Итак, даже My теперь против нее, и не на кого больше опереться, никто не покажет ей выхода из клубка бед и осложнений, в которые она сама себя ввергла!
«Ох, сбегу-ка я с Рексом, и все!» — вяло подумала она, в то же время чувствуя, что это только слова, не подкрепленные реальной готовностью, реальным усилием воли.
Механически-бессознательно она налила себе чашку чаю, и тут из холла донеслись шаги, а через минуту на пороге показался Саймон в сопровождении сестры Беннетт. Прентис рукой нащупывал перед собой путь в пространстве.
— Не надо мне помогать! — скомандовал он. — Я знаю каждую вещь в этой комнате, если только какой-нибудь окаянный олух не передвинул ее! Ты здесь, Фенела?
— Да, я около камина, — откликнулась его дочь. — И чай тоже здесь, подан.
— На обычном месте? — предусмотрительно осведомился Саймон.
— На обычном месте, — подтвердила Фенела, поспешно убирая с пути отца подставку для пирожных.
Саймон без приключений добрался до края софы и осторожно опустился на сиденье.
— Ну как, ловко я справился? — торжествующе вопросил он, довольный как ребенок.
— Ваш отец — лучший из пациентов, каких я когда-либо знавала, — сообщила Фенеле сестра Беннетт. — Одна беда — слишком отважный, самостоятельность любит.
— Ага, это мой обычный недостаток, — миролюбиво отозвался Саймон.
Резко зазвонил телефон. Фенела взяла трубку: звонила ее свекровь. Фенела с минуту послушала, издала слегка удивленное восклицание и вернулась к чайному столику.
— Кто это был? — поинтересовался Саймон.
— Леди Коулби.
— А чего она хотела? — продолжал допытываться Саймон, правда, без особого интереса в голосе.
— Да так, ничего особенного, — отвечала Фенела. — Пойду принесу еще горячей воды.
Сестра Беннетт догадалась, что это всего лишь предлог, потому что кувшин с горячей водой был полон. Но сиделка ничего не сказала.
— My! — позвала Фенела, выйдя из гостиной.
My отозвалась с верхней площадки лестницы.
— Иду, иду. Чай готов?
— Иди сюда, скорее же!
My сбежала по ступенькам. На щеках ее все еще виднелись следы слез.
— Угадай, что случилось? — спросила Фенела. — Самое невероятное! Мать Николаса только что позвонила мне и сказала, что кто-то звонил и спрашивал меня. Звонившая женщина представилась как мисс Мак-Клеланд и назвалась нашей теткой. Леди Коулби объяснила ей, как добраться до Фор-Гейбл, и она будет здесь с минуты на минуту. Папе я ничего не сказала… просто не знаю, как преподнести ему эту новость.
— Ого, да это же тетя Джулия! — воскликнула My.
Фенела в изумлении уставилась на сестру.
— Что ты имеешь в виду… что тебе известно?!
My покраснела.
— Реймонд мне все рассказал, — призналась она. — Но по секрету от тебя. Но я не ожидала, что она появится так неожиданно.
— Что именно тебе рассказал Реймонд? — допытывалась Фенела.
— О тете Джулии. Она сестра нашей мамы, сама знаешь, и Реймонд собирался навестить ее примерно неделю назад.
— Навестить! — ошарашенно повторила Фенела. — Но зачем? Когда Реймонд рассказал тебе о своих намерениях?
— Ну, Фенела, милая, не сердись, — взмолилась My. — После твоей свадьбы, но до его отъезда, мы с Реймондом беседовали и я сказала, что это было бы просто здорово, если бы родственники нашей мамы проявили интерес к нам. Помнишь, как раз в самый разгар скандала с Илейн и папой? Ну вот, поэтому я и сказала Реймонду, что частенько подумывала о бегстве из дома. Он спрашивает: «К кому же бежать?» А я ответила: «Ну, есть же у нас родственники все-таки!» Тут Реймонд хлопнул себя по лбу и говорит: «Это мысль! Не одному же Николасу тащить вас всю жизнь на своих плечах». Примерно через десять дней Реймонд написал мне, попросил ничего тебе не говорить, а в письме сообщал, что когда его корабль курсировал у берегов Западной Шотландии, то стоянка оказалась как раз неподалеку от родового поместья нашей матушки. Он решился зайти и представиться, а тетушка Джулия оказала ему чрезвычайно радушный прием. Она сказала, что обязательно навестит нас, и предложила стать друзьями — ведь какие могут быть счеты после стольких-то лет! Ну, Фенела, не обижайся! Кроме того, Реймонд с самого начала боялся, что это будет немного нехорошо по отношению к папе… Тем более, что он тогда ничего не знал о приключившемся с Саймоном несчастье и о том, что папа приезжает домой. Ой, вот так каша заварилась!
— Да-а-а… — проговорила Фенела, сжимая ладонями лоб. — Не знаю, что и подумать! Как быть?! Она приедет с минуты на минуту. Тихо! Послушай, это не машина подъехала?..
И действительно, раздался шум мотора, и через секунду у крыльца остановился автомобиль.
— Что делать? — взволнованно спросила My.
Фенела заставила себя улыбнуться.
— Не волноваться, — ответила она.
Взяв младшую сестру за руку, девушка решительным шагом направилась к входной двери и распахнула ее как раз в тот момент, когда стоявшая на крыльце женщина взялась за ручку звонка.
Первое, что пришло в голову Фенеле — гостья не имеет ни малейшего сходства с их матерью! Разумеется, девушка совсем позабыла, что с тех пор, как Саймон написал портрет Эрлайн, прошли многие годы и оригинал успел бы сильно постареть и теперь мало напоминал бы тот образ, который намертво врезался в детскую память. Но через несколько мгновений Фенела заметила, что, хотя у стоявшей на пороге женщины волосы совсем поседели, но в глубокой синеве глаз и изгибе улыбающихся губ явно просматривается определенное сходство с их матерью.
— Здравствуйте, — смущенно приветствовала их гостья. — Надеюсь, леди Коулби успела сообщить о моем приезде? Меня зовут Джулия Мак-Клеланд.
— Да, моя свекровь действительно только что звонила, — кивнула Фенела. — Я — Фенела, а вот она — My.
— Простите, что нагрянула к вам столь неожиданно, — сказала мисс Мак-Клеланд, — но Реймонд убедил меня, что так будет лучше всего. Однако сейчас я не совсем уверена, что он был прав.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила Фенела.
Она повела гостью в пустующую мастерскую в надежде, что пока они пересекают холл, Саймон не успеет услышать их голоса.
— Какая славная комната! — восхитилась мисс Мак-Клеланд, затем, заметив мольберт, добавила: — Здесь, наверное, работает ваш отец? Правда, леди Коулби упомянула о каком-то глазном заболевании, которым он страдает… Простите мое любопытство, это действительно серьезно?
— Боюсь, что да, — ответила Фенела. — Он полностью ослеп.
— Боже мой, какое горе! — воскликнула мисс Мак-Клеланд.
— Но мы все еще не теряем надежды на излечение.
— Да, надо испробовать все, — сочувственно кивнула мисс Мак-Клеланд.
Наступила неловкая пауза, затем, поудобнее устроившись на софе, мисс Мак-Клеланд сказала:
— Наверное, лучше начать с самого начала и объясниться до конца. Думаю, вы смущены этим визитом не меньше моего, однако только по настоянию Реймонда я не написала вам заблаговременно. Видите ли, когда он навестил нас и попросил меня приехать сюда и познакомиться с вами, то боялся, что вы можете отказаться увидеться со мной, если я извещу вас заранее.
— Что за глупости! — невольно вырвалось у Фенелы.
— Ну, откуда мне было знать наверняка? — пожала плечами мисс Мак-Клеланд. — Дело в том, что я прекрасно отдаю себе отчет, насколько мы, наша семья, виноваты перед вами. У моего отца характер был, прямо скажем, не из легких. Боюсь, он так до самой смерти и не простил вашей матери своевольного брака. Он, знаете ли, относился к разряду людей старой закалки: гордых и неуступчивых. Сейчас это, конечно же, кажется смешным…
— Так он умер? — осведомилась My.
— Да, в прошлом году, а мать наша умерла несколько лет назад. Осталась я одна — ваша единственная ближайшая родственница по материнской линии.
— А вы, наверно, страшно удивились, когда увидели Реймонда? — опять спросила My.
— О, безумно! — призналась мисс Мак-Клеланд. — Сначала я и понятия не имела, кто он, но стоило мальчику начать говорить, как я мгновенно уловила семейное сходство. Вы все очень похожи на мать. — Она подалась вперед и слегка коснулась руки Фенелы.
Девушка сказала:
— Но у меня волосы не рыжие.
— Да, но очертания лица точно такие же, и улыбаешься ты в точности, как она. Эрлайн была чудесным человеком, и просто описать невозможно, как я скучала по ней все эти долгие годы.
— Но почему же тогда вы ни разу не написали ей? — спросила Фенела.
— Стыдно признаться, но я боялась, верите ли? — отвечала тетка. — Но это чистая правда. Понимаете, хотя я и на восемь лет старше Эрлайн, но воспитание от отца получила очень строгое, даже суровое. Полагаю, отец наш был настоящим тираном. Нам не позволялось даже думать самостоятельно, без его одобрения.
Однако Эрлайн всегда отличалась независимым характером, с самого раннего детства. И скорее всего именно поэтому отец все-таки любил ее больше других детей. У нас еще было два брата, но оба погибли в предыдущей войне.
— Но если дедушка так сильно любил маму… — заикнулась было My.
— Вот почему он так возмущался ее бегством из дома! — поспешила объяснить мисс Мак-Клеланд. — Наверное, вы и сами знаете, что самые глубокие душевные раны нам наносят именно те, кого мы особенно любим, и поэтому мы особенно чувствительны к их поступкам. А отец наш страдал глубоко и гневался настолько сильно, что никак не мог простить любимую дочь. Но я подозреваю, что до самого смертного часа он не менее сильно скучал по ней.
— Ах, как жаль, что мне уже с ним не познакомиться! — вздохнула My.
— Мне тоже очень жаль, — вздохнула тетя Джулия. — Думаю, у него полегчало бы на душе, если бы он увидел своих внуков, хотя, правду сказать, в его присутствии о вас никогда не упоминалось и нам запрещались всякие контакты с вашей семьей.
— Вот странно, правда? — недоумевала My.
— Конечно. Но я слишком долго жила под гнетом отца, чтобы осмелиться ослушаться его. Вы, наверное, считаете меня глупой трусихой…