ее сильный удар, чем мы все ожидаем.
— Вонючий верс! — левая рука Шоды обхватила антимагический амулет на груди, а правая вытащила шипастую булаву. — Я тебя!..
— Тихо, — шикнул на него Урген, а потом обратился ко мне. — Ты прав в том, что мы идём на тот берег, сразу после скота. И передадим твоё предупреждение. Люди будут готовы, если сайнады внезапно вылезут в куда большем количестве.
— Он заманивает нас!
— Закрой рот, брат, — Урген гневно свернул глазами, но даже не обернулся к Шоде. — Предупреждение не несёт угрозы. Если сайнадов будет много — мы окажемся готовы. Если нет — нам же проще. Ничего не потеряем.
Я благодарно кивнул.
— В конце концов, мы сражаемся за одно дело, — сообщил я ему.
— Чаще напоминай об этом, — скупо улыбнулся он, а потом махнул рукой, направляя свой отряд кавалерии дальше. Шода покосился на меня недовольным взглядом, фыркнул, а потом поспешил за братом.
Некоторое время я смотрел им в след, а потом снова покосился на пылевую завесу.
— Я слышала, её Вешлер поднял, — подошла Нарана. — Чтобы скрыть перемещения.
— То-то я думаю: больно уж здоровая она, дабы только от скотины и коней подняться! — осознал я. — А оно вот как…
Надеюсь все силы не потратит, — мелькнула у меня полная тревоги мысль. — Сейчас такое время, когда каждый маг на счету. Будет неприятно, если лидер «перерожденцев» внезапно сгорит во время колдовства.
Далее мы продолжили путь к собственному взводу, а я получил возможность ещё немного осмотреться. В частности — увидел основную массу беженцев, которые скопились вдоль реки. Солдаты всё-таки справились со своей задачей и сумели согнать их в одну колоссальных размеров кучу. Среди беспокойной массы были представители всех статусов и положения. Почти каждый был при телеге или фургоне которые они ещё и надеялись переправить через брод!
— Наивные глупцы, — сплюнул я.
Ме́ста для столь огромной орды попросту не хватало. Отдельные «крылья» бесконечной колонны стояли по колено или даже пояс в воде, иные заползали на дальние холмы, а кое-кто и вовсе вылез чуть ли не на поле боя, стоя в дюжине метров от стрелков, занявших позиции подле баррикад.
— Кто контролирует беженцев? — поинтересовался я.
Шум от них стоял такой, что пришлось встать к Наране ближе, а говорить едва ли не ей в ухо.
— Полковник Нарвин со своими людьми, — пояснила она. — Ходят слухи, что комендант был им недоволен, а потому сплавил заниматься одновременно и серьёзным, и очень замороченным делом.
Ага, — мысленно ухмыльнулся я. — Самое-то для того, кто с потрохами продался Совету Знати.
Припомнив последний, перед глазами возникла Силана. Троица! Неужто она там, среди этой нескончаемой массы⁈ Беременная⁈
Я вновь вперился в колонну, кажущуюся бесконечной, но, конечно же, не увидел даже намёка на архонта Монхарба.
Очевидно, что девушка находилась в одной из этих многочисленных карет, расположенных прямо в центре, в самой массе, — подумал я. — А на каретах, поверх и вокруг них, расположились верные люди. Сионы, судя по навыкам. Что же… их не так много, чтобы сыграть решающую роль и перевернуть исход нашего противостояния с младшим воеводой Пилексом Зарни, но достаточно, дабы сберечь одну жизнь.
Уже на подходе к позициям «Полос» — я заметил знакомые лица, как всегда переругивающиеся друг с другом, — удалось увидеть шевеление в стане врага. Да не такое, как ранее, а полноценное движение. Противник направился в бой.
В центре построения сайнадов разместилась пехота — передовые части, которых гнали вперёд всеми доступными силами. Даже отсюда я видел, что их лица посерели от усталости и скорости марша. Однако это не помешало им продолжать сохранять опасность и теперь стремительным, но ровным шагом приближаться к нашим позициям.
— Капитан, парни! — крикнул я, подбегая к людям.
— Лейтенант! — раздались отовсюду ответные крики.
— Я уже не верил, что вы правда вернулись, — произнёс долговязый Бадред.
Я ведь сразу направился на собрание, а потом так и не вышел из домика. Не мудрено, что теперь кажусь оставшимся с Маутнером людям чуть ли не призраком.
— Столько всего случилось, столько надо рассказать!..
— Рассказать ему надо, ишь! А мне нос подлечить.
— Сам виноват, придурок, ещё мягко отделался, за то, что жульничал в карты…
Привычная слова, привычная ругань. Я… соскучился по всему этому. Всё-таки половина взвода — это половина взвода. А уж после Монхарба от неё остались самые крохи.
Между тем приближался враг. Я прищурился, осматривая гарцующих сайнадских всадников, которые завывали боевые кличи, сближаясь с нашими позициями. Область впереди была перекопана, но не думаю, что для врага это секрет. А значит…
Барьер был возведён мною как нельзя вовремя. Сайнадские кавалеристы не собирались бессмысленно гибнуть на поле, подготовленном специально, чтобы кони ломали ноги, падая с силой, достаточной, дабы наездника вырывало из седла. О, нет. Они остановились ровно там, где было нужно, после чего умело метнули гранаты в сторону наших позиций.
Матерящиеся солдаты нырнули в укрытия и окопы, но барьер отразил атаку.
— Нарана! — услышал я крик Маутнера. — Получишь премию за то, что вовремя привела Изена!
