вую точку Лагранжа‑А. Если еще чуть-чуть улучшить связь, можно будет подключиться к ее электросоплам. Вычислительных ресурсов там немного, но они подключены к сети питания сопел… и, может, получится активировать сами сопла! Вдруг выйдет нацелить пару десятков на шлюпку вахтмастера?
— Трад, где ты там? Ты чего-нибудь добился от своих числодробилок?
Вертушка Рахнера Тракта воспарила с наклонной ВПП. По шуму ротора и турбин было похоже, что машинка в порядке. Вертя головой туда-сюда, Тракт разглядывал ландшафт внизу. Взял курс на восток, вдоль стены кальдеры. Впереди, как солдаты на марше, уходили вдаль ровные ряды кратеров: линия разрушения исчезала за краем дальней стены. В городе внизу зажигались тревожные огни, наземные машины экстренных служб потянулись к воронкам на месте домов и апартаментов.
Андерхилл беспокойно завозился на своем насесте позади, цепляясь за корзинки на спине жука-поводыря. Животное пыталось ему помочь, но пострадало еще сильнее хозяина.
— Я должен это видеть, Рахнер. Вы не поможете мне с рюкзаком Моби?
— Минуточку, сэр. Я хочу сесть в гелипорту…
Андерхилл приподнялся с насеста на пару дюймов.
— Да включите вы автопилот, полковник, и все дела. Пожалуйста, помогите мне.
Вертолет Тракта был оборудован десятками встроенных процессоров, связанных с информационными сетями и системами управления движением. Когда-то он очень гордился этой навороченной воздушной машинкой. Но на автопилоте не летал с той последней поездки в Ставку.
— Сэр… автоматике я не доверяю.
Андерхилл едва слышно хихикнул, потом, булькая, закашлялся.
— Все в порядке, Рах. Пожалуйста. Надо мне глянуть, что творится. Помогите мне с Моби.
Ай, видит Тьма, какая теперь разница! Рахнер сунул четыре руки в контрольные гнезда и переключился на полностью автоматический режим. Потом развернулся к пассажирам и быстро отстегнул рюкзак со сломанной спины Моби.
Андерхилл полез туда и извлек аппаратуру с таким видом, словно то были королевские драгоценности. Рахнер повернул голову, приглядываясь. Что за… это ж гребаный шлем для компьютерной игры!
— Ага, вроде в порядке, — тихо произнес Андерхилл. Пристроил шлем на голову поперек глаз, потом отвел. Рахнер видел почему: по всем глазам паучары взбухли пузыри. Но Андерхилл не сдавался. Он пристроил устройство на самом краешке головы и включил питание.
Голову его окутал сверкающий свет. Рахнер рефлекторно отдернулся. Вертолетная кабина вдруг заиграла миллионом переменчивых оттенков, клетчатых, ярких. Он вспомнил слухи о диковинном хобби Андерхилла — тот-де увлекся видеомантикой. Значит, это правда: такой вот «игровой шлем» стоил небольшого состояния.
Андерхилл что-то бормотал сам себе, сдвигая шлем так и эдак, словно пытался смотреть ослепшими, сожженными глазами. Смотреть, по правде говоря, было не на что, кроме чарующей игры цветов: колдовская мощь компьютеров на службе у шарлатана. Но Шерканер Андерхилл явно углядел в ней нечто, удовлетворившее его. Неотрывно всматриваясь в переливы оттенков, он гладил свободной рукой жука-поводыря.
— Ага… вижу, — тихо произнес он.
И вдруг турбины вертолета истошно взвыли, точно баньши. Индикаторы ушли далеко за красную черту. При такой немыслимой мощности они за час-другой сгорят. Никакая вменяемая автоматика им бы в такой режим перейти не позволила.
— Какого дьявола!.. — Слова застряли у Тракта в горле. Турбина, раскручиваясь, активировала наконец лопасти винта наверху. Его вертолет внезапно зажил собственной жизнью, с упорством маньяка взбираясь все выше и выше по стене кальдеры.
Турбины ненадолго сбросили обороты, когда геликоптер перевалил через вершину. Пятьсот футов. Тысяча футов над плоскогорьем. Рахнер мельком углядел равнины. Линия разрушений, которую они заметили в Калорике, в действительности составляла лишь часть сетки. К западу и югу уходили сотни дымных плюмажей. Поля противоракетной обороны. Но эти гады промахнулись! Волна за волной ракеты ПВО взмывали в небо со своих позиций по всему плоскогорью. Сотни запусков, быстрых и расточительных, в подобии артиллерийского обстрела ракетами ближнего радиуса перехвата. Но ракетные шахты были в десятках миль от вертолета, а ракетные плюмажи означали, что самонаводящиеся боеголовки посланы на перехват целей за тысячи миль отсюда, на высоте многих двадцаток миль. Зрелище впечатляло куда сильнее, чем хвастовство пэвэошников на штабных учениях… и значит, Клан бросил в бой все, что у него есть.
Шерканер Андерхилл, казалось, ничего этого не заметил. Он вертел головой, подстраиваясь под игру света в шлеме.
— Надо как-то переподключиться. Я должен… — Руки его возились с игровыми джойстиками. Шли секунды.
— Все так запуталось… — всхлипнул он.
Трад оставил в покое неотвязников-числовиков и вернулся к Фаму Тринли, который ожидал его у группы переводчиков.
