– Думаю, ты прав. Давить на кого-то – такой себе метод. В последнее время я ощущаю, как стены вокруг меня сжимаются: то и дело все от меня что-то требуют, навалилось слишком много всего, с чем совершенно не справляюсь. А еще подруга постоянно выносит мозг своими претензиями, учебные проекты копятся, ты свалился мне на голову, без обид, и теперь это. – Она сокрушенно ткнулась лбом в спинку дивана.
Какие уж тут обиды. Тем более прекрасно понимал все, о чем говорила Элли: разрываться в миллионе задач было образом моей жизни с тех пор, как поступил в Гарвард. Я взял ее за руку и усадил к себе на колени, обнимая за плечи.
– Элли, взрослая жизнь – не подарок. Каждый раз, поднимаясь на ступень выше, зарабатывая больше, думал, что станет легче. Ни черта это не так. Люди постоянно выкидывают какое-нибудь дерьмо, сколько бы им ни было лет. Только я не забываю, что в жизни есть такие моменты, как этот. Мой день был чертовски сложным, но мысль о том, что увижу тебя вечером, делала его прекрасным. У тебя есть крутая семья, Скотт и я, в конце концов. Мы все тебя любим, а остальные пусть катятся к черту, если вздумали тебя обижать.
– Во многом ты прав, но я не могу просто отмахиваться от людей, словно от назойливых мух, если наши взгляды расходятся. Я не привыкла к этому, Райан.
– Это не то, что я хотел сказать. Просто иногда мы не в ответе за реакции и чувства других. Что, если их ожидания расходятся с нашими действиями? Неужели тогда в этом виноваты мы? Не думаю. Понятия не имею, что происходит между тобой и твоей подругой или тем человеком, о котором ты говорила, но пока люди сами не готовы принять обстоятельства такими, какие они есть, что толку от твоих переживаний.
– Отключение эмоций щелчком пальцев – не моя суперсила.
– А что тогда твоя? Проблемы с водой и попытки уйти от реальности?
Она почти не дышала, слушая мой монолог. Потом подняла голову с моего плеча и заглянула в лицо с серьезным хмурым взглядом.
– Это не имеет отношения к сегодняшней ситуации. – Ей явно был не по душе этот разговор.
– Зато имеет отношение к тебе, а ты для меня сейчас важнее всего.
– Я не хочу говорить об этом. – Она попыталась слезть, но я удержал ее за бедра.
– Поверь, я не желаю тебе зла. То, что случилось тогда, три года назад, оставило шрамы, и это влияет на тебя до сих пор. Мне кажется, что знаю способ помочь с этим. Твои сеансы в ванне не сделают жизнь легче. Я тоже заглушал свою боль многие годы. Мать постоянно прививала мне чувство вины за мои поступки, я катился по наклонной, напивался в щепки, убивал себя морально и физически, потому что меня грызла проклятая совесть. Но ты не можешь поступать так с собой.
– Это не то, чем кажется. Я вовсе не пытаюсь утопиться. Я как будто снова владею ситуацией. Сложно объяснить, но в момент погружения все в мире затихает, и кажется, что не существует проблем там, под водой.
– Но они по-прежнему есть, Элли. Знаю это чувство, оно приходит, когда топлю себя в бутылке. Совсем как моя мать.
– Ты – не твоя мать! – категорично заявила девушка. Я не обсуждал это раньше ни с кем, но сейчас, сидя здесь, начал понимать, о чем говорит Элли. Стало отчетливо ясно, почему она делает штуку с водой. Мы оба убегали в иллюзорный мир, где нет проблем, забывая, что по возвращении реальность обрушится на нас с удвоенной силой.
Глава 26. Элли
Я лежала лицом к окну, слушая, как поднявшийся ветер швыряет в него первые колючие снежинки и ледяные капли. К утру не останется даже напоминания об этом волшебстве. Дыхание Райана, обвившего меня руками, как коконом, замедлялось. Хотелось выждать такой момент, чтобы можно было встать с кровати, не разбудив его.
Застигнутая врасплох появлением парня в темном коридоре, я забыла о том, что собиралась сделать. Потом мы целый вечер разговаривали, поедая мои самые любимые блюда, только вот разговоры не ослабили чувства, мертвой хваткой душившие меня с тех пор, как я покинула стадион. И приглушить это можно было только единственным известным мне способом.
Медленно убрав руку Райана с себя, я опустила одну ногу на холодный пол, затем осторожно выползла из теплых объятий и сразу же направилась в ванную. Вода медленно наполняла резервуар моей боли до краев, когда я погрузилась с головой, не снимая одежды. Тусклая потолочная лампа мерцала, последние крупные капли падали на поверхность, отмеряя секунды, которых должно хватить для задержки дыхания. В ушах шумело, а в груди образовалась огромная воронка, высасывающая все светлое и погружая меня в темный омут. Перестала считать после десяти и закрыла глаза. Грохот в барабанных перепонках сменился оглушающей тишиной. Я ждала, ждала… ждала…
Вот оно! Чувство, ради которого затевалась эта авантюра. Опьяняющая эйфория на грани глубокого вдоха, когда он придет, чтобы вытащить меня на поверхность. Я снова и снова делала это, чтобы притупить звенящую пустоту в душе.
