Андерхилл неуверенно покивал. Он опустил игровой шлем, сполохи сверкнули последний раз и погасли. Погладил жука-поводыря, запахнул куртку.
— Все в порядке, полковник. Все кончилось. Видите? Мы победили.
Паучара, казалось, нес обычную свою чушь. Но Тракт начинал понимать: Андерхилл спас мир, а безумен он или нет — дело десятое.
— Что случилось, сэр? — спросил он тихо. — Инопланетные чудовища подчинили себе наши сети… а вы подчинили себе чудовищ?
Старый, хорошо знакомый смешок.
— Вроде того. Трудность в том, что не все они чудовища. Были среди них вполне хорошие и умные ребята… и мы чуть друг друга не размазали, строя планы поодиночке. Чтобы все наладить, пришлось заплатить ужасно высокую цену. — Он помолчал секунду, голова его закачалась. — Все будет в порядке, только… я мало что вижу. — Боевой луч чужаков пришелся старому паучаре по голове. На глазах Андерхилла уже набухали пузыри — матово-кремовые, глубокие. — Может, улучите минуточку посмотреть и рассказать мне? — Он ткнул рукой куда-то в небо.
Рахнер подвинулся здоровой стороной тела к южному иллюминатору. Горный отрог мешал обзору, но градусов сто оставалось.
— Сотни боеголовок, сэр, в небе повсюду сверкающие огни. Думаю, это наши перехватчики, они далеко.
— Ха! Бедолаги Нижнимор и Хранк… когда мы ходили во Тьме, видели что-то похожее. Но тогда было значительно холоднее. — Жук-поводырь исхитрился отпереть дверцу, та со щелчком отвалилась, и в кабину потянуло морозным ветерком.
— Сэр… — Рахнер собирался было пожаловаться на сквозняк.
— Да ладно. Мы же здесь ненадолго. Что еще вы видите?
— От мест попаданий расплывается свет. Думаю, ионизация вдоль линий магнитного поля. И… — Рахнеру изменил голос. Было там и кое-что другое, знакомое ему. — Вижу следы от повторных входов в атмосферу, сэр. Десятки следов. Они над головами и к востоку от нас. — Рах видел такое на учениях ПВО. Когда боеголовки наконец проникали в атмосферу, за ними распускался след, подобный лепесткам дюжиноцветного цветка. Даже на испытаниях это вселяло страх: будто боевые руки огромного таранта тянутся к тебе с небес. Десятки следов, а намечалось еще больше. Тысячи ракет удалось перехватить, но оставшиеся могли уничтожить не один город.
— Не тревожьтесь. — Голос Андерхилла звучал мягко, с ослепшей стороны тела Тракта. — Мои инопланетные друзья позаботились о них. Эти боеголовки сейчас — просто высохшие коконы, несколько тонн радиоактивного мусора в каждом. Не слишком приятно, если тебе такое свалится на голову, но в остальном угрозы никакой.
Рахнер поворачивался, озабоченно глазея на следы в небе. «Мои инопланетные друзья позаботились о них».
— А как на самом деле выглядят эти монстры, Шерканер? Можно ли им доверять?
— Хе-хе. Доверять? Странный вопрос для разведчика. Моя генерал никогда им не доверяла, во всяком случае большинству. Я почти двадцать лет изучал этих людей, Рахнер, как они себя называют. Они странствуют в космосе уже сотни поколений. Так много видели, так много совершили… Бедняги воображают, что изведали пределы возможного. Они вольны летать меж звезд, но воображение их сковано прутьями клетки, незримой им самим.
Сияющие полосы рассекали небо. Большая часть следов уже померкла, смещаясь в дальнюю красную область или за пределы видимости. Две полосы сошлись у горизонта, вероятно на пусковом поле Верхней Экватории. Тракт выжидал, затаив дыхание.
За его спиной Андерхилл пробормотал нечто вроде:
— Ах, милая моя Виктория, — и после этого замолчал.
Тракт напрягался, разглядывая северную цель. Если боеголовки все еще активны, взрывы будет видно даже из-за горизонта. Миновало десять секунд. Тридцать. Тишина. Холод. На севере ничего, кроме звездного света.
— Вы были правы, сэр. Это всего лишь падающий мусор, я… — Рахнер развернулся, потому что до него вдруг дошло: в кабине слишком уж холодно.
Андерхилл исчез.
Тракт рванулся через кабину к полуоткрытой дверце.
— Сэр, куда вы? Шерканер!
Он заспешил вниз по трапу, вертя головой из стороны в сторону, — куда запропастился Андерхилл? Стоял штиль, и воздух был так холоден, что, казалось, резал легкие. Без дыхательного аппарата с подогревом он обморозит их за считаные минуты.
Вон там! В дюжине ярдов от вертолета, в месте, затененном от звезд и небесного сияния, — два пятна в далеком красном участке спектра. Андерхилл ковыляет за Моби. Жук-поводырь бережно тянул его за собой, на каждом шагу ощупывая склон холма длинными руками. Инстинктивное поведение животного, бессильного перед холодом: зарыться поглубже, найти эффективную глубину. Здесь же, в безвестной глуши, шансов выжить никаких. И часа не пройдет, как поводырь вместе с хозяином погибнут от обезвоживания тканей.
Тракт скатился по трапу, вопя на Андерхилла. Над его головой стали раскручиваться винтовые лопасти. Тракта омыло потоком холодного воздуха, он съежился. Винт набирал обороты, лопасти начинали давать тягу. Тракт повернулся и залез обратно в кабину. Лихорадочно забарабанил по панели автопилота, отключая все, что можно.
