Даже у внешников имелись только крохи достоверной информации о цивилизациях внизу, в Медленной Зоне. Корабли-матки, ионные прямоточные двигатели — все это изобретали там снова и снова. Основывали колонии, обретали знания, а чаще — теряли в долгом медленном безмолвии. Интересно, какие теории выдвигают ученые Медленной Зоны, объясняя, почему ничто не способно двигаться быстрее света — даже с учетом явно сверхсветовых эффектов на космических расстояниях? Каких только гипотез не приходится им выдумывать, объясняя также, почему интеллект эквивалентного человеческому уровня — наивысший возможный и доступный для создания. Те, кто заточен там, глубоко внизу, вероятно, счастливее прочих: мнят себя венцами творения. Очутись Срединная Америка всего сотней световых лет глубже внизу, Хамид ни за что не узнал бы правды. Он любил бы свою планету и гордился тем, как ширится по ней цивилизация.
Взгляд Хамида пробежался по Млечному Пути до восточного горизонта. На самом деле там Галактика светилась ничуть не ярче, нежели в вышине, но он помнил нужные созвездия. Он посмотрел в сторону галактического центра и грустно усмехнулся. В научной фантастике двадцатого столетия звездные облака Ядра изображались обителями «старших рас», богоподобных интеллектов… А Туристы называют эти области Галактики Глубинами. Безмысленными Глубинами. Там не только сверхсвет невозможен, но и вообще разумная жизнь. Так они полагали. Наверняка знать не могли. Быстрейший полет зонда на край Глубин и обратно отнимал десять тысяч лет. Такие эксперименты проводились редко, хотя некоторые были хорошо задокументированы.
Хамид содрогнулся и опустил взгляд к земле. На лужайке в молчании сидели четыре кошки, созерцая Болтушку.
— Не сегодня, Болтушка, — сказал он.
Вдвоем они вошли в дом. Место выглядело непотревоженным: обычный бардак. Хамид выдал Болтушке ужин и разогрел себе немного супа.
— Уй. Какой говенный вкус! — Болтушка принялась валяться, подражая звукам рвоты. Мало кому детские воспоминания являлись столь отчетливо, как Хамиду Томпсону. Он помнил, как сказал за обеденным столом именно это. У мамы сделался такой вид, словно она ему сейчас носок в горло засунет.
Хамид покосился на разделанную курицу.
— Мы ничего лучше позволить себе не можем, Болтушка. — Год с Туристами сожрал почти все его сбережения. Занятие гида настолько почетно, что не оплачивается в принципе.
— Уй. — Но принялась за еду.
Хамид некоторое время смотрел, как она ест, а потом постиг, что одна проблема решилась сама собой. Если «Равна и Когти» не согласны взять его в «тренеры» Болтушки, пусть катятся назад в Запределье. Более того, он вправе потребовать от слизняка надежных доказательств, что «Равна и Когти» — хозяева своего слова; с ансиблем такие доказательства несложно получить прямо с Лотлримара. Разговор с Ларри отогнал его ночные кошмары, страхи, вынуждавшие некоторых требовать, чтобы Караван вовсе завернули на пороге. Кто знает, что случается с ушедшими к внешникам? Почти все сведения о Запределье, доступные на Срединной Америке, собраны по крупицам менее чем с тридцати звездолетов, в разговорах менее чем с тысячью незнакомцев. Странных незнакомцев. Если бы не Пятерка вернувшихся, сотрудничеству с внешниками кранты. А эти пятеро… что ж, Хуссейн Томпсон даже Хамиду казался таинственным созданием: снаружи рубаха-парень, внутри — злобный наемник. Лентяй Ларри тоже загадка, если разобраться: радостно намекает, чтобы не верил всему, что тебе гости на уши вешают. Но всех их объединяло понимание: космос глубок. В Запределье миллионы цивилизованных миров, тысячи межзвездных империй. На таком просторе не может быть единственной трактовки закона и порядка. Сотрудничество и просвещенный эгоизм приносят повсеместную пользу, но… кошмары не отпускали.
Так что делать, если «Равна и Когти» дадут ему от ворот поворот или не предоставят верительных грамот? Хамид отправился в спальню и полистал новости. Цвет и движняк очистили его восприятие. Срединная Америка — прекрасная планета, по большей части пустая. Караван привез антиграв-пластины и электрореакторы, работающие при комнатных температурах, так что теперь жизнь станет еще лучше. Через двадцать-тридцать лет наверняка появится новый Караван. Если к тому времени они с Болтушкой не успокоятся… что ж, времени вагон. Ларри Фудзияма выбрался Наружу в сорокалетнем возрасте.
Хамид впервые за много дней пришел к согласию с собой и счастливо вздохнул.
Стоило ему дочитать новости, как прозвенел телефон. Поверх дисплея с новостной лентой красными буквами заплясало имя абонента: РАВНА. Ни местоположения, ни темы вызова. Хамид с трудом сглотнул слюну. Слез с постели, развернул экран телефона к относительно чистому углу комнаты и устроился там. После этого он ответил на звонок.
Равна оказалась человеком. Более того, женщиной.
— Мне мистера Хамида Томпсона, пожалуйста.
— Эт… это я. — Черт бы побрал это заикание.
Мгновение — никакой реакции. Потом по лицу ее метнулась усмешка. Совсем не дружелюбная, скорей сродни нервической ухмылке.