— С обычными числовиками я управлюсь, Фам. В смысле, думаю, что добьюсь от них ответов. Что касается контроля…
Тринли просто кивнул, отметая все возражения. «А Тринли так изменился… Я его годы вахты знал, и теперь он совсем иначе выглядит…» Старый Фам Тринли был шутом, фанфароном, буффоном. С ним можно было шутить, спорить, пререкаться. Этот Фам держался тихо, но действовал с точностью рубящего клинка. «Он нас всех погубит». Глаза Трада беспокойно метнулись туда, где висело, точно туша в мясной лавке, тело Анне Рейнольт. Даже если сейчас получится предать Фама, его это не спасет. Нау и Брюгель — вахтмастера, и Трад понимал, что поступку его не будет прощения.
— …остается шанс, Трад, — пробился сквозь пелену ужаса настойчивый голос Фама. — Может, получится открыть каналы шире, обманом затащить неотвязников в…
Силипан пожал плечами. Не то чтоб это имело значение…
— Если так сделать, вахтмастер сразу тебе горло перекусит. Я получаю пятьдесят запросов в секунду от Нау и Брюгеля.
Фам потер виски, взгляд его стал отстраненным.
— Да, вижу. Ну ладно. Что у нас? Времян…
— Камеры у Бенни показывают, что там все жутко озадачены. Если повезет, они оттуда никуда не полезут.
И потом у вахтмастеров не будет повода им отомстить.
Неотвязница, которую звали Бонсол, вмешалась с обычным для фокусированных невниманием к происходящему:
— На земле миллионы. Через несколько секунд они начнут погибать.
Реплика вроде бы сбила Фама с толку. Новый Фам Тринли тоже был аматором в работе с неотвязниками.
— Ага, — пробурчал он скорее Силипану, чем неотвязнице, в ответ. — Но по крайней-то мере, у пауков остается шанс. Без неотвязников Ритсер не сумеет закрутить гайки туже.
Бонсол, конечно, не ответила, продолжая барабанить по клавишам.
Внимание Тринли вернулось к Силипану.
— Слушай, Нау сейчас в шлюпке, летит к первой точке Лагранжа‑А. Там по всей зоне электросопла. Если заставим пару неотвязников их активировать…
Трад почувствовал прилив гнева. Кем бы ни был Фам Тринли теперь, а он все еще идиот.
— Чума тебя порази, ты ж не понимаешь лояльности фокусированных! Надо…
Влезла Бонсол:
— Ритсер не может закрутить гайки, но и мы не в состоянии их ослабить. — Она рассмеялась почти беззвучно. — Интересная ситуация. Мы в состоянии взаимоблокировки.
Трад махнул Фаму: поднимись, дескать, к потолку, чтоб эта балаболка-неотвязница не мешала.
— Они так до бесконечности болтать могут.
Но Фам с внезапным интересом повернулся к неотвязнице:
— Что вы имеете в виду под «мы в состоянии взаимоблокировки»? — спросил он тихо.
— Фам, чтоб ей нагноилось, да какая разница?!
Но Тринли поднял руку, жестом приказав ему заткнуться. Жестом таким уверенным, как у наследственного вахтмастера, и Силипан проглотил возражения. Внутри у него нарастал гнев. Хватит чудес. Если есть еще шанс отогнать Нау от первой точки Лагранжа‑А, задержка его только уменьшает. Силипану было известно, что там, в первой точке Лагранжа‑А. О да. Даже без автоматики и прочих телячьих нежностей вахтмастер может вернуть себе абсолютную власть — с тем, что спрятано в первой точке Лагранжа‑А. В углу поля зрения Трада безжалостно вели обратный отсчет часы, измеряя оставшиеся секунды жизни. И конечно, неотвязница даже самого Фама вниманием не удостоила, не говоря уж о заданном ей вопросе.
Молчание длилось секунд десять-пятнадцать. Затем Бонсол вдруг подняла голову и посмотрела Фаму прямо в глаза. Неотвязники почти никогда так не поступали, не считая ролевых игр.
— Я имею в виду: вы блокируете нас, а мы блокируем вас, — сказала она. — Моя Виктория считала вас всех монстрами, думала, что доверять вам мы не должны. Никому из вас. А теперь мы все платим дорогую цену за ее ошибку.
Бред неотвязницы, разве что напыщенней обычного. Но Фам подался вперед, к ее креслу. Рот его приоткрылся от непритворного изумления. Вид у него был точно у человека, чей мир только что развалился на части, словно он летит головой вперед во тьму безумия. И когда он наконец заговорил, слова его оказались словами сумасшедшего:
— Я… в большинстве своем мы не монстры. Если взаимоблокировку снять, вы сумеете перехватить управление? А потом… мы окажемся на вашей милости… Можем ли мы вам доверять?
Взгляд Бонсол блуждал. Ответа не последовало, только руки неотвязницы заплясали над консолью. Секунда за секундой в тишине. У Трада вверх по хребту полз холодок понимания. Нет.
Спустя десять секунд Триксия Бонсол нарушила молчание.
— Если восстановите полный доступ, мы возьмем под контроль самое важное, — сказала она резко. — По крайней мере, план таков. Что касается доверия… — Лицо Бонсол исказила странная усмешка, наглая и печальная одновременно. — Ну, вы куда лучше знаете нас, чем мы вас. Сами решайте, каких монстров опасаетесь сильнее.
— Да, — проронил Фам. Потер висок и прищурился, выглядывая что-то, недоступное Траду. Повернулся к Силипану. Он улыбался той же лихорадочной улыбкой, с какой выскочил из кладовки, — улыбкой человека, который поставил на кон все фишки и рассчитывает сорвать банк. — Трад, восстанови всю комм-сеть. Пора дать Нау и Брюгелю неотвязную поддержку. Заслужили.