Не помогло. Турбины набрали подъемную силу, вертолет поднялся в воздух. Он успел еще бросить прощальный взгляд туда, в тень, скрывшую Шерканера Андерхилла. Потом машина повернула к востоку, и место это осталось позади.
Обыкновенно пробоины в тесных емкостях ведут к смерти. Быстрой смерти. Томаса Нау поневоле спас один из его телохранителей. Когда корпус начал плавиться, Тун как раз отстегнулся и рванул к люку. Вакуум через пробоину вцепился во всех, и первым делом — в Туна, который не был пристегнут и оказался ближе остальных к дыре. Его унесло в проплавленную брешь головой вперед и засосало по бедра.
Киви каким-то образом удалось удержаться у заклинившего люка шлюпки. А потом еще и открыть люк, ведущий в первую точку Лагранжа‑А. Киви развернулась, схватила отца и протолкнула его в люк. Одним плавным, почти танцевальным движением. Не успел Нау толком среагировать, как она повернулась во второй раз, зацепилась ногой за изгиб стены и потянулась к нему — царапнула рукав кончиками пальцев. Захватила, осторожно подтянула к себе, и он подплыл к ней. Потом она его перехватила уже сильней и протолкнула в безопасный шлюз.
«Я в безопасности. А пять секунд назад думал, что сдохну». Громко шипел утекающий воздух. В любой момент поврежденная кромка стыковочного шлюза могла отскочить.
Киви полезла обратно.
— Я за Марли и Сиретом.
— Да, давай!
Нау вернулся к люку и выругал себя за то, что в неразберихе обронил дротикомет. Он заглянул в шлюпку. Один из телохранителей был, несомненно, мертв: ноги Туна даже не дергались. Марли, скорее всего, тоже погиб, — во всяком случае, он без сознания, хотя Киви и пыталась их с Сиретом вытащить. Через секунду она это и сделает: быстро и эффективно, как помогла ему с Али Лином. Киви становилась слишком опасна. У него сейчас последняя возможность избавиться от нее…
Нау пихнул люк, ведущий из первой точки Лагранжа‑А. Стыковочное кольцо плавно провернулось в потоке воздуха, и люк захлопнулся с грохотом, от которого уши заложило. Пальцы Нау затанцевали над панелью доступа, вводя код расстыковки на случай ЧП. По ту сторону бухнул выхлоп выходящего газа, металл зазвенел о металл. Нау представил себе, как безвоздушная шлюпка дрейфует прочь от люка. «Пускай Фам Нювен потренируется в пальбе по мертвым».
Давление в шлюзе быстро выросло до нормального. Нау толкнул внутренний люк и просунул в коридор за ним Али Лина. Полуживой старик что-то бессвязно бормотал. По крайней мере, хоть кровотечение остановилось. «Только не подыхай тут у меня на руках, блин!» Али сейчас — бесполезная нагрузка, но в долгосрочной перспективе — клад. Без него все обойдется значительно дороже.
Нау бережно пронес Али вверх по длинному коридору. Стены вокруг были зеленые, пластиковые. Охраняемая кладовка «Общего блага». От неправильной формы ее здесь проку мало, а единственная польза нынче — в монолитной конструкции и броне: несколько метров композита с точкой плавления выше, чем у вольфрама. Любая огневая мощь, какую успел заполучить Фам Нювен, против него бессильна.
Еще несколько дней назад на складе хранилось почти все тяжелое вооружение, уцелевшее в системе В(ы)ключенной. Теперь кладовая почти опустела: ее выскребли подчистую, оснащая «Невидимую руку». Не важно. Нау очень внимательно проследил, чтобы тут осталось достаточно ядерного оружия. Если понадобится, он сыграет в старую-престарую игру по управлению тотальной катастрофой.
И что отсюда еще можно выскрести? Он, в общем-то, понятия не имел, чем распоряжается Фам Нювен. На миг Нау сотрясла дрожь. Всю свою жизнь он изучал таких людей — и вот оказался противником одного из них. «Но если сумею победить, превзойду их всех». Еще дюжина задач на повестке дня, а времени — считаные секунды. Нау отпустил Али, того медленно закрутило в микрогравитации астероида. Комм и наглазники с настройкой на локальную сеть были закреплены у двери. Он отцепил их и дал несколько коротких команд. Автоматика тут примитивная, но сработает. Он теперь мог выглянуть из укрытия. База коробейников поднялась высоко над местным горизонтом. Шлюпок не видно, как и атакующих астероид бойцов в скафандрах.
Он пересек открытое пространство и отстегнул небольшую ядерную торпеду. Флажок в углу поля зрения: звонок в Хаммерфест принят. Узор из колец исчез, раздался голос Фама:
— Нау?
— С первого раза угадали, сэр.
Нау пронес бомбу к пусковой установке, которую Каль Омо присобачил тут не далее как тридцать пять дней назад. Тогда этот шаг казался маниакальной предосторожностью, а сейчас — его последним шансом.
— Пора вам сдаваться, вахтмастер. Мои силы контролируют весь космос вокруг первой точки Лагранжа. Мы…
В голосе Фама звучала спокойная уверенность. Ничего общего с привычной буффонадой прежнего Фама Тринли. Нау сразу представилось, как обычные люди покоряются приказам этого человека. Но Томас Нау сам был профи и без труда перебил его: