В известном смысле Калорика представляла собой модель мира, каким сделает его для всей расы пауков современная техника, вооруженная атомной энергией. На все годы Тьмы. Аннерби пошел на свет и музыку впереди, гадая, что же он увидит.
Повсюду клубились толпы. Слышны были смешки, музыка волынок и случайные перебранки. А народ тут оказался такой странный, что Аннерби много важного даже не воспринимал.
Он позволил приливу толпы помотать их туда-сюда, как частицы во взвеси. Ему легко было представить, как нервничают Арла и Брун в толпе непроверенных незнакомцев. Но они справились достойно, сливаясь с беспорядочным движением и в то же время стараясь оставаться от Аннерби на расстоянии вытянутой руки. Спустя несколько минут всех троих вынесло по склону вниз, прямо к воде. В толпе многие махали тлеющими благовонными палочками, но на дне кратера стоял куда более сильный запах — серный, плывущий на теплом ветру. За полосой воды, посередине залива, светилась красными, ближнекрасными и желтыми оттенками расплавленная скала. От нее призрачными венками поднимались клубы дыма, не выходя, однако, из центральной котловины. Тут можно было не волноваться насчет придонного льда и левиафанов, хотя вулканическое извержение убило бы всех присутствующих столь же наверняка.
— Черт подери! — Брун вышла из роли, оттолкнув Аннерби от площади. — Вы на воду гляньте. Там тонут!
Аннерби мгновение смотрел туда, куда она ему указывала.
— Не тонут. Они… Тьма их порази, они забавляются в воде!
Полускрытые водой фигуры носили что-то вроде спасательных жилетов, мешавших им утонуть. Трое уставились на пловцов, и Аннерби заметил, что они с охраной не одиноки в своем удивлении, хотя многие зрители старались скрыть шок. Зачем кому бы то ни было играть в утопление? Может, для военных целей? В более теплые времена и у Клана, и у Аккорда имелись боевые корабли.
В тридцати футах ниже с каменной ограды бросился в воду еще один смельчак. Вдруг край воды представился Аннерби краем смертоносной пропасти. Он отшатнулся, попятился от криков ужаса, а может, и восторга, доносящихся оттуда. Трое пробежали через придонную площадь к подсвеченным деревьям. Отсюда, с открытой местности, отлично видны были небо и стены кальдеры.
Стояла середина дня, но, не считая сияния холодных огней с деревьев и теплых — от центра кратера, темно было, как ночью. Солнце смотрело на них с небес неясным пятнышком, красноватым диском, чей лик испещряли темные отметины.
Первый день Тьмы. Религиозные и государственные календари определяли его почти одинаково. Новое Солнце начиналось взрывоподобной световой вспышкой, хотя никто из живых ее не видел. Но конец света знаменовало медленное увядание, тянувшееся чуть ли не весь период Яркости. Последние три года, например, солнце давало так мало тепла, что даже в полдень высоким летом почти не грело спину, и так мало света, что на него можно было с удобством смотреть полностью открытым взглядом. А в последний год весь день в небе были видны яркие звезды. Впрочем, даже это не знаменовало официального Сошествия Мрака, хотя и означало, что съедобные зеленые растения больше не прорастут, что лучше бы перенести основные запасы пищи на глубину и что лишь клубни да личинки способны поддерживать твое существование, пока не настанет твой черед удаляться под землю.
В этом мерном скольжении навстречу небытию что же отмечало миг или хотя бы день начала Тьмы? Аннерби взглянул прямо на солнце. Оно было цвета теплого очага за распахнутой заслонкой, но такое тусклое, что тепла не давало. Больше оно уже не потускнеет. Теперь мир начнет остывать все глубже и глубже, озаренный лишь звездами да красноватым диском. Отныне воздух станет слишком холоден для дыхания. В прошлом это означало, что пора спешно перетаскивать последние запасы и завершать приготовления к уходу на глубину. В прошлом это значило, что у отца семейства остается последний шанс обеспечить будущее своих паучат. В прошлом это знаменовало начало времени великого благородства, исключительной трусости и грязного предательства, ибо всех, кто не успел подготовиться, уравнивали Тьма и стужа.
Сегодня и сейчас (внимание Хранка вернулось к площади между их троицей и линией деревьев) некоторые прохожие — вероятно, старики, но и кое-кто из текущего поколения — воздели руки к солнцу и тут же опустили их, обняв символическим жестом обещавшую долгий сон землю. А воздух вокруг был так же мягок, как и летом в Срединные Годы. Земля оставалась теплой, словно солнце Срединных Лет только что зашло. Многие попросту не заметили исчезновения света. Они смеялись и пели, а одеяния на них были так же ярки, цветасты и дороги, словно будущее их совсем не волновало. Наверное, богачи всегда таковы.
Холодные огни на деревьях, скорей всего, подпитывает главная атомная электростанция, которую компании Аннерби построили в горах над кальдерой почти пять лет назад. Они освещали весь лес на дне котловины. Кто-то завез сюда ленивых древесных фей, и те расплодились десятками тысяч. Крылья сверкали синим, зеленым и дальнесиним; казалось, что летающие существа кружатся синхронизированно с толпами под деревьями.
