делает их паразитами? Нежелание готовиться ко Тьме… и проклятие, на какое обрекли они собственный род. Эта парочка в долине — они же в холмах жили, но хозяйством заняться им было лень. Там и сям перебивались случайными заработками, кузнечным делом, от фермы к ферме… когда нечего было украсть. Жизнь в годы Среднего Солнца легка и приятна. И все это время они блудили на стороне, сея непрестанный поток молоди… Вы молоды, мистер Андерхилл, и, может, немного зашорены. Не думаю, что вы представляете, как это утомительно — обрюхатить женщину перед Годами Увядания. Может появиться один-другой рубец, любая порядочная леди их отдерет с концами. Но те паразиты в долине — они только и знают, что трахаться. Парень все время с парой рубцов на спине шляется. Благодарение Господу, они почти всегда у него отмирают. Но бывает и так, что вырастают до младенцев. Некоторые доживают и до детского возраста, а обращаются с ними, точно с животными, — и так годы напролет. Как правило, получаются тупицы, кретины.
Шерканеру припомнились хищные взгляды детей. Они так отличались от того, что он помнил о своем детстве.
— Но ведь кое-кому удается сбежать? Вырасти?
— Некоторым. Эти особенно опасны, они видят, чего лишились. Тут дела под откос пошли. Я привыкла выращивать мини-тарантов — просто для компании, да и деньжат подзаработать. Они повадились их воровать или попросту высасывать до панцирей у меня на крыльце. — Она помолчала некоторое время, унимая давнюю боль. — Кретинов привлекает все блестящее. Однажды целая банда их повадилась лазить ко мне домой. В основном воровать сладости. Потом в один не самый прекрасный день украли все картины, даже из книг вырвали. После этого я стала закрывать в доме двери. Но они каким-то образом вломились в третий раз и украли все оставшиеся книги! А я тогда еще преподавала, мне нужны были эти книги. Приходской констебль паразитов за это поджарил, но книг, разумеется, не нашел. Мне пришлось покупать учебники для двух последних лет. — Она жестом обвела верхние стеллажи с истрепанными экземплярами дюжины учебников. Тома на нижних полках тоже походили на учебники и книжки для совсем маленьких детей, но были новые, нетронутые, аж скрипели. Странно.
Барабанный дуэт окончательно выбился из синхрона и стих.
— Так что да, мистер Андерхилл, случается и внефазной молоди дожить до взрослых лет. Их иногда легко перепутать с пауками нынешнего поколения. В известном смысле — следующее поколение паразитов. Через пару лет им придется несладко. Как и ленивых фей, этих типчиков конкретно приморозит. Лишь немногим повезет забраться в приходскую глубину. Остальные вынуждены будут укрываться в холмах. Там повсюду пещеры, немногим лучше глубин для животных. Там прячется от Тьмы голь перекатная из фермеров. Вот для них эти внефазные паразиты по-настоящему опасны.
Старушка заметила его взгляд и кривовато усмехнулась:
— Очень сомневаюсь, что увижу следующий Рассвет. Ну и не страшно: мои дети унаследуют эту землю. Отсюда открывается чудесный вид; может быть, гостиницу построят. Но если мне повезет пережить Тьму, построю тут маленький бельведер и поставлю большой указатель: здесь-де живет самая старая паучиха во всем приходе… И взгляну на долину. Надеюсь, она очистится. Если же паразиты вернутся, это будет означать, что они, скорее всего, замучили семейство какого-то бедного фермера и отобрали их глубину.
Позднее леди Энклерр перевела разговор на иные темы, расспросила о жизни в Принстоне и детстве самого Шерка. Она сказала, что теперь, коль уж ему открылись мрачные тайны прихода, пускай рассказывает, с какой стати поперся на машине в Ставку.
— Ну, я думал завербоваться на службу.
На самом деле Шерканер хотел, чтобы Ставка послужила его планам, а не наоборот. От такого отношения университетская профессура Принстона просто на кончики лап вставала.
— Хм. Дальняя дорога, если можно в Принстоне записаться, в минуте ходьбы. Я у твоей машины багажник видела — там не меньше чем в фермерский фургон влезает. — Она с любопытством повела пищевыми руками.
Шерканер лишь улыбнулся в ответ:
— Друзья посоветовали мне захватить побольше запчастей, коль скоро я собрался прокатиться по Гордости Аккорда на автомобиле.
— Угу, это точно. — Она не без труда поднялась, опираясь на ноги и средние руки. — Ну, старушке надо поспать, хотя летний вечер выдался прекрасный, да еще в такой компании. Завтрак на восходе.
Она отвела его в комнату, настояла, что поднимется по лестнице — показать, как открываются окна и раскладывается спальный насест. Комната была уютная, хорошо проветренная, но обои шелушились от времени. Когда-то, вероятно, здесь обитали ее дети.
— …а нужник снаружи, за домом. Городской роскоши вам тут не дождаться, мистер Андерхилл.
— И так хорошо, миледи.
— Тогда спокойной ночи.
Она уже спускалась по лестнице, когда он вспомнил, что собирался задать еще один вопрос. Всегда что-нибудь такое упускаешь. Он высунулся из двери спальни:
— У вас теперь так много книг, леди Энклерр. Приход наконец купил вам остальные?