— Если выживу, капитан! — воскликнула женщина в ответ.
Но если наша сторона оказалась успешно защищена, то вот соседние — увы, нет. Взрывчатка нашла свои цели, отчего в воздух взвилась пыль, земля, осколки камня, обломки возведённых баррикад, и, конечно же, люди, чьи тела разделились на части.
Кровавый дождь окропил землю, оседая на головах и плечах выживших. У кого — в виде красных капель, у кого — в виде кусков мяса. Некоторым совсем не повезло и сверху упали тяжёлые булыжники или не до конца разорвавшиеся крупные части тела. Например, половина черепа.
Сержант Лотар зашипел, прикрыв глаз. Чей-то шлем залетел ему прямо в лицо, едва разминувшись с носом. А так — просто фингал.
Я продолжал удерживать барьер, в который сыпалась взрывчатка. По сторонам, в ответ на подобное, принялись стрелять. Где-то полыхнуло огнём, да таким мощным валом, что аж слизнуло с полтора-два десятка конницы врага. Правда двое из них выжило — носили амулеты. К слову, им это не особо помогло — затоптали свои же в процессе отступления.
Почувствовав, как по виску скатывается капля пота, я закрыл глаза.
Зря.
Меня сбили с ног, а потом, с громким, но непонятным криком, откатили в сторону.
Сверху упал флакон с какой-то гадостью и тут же разбился, после чего местность в диаметре пяти метров дико зашипела, а воздух наполнился ядовито-зелёными испарениями.
— Сука! — выругался я и закрутил поток воздуха, которым сорвал и верхний слой почвы, направив всё это в небо, а следом — по направлению врага.
— Это был сион, — произнесла Килара, которая и отбросила меня в сторону. — Метнул свою склянку над твоим барьером.
Я кивнул. В нашу сторону кавалерия сайнадов уже почти не бежала — смысл? Барьер их взрывчатка пробить не могла, так что всадники сосредоточились на других участках. Сейчас, правда, барьера уже не было, но сила инерции — она такая…
— Я не могла, — прокряхтела капрал, — поступить иначе. Кто бы мне потом руку резал?
— Кто о чём, а вшивый всё о бане, — пробормотал я, за что получил полный скрытой злобы взгляд. — Поговорка такая.
— Нехорошая поговорка, господин лейтенант.
— Зато точная, капрал. Будет тебе и рука, и нога…
— Вот про ноги, пожалуй, не стоит. А то непременно расскажу о нашем опыте Данике. Поделюсь, как старшая, что нравится одному загадочному магу.
— Нехорошие слова, — ухмыльнулся я. — Один-один.
Между тем, навстречу рвущимся в нашу сторону войскам, скрытым конной атакой, выступили копейщики. Воины отлично знали местность, ведь самолично её подготавливали, а потому ловко обходили все ловушки, собираясь встретить противника ещё на подходе.
Кавалеристы как раз закончили, так что отступили, показав неровные ряды ратников, глотавших пыль. Часть даже опустила оружие, пытаясь прокашляться. Некоторые тёрли глаза.
— Поспешили, — хмыкнул я, выбравшись из окопа, куда меня столкнула Килара. — Раненые есть⁈ Живо ко мне!
Несколько человек подобрались ближе — рассечения, вывихи, осколки, вонзившиеся в неприкрытые части тел. Среди них был лишь один «тяжёлый» — рыжий бородач Бейес. Ему камнем сломало ключицу и стесало кусок подбородка.
— Этого сразу к раненым, — буркнул я. — Сейчас нет времени возиться, я остановлю кровь и поправлю крошево из костей у него в груди, чтоб не подох раньше срока. Закиньте в телегу к «тяжёлым», такие ещё должны быть где-то поблизости. Или попросите кого из наших перетащить его на ту сторону.
— Сделаем, лейтенант, — кивнул Ворсгол, с толикой скорби осматривая пострадавшего.
Слитный ружейный залп из-за спин наших копейщиков обрушил почти два ряда пехоты сайнадов. Ратники падали под ноги своим товарищам, которые шли прямо по ним, не оставляя шанса даже легкораненым. Через несколько секунд два строя столкнулись друг с другом.
И мы, и они были уставшими. Наши бойцы не успели в должной мере отдохнуть, а враг слишком спешил. Сеча, однако, быстро остановилась. Прозвучали звуки горна, наши войска расступились, позволив стрелкам сделать ещё один залп, который выиграл время для отступления. Следом копейщики Первой сдали назад, позволив ратникам увязнуть в ямах с кольями и разных ловушках. Раздались взрывы — область была заминирована.
Взревел горн сайнадов. Пехота врага тоже предпочла отступить, вернувшись на прежнюю позицию.
Я закончил с лечением. Бейеса куда-то оттащили. Маутнер осматривал позиции врага через подзорную трубу и негромко матерился. Я заметил своего ученика, Фолторна, который стоял с закрытыми глазами и явно готовился провернуть какой-то трюк.
Снова взглянув на поле боя, я опешил. Стоило только врагу отступить, как вперёд бросились Дикие Гуси, которые начали старательно добивать раненых противников, лежащих на земле, и вытаскивать наших. Заодно эти ушлые типы, молниеносно работая руками, снимали с мертвецов амуницию. Откуда-то достали верёвки и… начали обвязывать конские туши. Не прошло и пяти минут, как Гуси направились обратно волоча за собой сотни килограмм мяса и даже парочку раненых лошадей, которые шли с ними сами.