«Встреться со своим страхом!» – звучал в голове голос терапевта. Три минуты и сорок одна секунда – мой личный рекорд по задержке дыхания под водой. Этого должно хватить, чтобы Райан не заметил моего отсутствия, а проклятая дыра в груди хоть немного затянулась.
И дело вовсе не в Нике и его якобы чувствах или Кристен и ее желании контролировать каждый мой шаг, не в учебе и моем страхе потерять Райана снова. Правда была в том, что в какой-то момент потакания своей фобии я окончательно свихнулась.
Сбилась со счета бог знает сколько времени назад, но совсем не ощущала давления в грудной клетке, которое обычно служило сигналом, что пора всплывать. Еще немного, и мои руки скользнули по бортам ванны, поднимая тело на поверхность. Глубокий вдох пронесся по влажному воздуху, глаза распахнулись, тяжелая одежда прилипла к телу, а вода в ванне уже не казалась такой теплой. Только все это отошло на второй план, когда взгляд зацепился за человека, стоящего в дверном проеме, с глазами, наполненными разочарованием и ужасом. Он смотрел на меня, а я на него. Зубы начали постукивать, руки покрыла россыпь мурашек.
– Д-дав-но ты т-тут? – произнесла сиплым голосом, дрожа всем телом.
Райан не ответил, молча подошел к ванне, пробуя рукой температуру воды. При этом его взгляд не отрывался от моего. Рябь прошлась по поверхности от прикосновения длинных пальцев, а желваки на его скулах оповестили о том, что у меня проблемы. Он на секунду прикрыл глаза, потом снова посмотрел на меня, но теперь уже с печалью или жалостью, черт разберет эти черные зрачки. Хотя я не хотела, чтобы меня жалели.
Стыд сковал тело, но все равно поднялась, цепляясь за протянутую руку и ожидая, что он накричит на меня, наговорит кучу правды о том, что я насилую свою психику. Ждала, что на меня выльется поток ругательств о том, какая я безответственная и психически неустойчивая. Но Райан молчал, стиснув зубы.
Минуты тянулись, как лента в автомате с карамелью.
– Можно к тебе? – вдруг тихо проговорил парень, а в выражении его лица резко появилась мольба.
– Ч-что?
Он не злился. Почему не злился? Жалел?
В недоумении я кивнула.
Наклонился, чтобы вынуть пробку, вместе с этим давая мне возможность перевести сбитое дыхание вне ловушки его обжигающих глаз. Наконец Райан шагнул в ванну, повернул кран, настраивая горячую воду, и задернул хлипкую шторку.
Мы стояли напротив друг друга, а дрожь постепенно исчезала, пока нас окутывало паром. Прислушалась к ощущениям в теле, но там не было ничего, кроме странного спокойствия и чувства, будто сосущий вакуум внутри затянулся. Это пришло не во время сеанса в ванне, я точно знала. Его принес Райан, закрыв импровизированную душевую перегородку.
Мужская рука потянулась вперед, пока темные глаза пристально смотрели в мои. Моя мокрая футболка с шлепком упала на плиточный пол, и все звуки затихли, кроме шума воды, стекающей по нашим телам.
Райан подхватил меня за талию и поднял, прижимая к стене. Мои ноги, как лозы, обвились вокруг его торса.
– Ты не одна, слышишь? – прошептал парень, касаясь губами мочки уха. – Я люблю тебя, и я рядом.
Осторожные, но твердые движения стирали сомнения подобно ластику. Не было другого места, в котором хотела бы быть здесь и сейчас. Он знал, чего боюсь, и забирал это, оставляя место ощущению правильности всего происходящего с нами. Я отключила мысли, роящиеся в голове, полностью ныряя в ощущения, а парень продолжал шептать мне признания, уткнувшись лбом в холодную стену над моим плечом.
Тем летом я вбила себе в голову, что Райан Донован для меня умер, что смогу жить без него и быть счастливой. Правда была в том, что только с ним ощущала себя живой по-настоящему.
– Я люблю тебя, Райан.
Руки на моей талии сжались крепче.
– Скажи это еще раз, – отчаянно выдохнул он.
– Я люблю тебя, люблю.
Теперь я ни капли не сомневалась в этом.
Утром все тело болело так, будто меня переехал грузовик. Мы занимались любовью столько раз, что я уснула, едва коснувшись головой подушки, абсолютно без сил. Райана не было рядом, но откуда-то доносились легкая музыка и запах гари. От вчерашнего плохого настроения не осталось и следа. Я выбралась из кровати, потягиваясь и улыбаясь.
– За три года можно было не то что научиться жарить яичницу, а получить диплом кулинара, – подколола, входя в кухню после утреннего душа.
Парень резко обернулся, сверкнув широкой улыбкой.
– Сегодня такой рассеянный, потому что моя девушка вчера ночью затрахала меня до полусмерти, – невозмутимо сказал он и добавил: – Я умею готовить. Доброе утро!
Мое лицо вспыхнуло от воспоминаний обо всем, что мы вытворяли, в том числе и на этой кухне. Поспешив сгладить неловкость, решила помочь накрыть на стол, но Райан остановил мою руку, притянув к себе и чмокнув в раскрытую ладонь. Во время этого он изучал мое лицо на предмет отголосков вчерашней боли и, ничего не найдя, отпустил.
– Садись, я сам! – Он подмигнул.