Большую часть интерактивных переводов выполнял Цзиньминь. Но Триксия и остальные тоже участвовали; порой, когда требовалась предельная точность, Андервиль или Колдхэвен говорили через нее. Андервиль — тоном непреклонного копа, Колдхэвен — бравого молодого генерала. Голос Триксии, а души чужие.
Ночью Эзра одолевали сны, временами неприятней дневной реальности. Хуже всего были осмысленные видения. Ему являлась Триксия — то голос и манеры девушки, которую он когда-то знал, то нынешних инопланетян-подселенцев. Временами ее лицо превращалось в стекловидный панцирь, а когда он просил ее измениться обратно, она говорила, что ему померещилось. Эта Триксия в его снах оставалась навеки фокусированной, очарованной, потерянной. Во многих снах присутствовала Киви: иногда как несносная дочь полка, а порой как убийца Томаса Нау. Они беседовали, Киви давала ему советы. Во сне советы казались ему резонными, но, просыпаясь, он неизменно забывал подробности.
Вопросы решались один за другим. От геноцида до торговли — меньше миллиона секунд. Фам Нювен в первой точке Лагранжа не скрывал удовлетворения таким прогрессом.
— У этих ребят хватка как у торговцев, а не как у правительственных чинуш.
— Мы во многом им уступаем, Фам. С каких это пор клиентам позволено такое присутствие в ближнем космосе, которое мы разрешим паукам?
Долгая пауза. Но голос Фама оставался довольным:
— Даже это вскоре окупится, сынок. Думаю, некоторые пауки сгодятся в партнеры.
Для Чжэн Хэ.
— И с другой стороны, — продолжал Фам, — как только решится вопрос о военнопленных — последний на повестке переговоров, — мы выведем Триксию из ее состояния. Лайтхилл обещала, что фракция Андервиль нам это разрешит.
Последний день переговоров начинался, как и все до него. Цзиньминя с Эзром пропустили в… Цзиньминь называл эту конструкцию колодцем винтовой лестницы. Человеку он показался бы вертикальной шахтой в скале. Снизу шел непрерывный поток теплого воздуха. Диаметр шахты достигал двух метров, в стенах имелись пятисантиметровые выступы. Охранникам спуск труда не доставлял: растянувшись от края до края шахты, они держались всеми конечностями. По мере спуска пауки медленно изгибали тела, следуя «виткам спирали». Каждые метров десять попадалась «лестничная площадка», где людям можно было перевести дыхание. Эзру и помогала, и одновременно мешала страховка-поводок, которую его заставили надеть охранники.
— Но эта лестница просто для того, чтобы нас устрашить, разве нет, Цзиньминь? — Он раньше уже задавал этот вопрос, но Цзиньминь Брут ответить не удосуживался.
Фокусированному переводчику спуск давался еще тяжелее, чем Эзру, особенно учитывая, что Цзиньминь машинально имитировал паучью стойку, для людей непригодную. Сегодня он ответил:
— Да… нет. Это главная лестница в Королевскую Глубину. Очень старая. Традиционная. Это честь…
Он оступился и повис в бездонной шахте; если бы не страховка-поводок, натянутый охранником… Эзр вжался в сырую стену и чуть не сорвался сам, пока Брут нашаривал опору для ног.
Наконец они достигли последнего пролета. Потолок тут был низок даже по меркам пауков, не выше метра. Окруженные охраной, люди согнулись в три погибели и поползли к очень широким дверям. За ними сиял бледно-голубой свет. Диапазон зрительного восприятия пауков тоже был очень широк, но зачастую предпочитали они не освещение во всем солнечном спектре, а тусклый свет или излучение, невидимое человеческому глазу.
Из сумрака впереди раздалось знакомое шипение.
— Заходите, садитесь, — сказал Цзиньминь Брут, сиречь паук, сидевший в комнате. Эзр с Цзиньминем переползли по сырым булыжникам на отведенные им насесты. Теперь Эзр видел, кто перед ними, — крупная самка, и насест ее лишь немногим выше. В спертом воздухе комнаты стоял сильный паучий запах.
— Приветствую вас, генерал Андервиль, — вежливо произнес Эзр.
В сравнении с уже обсуждавшимися вопрос о судьбе военнопленных не должен был напрячь. Но теперь они оказались с Андервиль наедине. Без связи с внешним миром; ну, по крайней мере, коммов им не выдали. Они сидели одни, почти во тьме, а слова Цзиньминя Брута выражали разную степень угрозы. Страшно. Но временами детские воспоминания торговца Эзра Виня всплывали на поверхность. Он догадывался, что происходит: их намеренно запугивали. Андервиль обещала Лайтхилл, что переводчиков освободят после решения вопроса с военнопленными. Она уже многим поступилась, у нее остался последний шанс сохранить лицо.
Он открыл рюкзак и достал пару наглазников. Если верить паукам, все люди на борту «Руки» выжили после жесткой посадки. Обломки звездолета разбросало на расстоянии двадцати тысяч метров океанского льда, и уцелел только один отсек, а именно жилая палуба экипажа. Все спаслись только благодаря чудесному совету Фама пилотам-неотвязникам. На земле, однако, жертвы были, и многочисленные. Вопреки здравому смыслу, Брюгель и его амбалы решили отстреливаться от паучьих солдат. Все его головорезы полегли. Проявив достойную вахтмастера изворотливость, Брюгель в последний момент их бросил и попытался смешаться с толпой выживших. Пауки утверждали, что после этой первоначальной перестрелки никто не погиб.