В лесу же пауки танцевали кучками, а некоторые, самые молодые, заскакивали на деревья поиграть с феями. Музыка перешла в неистовую какофонию. Они достигли центра впадины и начали подъем на пологий склон, ведущий к придонным имениям. Хранкнер притерпелся к виду внефазных, но его инстинкты все еще повелевали считать это извращением. Пусть внефазные полезны. Он любил и уважал многих внефазных. Например, сейчас Арла с Брун ненавязчиво расчищали ему дорогу, следуя по обе стороны от Аннерби. Обе охранницы родились вне фазы: им лет по двадцать, немногим моложе малышки Виктории. Хорошие паучихи, не хуже многих его боевых товарищей. Да, Хранкнер Аннерби постепенно притерпелся и смирил свое омерзение. Но… «Никогда еще я не видел стольких внефазных вместе».
— Эй, старый жук, пошли с нами танцевать! — На него наскочили две юные дамы и кавалер. Арле с Брун каким-то образом удалось отбить Хранкнера, притворяясь веселыми танцовщицами. На затененном пятачке под деревьями Аннерби углядел что-то вроде линьки у пятнадцатилетнего. Гм, такое чувство, что все наскальные рисунки на темы греха и лени внезапно ожили. Да, воздух тут приятный и теплый, но от него воняет серой. Да, земля тут приятная на ощупь, теплая, но согрета она не солнцем. Это тепло источает сама чаша, оно уходит на глубину, как жар гниения. Вздумай кто вырыть себе тут глубину, попадет в смертельную ловушку и уже не проснется: в земле так тепло, что плоть спящих сгниет в панцирях.
Аннерби не понял, как Арле и Брун это удалось, но в конце концов они выбрались на дальнюю опушку. Тут под деревьями все еще попадались кучки, но содом впадины миновал. Танцы немного утихомирились, и одежда при ходьбе не рвалась. Лесные феи без опаски садились на куртки, покачивая цветастыми кружевами крыльев в ленивом бесстыдстве. По всему миру эти создания уже много лет как сбросили крылья. Пять лет назад Аннерби шел по улицам Принстона после сильных заморозков, и под кончиками ног у него похрустывали тысячи цветных лепестков, крылья рассудительных древесных фей, которые принялись тогда закапываться поглубже и откладывать крохотные яйца. Эти их ленивые сестры, возможно, и проживут в лете еще несколько лет, но они обречены. Или должны быть обречены.
Трое поднимались все выше по склонам кратера. Впереди в кольце света протянулись усадьбы Позднего Увядания. Конечно, эти виллы не старше десяти лет, но почти все выстроены в стиле последнего поколения — «зонтик с безделушкой». Дома новые, а владельцы и деньги — старые. Почти все имения обладали лучевой структурой, вытянутой по стене кратера. Усадьбы Раннего Увядания, на полпути вверх по стене, в большинстве своем были темны: открытая архитектура их уже стала непригодна для жизни. Аннерби видел, что там появились сверкающие снежники. Шерканер тоже где-то там жил: среди семей достаточно богатых, чтобы укрепить виллу от превратностей погоды, но и слишком бедных, чтобы возвести себе новый дом на самом дне. Шерканер понимал, что даже залив Калорика не избежит Затемнения… если не поможет атомная энергия.
Между огнями придонного леса и кольца имений протянулась полоска тени. Лесные феи улетели, поблескивая крылышками, вернулись к себе на дно. Серная вонь стала менее ощутима и совсем не так пронзительна, как резкий холод воздуха. Небо над ними освещали только звезды и бледный солнечный диск. Это настоящее: Тьма. Аннерби безмолвно поглядел ввысь, пытаясь игнорировать свет на дне. Делано рассмеялся:
— Так что скажете, подруги мои? Что бы вы предпочли — нападение врага или еще один променад средь этой толпы?
Арла Андергейт ответила серьезно:
— Разумеется, я бы выбрала променад. Но… там все так странно.
— Жутко, ты хочешь сказать. — В голосе Брун слышалась дрожь.
— Да, — согласилась Арла, — разве ты не заметила? Там многие тоже перепуганы. Не знаю, это как если бы… мы все… стали ленивыми лесными феями. Стоит взглянуть вверх, увидеть Тьму, понять, что солнце мертво… чувствуешь себя совсем маленькой.
— Ага. — Аннерби больше не нашелся что сказать. Две молоденьких охранницы — внефазные, с традами им нечего делить. Тем не менее у них возникло такое же чувство нутряного дискомфорта, как у самого Хранкнера Аннерби. Любопытное дело.
— Ладно, пошли дальше. Тут рядом станция канатки.
Усадьбы среднего уровня в основном были массивными, с каменными и бревенчатыми фронтонами, уходящими в естественные пещеры склона кальдеры. Хранкнер ожидал увидеть некое южное подобие Дома на Холме, но в действительности обиталище Андерхилла его скорей разочаровало. Дом напоминал гостевую пристройку какого-нибудь настоящего имения, а внутри большую часть помещений обитателям приходилось делить с охраной, численность которой по случаю визита начальства удвоили. Аннерби знал, что его драгоценный груз уже доставлен и за ним самим скоро придут. Арла с Брун получили квитанцию о доставке, и Хранка провели в не слишком-то просторную приемную. Он принялся коротать время за чтением весьма старых газет.