— Я звоню поговорить о животном. О Болтушке, как вы ее называете. Вы слышали наше предложение. Я готова его улучшить.
При этих словах Болтушка прошмыгнула в комнату и пробежала перед камерой телефона. Взгляд Равны не последовал за ней. Странно. Он видел рядом с дисплеем огонек индикаторного светодиода: видеосигнал идет. Болтушка принялась что-то мурлыкать. Спустя миг — и только тогда — Равна отреагировала: на лице появилась тень удивления.
— И каким именно образом?
Опять полусекундная пауза. «Равна и Когти» этим вечером куда ближе, чем за орбитами газовых гигантов, но все еще не на Срединной Америке.
— Мы владеем устройствами, способными к сверхсветовой связи с одним из миров… Запределья. Подумайте, что это будет означать. Располагая подобным прибором, вы можете без риска остаться на Срединной Америке. Вы станете самым богатым человеком планеты. Если же вы решите направиться Вовне, то получите моральное удовлетворение оттого, что помогли своему миру вырваться из тьмы.
Мысли Хамида менялись стремительней, чем на любом из устных экзаменов у Фудзиямы. Тут множество ключей. Английский Равны более совершенен, чем у Туристов, но произношение отвратительное. Человеческое, да, но ужасное: ударения она расставляла потешней не придумаешь, фонемы искажала так, что получалось позяруста вместо пожалуйста или лисыте вместо решите.
В то же время ему показалось, что Равна отдает себе отчет в смысле сказанного и адекватно воспринимает его ответы. Хамид возблагодарил Господа за ансибль.
— Мисс Равна, я согласен с вашим мнением: это и впрямь существенное улучшение заявки. Тем не менее я непреклонен: я полечу вместе со своей любимицей. Я один знаю, что ей нужно. — Он покачал головой. — Вы можете в такое вляпаться… Вам все равно понадобится помощь эксперта.
Лицо ее омрачилось. Гневом? Она вроде бы враждебно настроена к нему лично. Но когда Хамид замолчал, черты Равны снова сложились в подобие приветственной улыбки.
— Разумеется, об этом мы тоже позаботимся. Мы раньше не понимали, насколько это для вас важно.
«Иисусе, да я бы и то лучше соврал!» Либо Равна привыкла ко лжи без визуального контакта с собеседниками, либо у нее реальные траблы с эмоциональным восприятием. В любом случае…
— Но поскольку мы с вами вряд ли в равном положении, следует как-то договориться, чтобы на Лотлримаре наше соглашение скрепили уважаемые лица.
Плохо скроенная маска сползла с лица Равны.
— Ерунда. — Она отвела взгляд от камеры. — На Лотлримаре о нас ничего не знают… Я попытаюсь удовлетворить ваши запросы, но, Хамид Томпсон, поймите: я — родственный вам, человеческий элемент своей компании. Господин Когти крайне нетерпелив. Я его, как могу, сдерживаю, но если он впадет в раж… нам всем может конкретно поплохеть. Ясно или нет?
Сначала неумелое притворство, теперь вежливость бензопилы. Хамид с трудом подавил усмешку. «Осторожнее. Не перепутай подлинное безумие с блефом и буффонадой».
— Да, мисс Равна, я понимаю, и ваше предложение щедрое. Но… мне надо поразмыслить. Вы не могли бы дать мне еще немного времени? — «Чтобы я успел пожаловаться руководителю тургруппы».
— Да. Ста часов вам должно хватить.
Завершив разговор, Хамид долго сидел, невидящим взглядом буравя экран. Кто же такая эта Равна? За двадцать тысяч лет колонизации обитатели миров более странных, нежели Срединная Америка, далеко отошли от базового человеческого типа. Почти все дети Земли свободно скрещивались между собой, хотя отличия были явственней, чем между расами родной планеты. Равна сильней напоминала землянку, чем большинство Туристов. Если предположить, что она обычного роста, то вполне сошла бы за американку средневосточного происхождения: крепкая, темнокожая, темноволосая. Имелись и отличия. В уголках глаз складки эпикантуса, а радужки ярко-фиолетовые, таких Хамид ни разу в жизни не видел. Впрочем, по сравнению с ее манерой держаться это мелочи.
Почему она не приняла видео от Хамида? Она что, слепая? Непохоже — он припомнил, как Равна бросала взгляды на предметы вокруг, вне поля зрения камеры. Возможно, она всего лишь симулированная личность? В американской научной фантастике конца двадцатого века такой сюжетный ход был обычен; идея вышла из моды, когда в начале двадцать первого века производительность компьютеров, казалось, достигла предела. Но в Запределье это уж точно допустимо, а про Трансчеловеческие Пространства нечего и говорить. Разумеется, здесь, внизу, такие штуки глючат. Но все равно Равна могла оказаться просто графическим интерфейсом для Когтей, кем бы они ни были.
Однако Хамид был уверен, что она настоящая. Он чувствовал в ней человека. Фигурка отличная: под мягкой белой блузкой и штанами это хорошо заметно. Последние пять лет Хамид с ума по девчонкам сходил. Большую часть времени его так мучили эротические видения, что он был готов трахнуть манекен в магазине маркеттского делового центра. Впрочем, Равна хотя и сексуальна, но не