерастраченная энергия, и, кажется, этой ночью я не нуждался в сне.
Руки Эмми ласково коснулись плеч, скользнули по спине.
— Снимай рубашку, — скомандовала девушка.
Поленившись расстегивать пуговицы, я послушно стянул рубашку через голову, не задумываясь над тем, что делает Амаранта; в этот момент мои мысли витали где-то далеко от этой комнаты. Перед внутренним взором все еще прокручивалась сцена убийства дампира, и, только когда пальцы Эмми коснулись голой спины, я, наконец, осознал происходящее.
Мое тело словно прошил электрический разряд, по коже пробежал озноб. Легкая дрожь возбуждения сковала пальцы, я хрипло вздохнул и с опаской спросил:
— Что ты делаешь? — Я сидел к девушке спиной и не мог видеть ее лица, но мне почему-то казалось, что она улыбается.
— Расслабляющий массаж, — невинно ответила Эмми, а потом неожиданно наклонилась вперед и поцеловала меня в шею, едва касаясь губами кожи.
Я замер. Не знаю, чего испугался больше: того, что Эмми может передумать и остановиться, или того, что она сейчас укусит меня. Но ни первого, ни второго не случи-лось.
Поднявшись с кровати, Амаранта обошла ее и встала ко мне лицом. Руки девушки покоились на моих плечах, и исходящий от них жар разливался по всему телу. Вопреки собственному атеизму я молился о том, чтобы эта минута никогда не заканчивалась.
Что, если нам попробовать? — предложила девушка, смущаясь.
А что с желанием убить меня? — спросил я, не веря в происходящее. Голова кружилась от тонкого аромата ее волос, и я плохо соображал.
В твоих венах сейчас течет моя кровь. — Эмми озорно улыбнулась. — Пока все обстоит именно так, ничего плохого не случится. Ведь не стану же я нападать на саму себя?
Пожалуй, это была лучшая новость, что я слышал за последние несколько лет. Теперь стало понятно, откуда у Амаранты такая смелость, и почему она поцеловала меня в пансионате. Видимо, так Эмми проверяла, сможет ли она противостоять голоду в этих новых условиях. Результат, похоже, оказался положительным, раз она решилась на продолжение.
Эмми взяла меня за руку, словно приглашая следовать за ней. Подчиняясь этому зову, я встал с кровати, сомкнул руки вокруг девичьей талии и прижал Амаранту к себе. Коснулся губами волос, шеи. Ее волосы пахли дикой розой, а у кожи был сладкий привкус ванили. Руки скользнули к стройным ногам, добрались до подола платья и потянули его вверх, освобождая изящное тело от оков одежды. До чего же восхитительна была Амаранта! Точеные ноги, изгиб округлых бедер, плавно переходящий в осиную талию, грудь, целомудренно прикрытая длинными прядями распущенных волос. Ее кожа казалась высеченной из белого мрамора на фоне их беспросветной черноты. Вот она — женщина, созданная для меня. А кто ее создатель — Бог или дьявол — уже не имеет никакого значения. Бешеный пульс на мгновение замер, но уже через секунду сердце застучало с но-вой силой. Постепенно все мысли отступили под напором эмоций. Это было больше, чем желание, острее, чем страсть, мучительнее, чем жажда. Ведь нет ничего прекраснее, чем момент близости с любимым человеком, чем понимание того, что на свете существует такое счастье, как взаимная любовь, когда все остальное вдруг теряет всякий смысл.
Не в силах больше сдерживаться, я поцеловал Амаранту. Сначала нежно, потом все более страстно, неистово, дико. Кончики пальцев сбежали от плеч вниз по обнаженной спине, исследуя гибкое тело с нежной шелковистой кожей. Впервые я был по-настоящему счастлив и полон жизни. Эмми отвечала на мои прикосновения со всей горячностью, она прижималась ко мне, будто желая раствориться в моих объятиях, стать со мной одним целым. Сквозь ее подчеркнуто нежные прикосновения то и дело прорывался грубый, не знающий утоления голод. В такие моменты казалось, что животный инстинкт вампира возьмет верх над сознанием Амаранты. Только теперь я до конца осознал, какой вулкан таится внутри этой хрупкой на вид девушки. Я словно ласкал тигрицу, надеясь, что моя любовь превратит ее в послушного котенка.
Все прочее отныне стало незначительным и призрачным. В целом мире остались только мы, и это — единственное, что было по-настоящему важно.
Я парил над огромной бесконечно глубокой бездной. И миг падения в эту глубину был безмерно сладок. Все сокровища планеты, вся власть королей не стоили такой ночи.
18Кража
Солнце не знает ни жалости, ни сострадания. У него есть цель, которая, как известно, всегда оправдывает средства. Солнцу нет дела до того, что кто-то не спал всю ночь, ведь ему надо согреть землю своими горячими лучами.
Вот и со мной оно поступило бессердечно. Стоило перевернуться на другой бок, как первые солнечные лучи, прочно обосновавшиеся в комнате, нагло скользнули по прикрытым векам. Еще будучи в полудреме, я протянул руку и опустил ее на вторую половину кровати. Там было пусто, и именно этот факт окончательно меня разбудил.