— Неотвязников вы можете забрать, — сказала Андервиль голосом Цзиньминя. — Мы понимаем, что они не отвечают за свои действия, да к тому же некоторые поработали ради нашей победы. — Тон Цзиньминя стал раздраженным. — Остальные — преступники. Из-за них погибли сотни, а могли погибнуть миллионы.
— Нет, лишь незначительное меньшинство замешано в этом. Остальные либо воспротивились, либо были обмануты.
Эзр пробежался по списку членов экипажа, объясняя, какая роль кому была отведена. Двадцать несчастных в анабиозе — игрушки Ритсера. Уж они-то несомненные жертвы, но Андервиль не хотела лишаться оборудования. Эзр выбивал из Андервиль одно освобождение за другим, выменивая узников на услуги специалистов, которые помогут разобраться с попавшими в лапы ее агентства обломками аппаратуры. Наконец перешли к самым сложным случаям.
— Чжау Синь, старший пилот.
— Чжау Синь — человек, который спустил курок! — бросила генерал. Эзр еще раньше поигрался с настройками зрительного усилителя наглазников, и стало видно лучше. В продолжение разговора Андервиль сидела неподвижно, только пищевыми руками то и дело беспокойно перебирала. Цзиньминь сообщил, что эта поза соответствует неприкрытой настороженности. — Чжау Синь обвиняется в том, что инициировал собственно ракетные атаки.
— Генерал, мы просмотрели записи. Ваши записи переговоров с фокусированными пилотами Синя, вероятно, еще полнее. Очевидно, что Чжау Синь пытался саботировать атаку авральников и в целом преуспел. Я знаю Чжау, мэм. Я знаком с его супругой. Они оба не желали вам зла. — Аналитики из неотвязников, и среди них — Триксия, полагали, что отсылка к семейным ценностям поможет ее умаслить. Вероятно. Однако столь же возможно, что Белга Андервиль из тех, которые на все готовы ради блага государства.
Цзиньминь Брут отстучал слова Эзра на маленькой консоли, пропуская через промежуточный языковый транслятор, и воспроизвел звуковой эквивалент. Из Брутова проигрывателя раздалось мрачное шипение: такими услышит мысли Эзра паучиха.
Андервиль мгновение молчала, потом разразилась писком. Эзр знал, что это соответствует презрительному фырканью.
Но запись беседы в конце концов увидят другие пауки. «Я тебя с крючка не спущу, Андервиль». Эзр потянулся в рюкзак и извлек оттуда коробочку Риты.
— А это что такое? — спросила Андервиль. В голосе Брута-Андервиль не прозвучало и намека на интерес.
— Это подарок Чжау Синю от его жены. На память. На случай, если вы не захотите его отпускать.
Андервиль сидела почти в двух метрах, и до этого момента Эзр не представлял себе, как далеко могут дотянуться передние лапы пауков. Четыре черных, острых словно кинжалы конечности метнулись к нему и выхватили коробочку. Андервиль отдернула лапы, поднесла коробочку сначала к одной стороне стеклянистого панциря, потом к другой. Лапы-стилеты царапали верхнюю сторону коробочки и дактилоскопический замок.
— Он закодирован на Чжау Синя. Если вы откроете коробочку силой, ее содержимое самоуничтожится.
— Ну и пусть. — Но паучиха перестала давить на коробочку острыми коготками кончиков лап. Подержав ее еще немного, она издала шипящий скрежет и швырнула Эзру в грудь. Гнусный звук продолжался, Цзиньминь Брут начал переводить:
— Лопни твои глаза, паучоныш! — Голос Брута стал резким и гневным. — Забирай свой подарок для душегуба. Забирай своего Синя и его присных.
— Спасибо, генерал. Спасибо.
Эзр наклонился подобрать подарок Риты.
Голос паучихи смолк, потом она заговорила опять, уже спокойней: с таким звуком капли воды падают на раскаленный металл.
— Я так понимаю, Ритсера Брюгеля вы тоже рассчитываете выручить?
— Не выручить, мэм, нет. За эти годы Ритсер Брюгель убил, наверное, даже больше наших, чем ваших. Ему есть за что ответить.
— И то правда. Но его мы вам не отдадим.
Голос Брута прозвучал самодовольно, и Эзр догадался, что по этому вопросу в среде пауков разногласий не возникло.
Может, оно и хорошо. Эзр пожал плечами:
— Отлично. Покарайте его сами.
Паучиха вдруг застыла, даже пищевые руки замерли.
— Покарать? Вы не поняли. Эти идиотские переговоры привели к тому, что у нас останется всего один нормальный функционирующий человек. Если он и умрет, то случайно. Мы многому научились, вскрывая ваши людские тела, но нам отчаянно необходим живой субъект для экспериментов. Каковы пределы вашей физической выносливости? Как вы реагируете на крайние проявления болезненных и пугающих факторов? Мы намерены исследовать реакцию на раздражители, которых не нашли в ваших базах данных. Я постараюсь сделать так, чтобы Ритсер Брюгель прожил долго, очень долго.
«Ритсер Брюгель, пожалуй, наименее нормальный человек, который мог тебе достаться». Н