Она прервала осторожный спуск и тихо рассмеялась:
— Да, много лет спустя. Это отдельная история. Новый приходской священник настоял, хотя и не признается, хитрый жук. Наверняка истратил собственные деньги, но так или иначе, а однажды мне к дверям доставили посылку прямо из принстонского издательства: новые экземпляры учебников для каждого класса. — Она махнула рукой. — Глупыш. Но эти книги я заберу с собой в глубину. Прослежу, чтобы следующее поколение приходских детишек по ним училось, не важно у кого. — И она возобновила спуск.
Шерканер взобрался на спальный насест, размяв его так, чтоб шишковатое лежбище ощущалось относительно комфортным. Он очень устал, но сон к нему не шел. Небольшие окна выходили на долину. Шерканер видел, как отражается от тонкой струйки дыма звездный свет, принимая оттенок обожженного дерева. Окрас у дыма свой, дальнекрасный, но искорок живого пламени там нет. Небось даже извращенцы дрыхнут.
Со всех окрестных деревьев стрекотали лесные феи: крошечные твари спаривались и дрались. Шерканер пожалел, что не увлекся в свое время энтомологией. Стрекот то становился громче, то опадал. Ребенком Шерк слышал сказку про ленивых лесных фей, но теперь ему вспоминались и глупые стишки об этом стрекоте. Высоко и глубоко, мир познать нам нелегко. Идиотская песенка на диво удачно пряталась в стрекоте фей.
Под несмолкаемую песню и навязчивый мотивчик он наконец уснул.
Шерканер убил на дорогу до Ставки еще два дня. Мог бы и больше, но своевременно переставил приводной ремень машины, и теперь езда по крутым спускам стала безопасней. Мог и меньше, но трижды останавливался для починки, в том числе один раз, чтобы отремонтировать лопнувший цилиндр. То, что он сказал леди Энклерр по поводу запчастей в багаже, было скорее уклончиво, нежели откровенно лживо. На самом деле он и впрямь захватил с собой кое-какие запчасти, прикинув, что изготовить их самому в кузнице где-нибудь у черта на куличках будет затруднительно.
Он миновал последний поворот и бросил первый взгляд на длинное ущелье, где располагалась Ставка. День клонился к вечеру. Дорога на мили врезалась в горы, и отроги долины местами были так высоки, что на дне уже клубились сумерки. Дальний край отливал голубоватой дымкой; там с неспешным величием скатывались с горных пиков Королевские Водопады. Дальше туристам, пожалуй, путь уже был заказан. Королевское семейство крепко держалось за эти земли и глубину под горами, ибо владело ими еще в те времена, когда представляло собою ничем не примечательный герцогский род, сорок Затемнений тому назад.
Шерканер как следует поел в последней харчевне перед Ставкой, заправил бак и устремился в королевскую резервацию. Письмо кузена позволило ему без приключений пробраться за внешние блокпосты: поднялись шлагбаумы, и скучающие солдаты в униформе цвета хаки махнули — проезжай, мол, не мельтеши тут. Но Ставка далека была от обычного военного учреждения. В ранние дни Аккорда она выполняла роль игровой площадки королевской семьи. Затем, от поколения к поколению, государственные дела становились все более рациональными, мелочными, скучными в своей повседневности. Ставка теперь полностью оправдывала свое имя, превратясь в убежище для высших чиновников Аккорда. И наконец стала чем-то гораздо большим: местом, где располагались передовые военные лаборатории государства.
Именно этот аспект работы Ставки интересовал Шерканера Андерхилла больше всего. Он не сбрасывал скорость, чтобы поглазеть по сторонам: дежурные выразительно намекнули ему, чтоб ехал прямо в назначенное место, никуда не сворачивая. Но смотреть во все стороны ему никто не помешал бы; так он и поступал, медленно поворачиваясь на водительском насесте. Различить корпуса можно было лишь по маленьким табличкам с номерами, но предназначение некоторых от Шерканера не укрылось. Вот беспроволочный телеграф: длинные бараки, ветвящиеся радиомачтами всех форм и размеров. Хе-хе, если тут все сделано по уму, то казарма рядом — не что иное, как академия шифровальщиков. На противоположной стороне дороги простиралось заасфальтированное поле, более гладкое и ровное, чем любая проезжая дорога. Он без удивления заметил на дальнем конце асфальтовой полосы два низкокрылых моноплана. Шерканер многое бы отдал за возможность проехать рядом с ними и заглянуть под брезентуху. Еще дальше крупный копатель торчал прямо из центра лужайки перед казармами. Немыслимый угол изгиба его морды навевал мысли о жестокой и стремительной мощи, хотя сама по себе эта машинка — самый медленный способ добраться из точки A в точку B.
Он приближался к дальнему концу ущелья. Над головой шумели Королевские Водопады. Тысячецветные радуги играли в брызгах. Андерхилл проехал сооружение, принятое им за библиотеку, и вырулил на парковочный круг королевских цветов, украшенный непременными статуями на тему Сложения Аккорда. Каменные здания вокруг парковки были предметом особой гордости Ставки. Некая игра тени и способов прикрытия позволяла им переживать любое Новое Солнце без особого ущерба; даже внутри мало что выгорало.