Резко сев на кровати, я осмотрелся в поисках Амаранты. Девушка устроилась в кресле, поджав стройные ноги, и читала книгу. У Эмми была страсть к чтению, доставшаяся ей, по всей видимости, от прежней жизни.
Некоторое время я молча рассматривал Амаранту. Не замечая моего пробуждения, она продолжала увлеченно читать, склонив голову и накручивая на тонкий пальчик прядь шелковистых волос. Ее лоб сосредоточенно хмурился — видимо, книга была серьезной. Из одежды на ней была лишь моя белая футболка, доходящая ей до середины бедер и способная сойти за платье.
В жизни не видел ничего прекраснее, чем эта картина. И хотя сейчас я смотрел на Эмми глазами обычного человека (действие зелья закончилось), это нисколько не умаляло ее красоты.
В то утро я чувствовал себя превосходно. Вся жизнь разделилась на «до» и «после». Стыдно признаться в своей наивности, но мне казалось, что так хорошо, как сейчас, теперь будет всегда.
Я вздохнул чуть громче, чем обычно. Эмми тут же оторвала взгляд от книги и спросила, лукаво улыбаясь:
Давно проснулся?
Пару минут назад, — я тоже улыбнулся в ответ.
— А тебе не говорили, что подглядывать за девушками нехорошо? — Она вопросительно изогнула брови.
Я отрицательно покачал головой, и Эмми тихо рассмеялась. Мы оба были безмятежно счастливы. Обычно, когда люди испытывают нечто подобное, судьба стремится как можно скорее спустить их с небес на землю. Она как заботливый Дедал напоминает, что не следует взлетать слишком высоко, иначе легко опалить крылья и, подобно Икару, упасть вниз. Так случилось и с нами. Пока мы с Эмми нежились в объятиях друг друга, будущее неукоснительно менялось, и, к сожалению, не в лучшую сторону.
Направившись в душ, я первым делом обратил внимание на свое отражение в зеркале, с удивлением отметив появление нескольких новых шрамов. Я провел пальцами по плечу, где красовался один из них, и задумался о причине его возникновения. Шрам неуловимо напоминал укус, и я сообразил, что им наградила меня Эмми. Я повернулся к зеркалу спиной и как смог осмотрел ее. Несколько белых полос тянулись по всей длине спины — следы от ногтей. Царапины затянулись, но, видимо, эффект от зелья начал проходить к тому времени, как они появились, так что шрамы не успели рассосаться. Я не сильно переживал по этому поводу. У меня и раньше были отметины на теле, оставленные, правда, менее приятным способом. Но теперь стали более понятны опасения Амаранты насчет моей жизни. Не будь во мне этого зелья, я бы умер от кровопотери.
После душа я позавтракал и включил телевизор. Делать ничего не хотелось, и я умышленно оттягивал момент, когда нужно будет выйти из номера. Действие зелья прошло окончательно, и Эмми начала меня сторониться, но это не мешало мне наслаждаться жизнью. Зародилась крамольная мысль: что, если использовать зелья для таких случаев? Ведь благодаря ему Амаранта в состоянии без опаски касаться меня. Я больше не считал кровь вампира такой уж опасной, и даже факт убийства дампира не казался уже столь мрачным.
Примерно часа два мы провели на кровати в разговорах ни о чем, когда меня охватил внезапный приступ тревоги. Чего-то определенно не хватало. Я посмотрел на часы: около двенадцати дня. Вчера мы вернулись не слишком поздно, так что Дима уже должен был заглянуть. Его отсутствие не на шутку встревожило, и я сказал об этом Эмми.
Вероятно, он все еще обижается на тебя, — предположила Амаранта. — Ты, кстати, решил, что мы будем делать с зельем? Я голосую за то, чтобы его вылить. Так будет лучше для всех.
А как же мы? — Я расстроился из-за упрямства девушки. — Ты снова будешь меня избегать?
Но нельзя же все время колоть тебе зелье?! — От мысли о такой перспективе Эмми не смогла усидеть на месте и подскочила с кровати. — Ничем хорошим это не закончится. И потом, — важно заметила она, возвышаясь надо мной и уперев руки в бока, — сейчас же я лежала рядом, и ничего.
То есть все было в порядке, и ты совсем не думала о еде?
Может, лишь самую малость, — неохотно призналась девушка. — Но и это скоро пройдет.
— Иди ко мне, — поманил я Амаранту.
Девушка с опаской приблизилась к краю кровати. Я схватил ее за талию и повалил на постель, подминая под себя. Эмми резко выдохнула и замерла. Но, как она ни старалась, ее взгляд то и дело возвращался к моей шее. Увы, это говорило о том, что Амаранта сильно преувеличивала степень своей адаптации. Уже через секунду она не выдержала и, оттолкнув меня к стене, вскочила на ноги.
— Что ты теперь скажешь? — Удобнее устроившись на кровати, я закинул руки за голову.
Скажу, что для всего нужно время. — Эмми хмуро посмотрела на меня, облизав пересохшие губы. Ей явно не понравился этот маленький эксперимент. — Но свое мнение насчет зелья я не изменила.