Пока мы живы, — подумалось мне, — мы можем всё поменять в любой момент, в любую секунду. Просто уйти. Просто начать заново. Обрезать волосы или бороду, набить морду тому ублюдку, который всегда раздражал, признаться любимой женщине, даже если она не знает о твоём существовании. Мы можем жить. Так, как хотим. И отвечать за всё, что сделаем. А они… мёртвые… уже этого не могут. Им остаётся только одно — лежать в земле. И повезёт, если найдётся человек, который придёт к могиле, смахнёт пыль с камней и расскажет, как у него идут дела. Признается в том, что не успел сказать при жизни.
Жизнь — величайшая награда. Самое ценное, что есть. И сейчас мы жертвуем собой, чтобы спасти других. Убиваем врага, ровно как те, поднятые трупы, лишь бы не дать ему добраться до нашего народа.
Я опустил голову, а потом сморгнул непрошеную влагу. Всё, Изен. Соберись. Ты отдохнул и остыл. Пора.
Посмотрев на немного уменьшившуюся колонну, я перевёл взгляд на солнце, которое приближалось к горизонту. День понемногу уходил, а переправа в самом разгаре. Даже здесь мне слышались вопли тех, кому не повезло сорваться в глубину опасных вод: детей, женщин и стариков. Самых слабых представителей колонны. Эти люди соскальзывали и уже не появлялись над водой — уходили куда-то вглубь, навсегда скрываясь под волнами. Не оставалось даже эха.
Всадники Нарвина пытались хоть как-то контролировать их: удерживать по краям и давить панику, организовать хотя бы подобие порядка. Они вели себя словно опытные пастухи: гнали вперёд стадо безмозглого скота, пользуясь при этом длинными жердями: не давали разбегаться, лупили по плечам и ляжкам, периодически приходилось и по лицу.
Беженцы боялись их, а завидев, пытались втянуться в толпу, сомкнуть ряды, организоваться.
— Хоть здесь Нарвин не оплошал, — проворчал я, наблюдая эту картину.
Встряхнувшись, обернулся к полю боя. Ратники снова были на позиции, всего в нескольких метрах от нашего куцего строя. Инсурии впереди успели заменить огнемёты с закончившимся боезапасом на массивные топоры. Среди сайнадов появились плёнки барьеров. Ага… маги…
Строй обрушился на строй. Зазвенели мечи, послышались глухие удары по затрещавшим щитам. Где-то раздавались куцые оружейные выстрелы: патроны и порох успели закончиться. Ружья отбрасывались в сторону и заменялись на нечто более подходящее для ближнего боя.
Я шагнул вперёд, а потом начал, экономя силы, стрелять «каплями», целя по офицерам или самым опасным на вид противникам. Высоким, массивным, с перекошенной от ярости физиономией — такие всегда были, это факт, но также фактом являлось и то, что вид их падения всегда позитивно влиял на бойцов противоположной армии.
«Капли» стремительно собирали кровавую жатву и почти не знали ни промаха, ни неудачи. Изредка кто-то умудрялся увернуться — скорее случайно, нежели осознанно. Пару раз было так, что чужой барьер сбивал мою волшбу, было и такое, что противник владел антимагическим амулетом — жуткая редкость для обычного солдата и не столь большая для офицера, которых я тоже стремился выбивать.
Тратить время на копошение в земле, выискивая должный запас камней — слишком затратно. Я не мог позволить себе подобное, но не мог и применить нечто масштабное. Не сейчас. Предчувствие гласило, что силы ещё понадобятся мне. Да и вообще — надоело в конце каждой крупной схватки валяться без сил, пытаясь выхаркать собственные лёгкие в горячечном бреду.
Огромный огненный шар сайнадского колдуна удалось сбить потоком воды — прямо над головами ратников, отчего те завизжали, когда облако пара упало на их головы.
— Успел… — выдохнул я.
— В очередной раз подтвердил свою божественную избранность, Изен, — откуда-то вылез Лотар. На скуле мужика красовался шикарный синяк, но в целом вид был, хоть и потрёпанный, но целый.
— Смешно, сержант, — проворчал я.
— Но я не смеюсь! — даже возмутился он.
— Обычно смеются лишь над тобой, — влезла в наш разговор Килара. Женщина потирала руку, на которой красовался неснимаемый «божественный» браслет и негромко ругалась себе под нос.
— Заткнись, капрал, — раздражённо покосился на неё Лотар.
— Есть, сэр, — ехидно выдала она. — Что прикажете ещё? Может победить все врагов?
— А ты разве не делаешь это прямо сейчас? — хмыкнул я.
— Пытаюсь, сэр.
— Приказываю пытаться лучше! — добавил сержант.
— Есть, сэр! — вытянулась женщина.
— Заканчивайте свои игры, что как дети малые? — закатил я глаза на эти игры.
— А ты не замечал у них особой, взаимной тяги? — в разговор вступила Дунора.
— Правда? — улыбнулся я.
— Дунора! — возмутилась Килара.
— Это правда, капрал? — поморщился Лотар. — Вынужден отказать. И попрошу держать свои загребущие ручонки при себе, — закончив, сержант развернулся и направился к другой кучке Полос, которые замерли возле небольшого ящика, вытаскивая из него пули для ружей.
— Вот таракан усатый, — фыркнула Килара. — В кое-то веки сумел отыграться словесно. А всё из-за тебя, Дунора!
— Надо ведь напоследок сделать мужику приятно? — пожала та плечами.
— Напоследок? — выгнул я бровь. — Дунора, лучше молчи.
— Есть, сэр…
Мощный взрыв на передовой, от которой мы только-только сумели отойти, здорово ударил по ушам. То, что он был организован нашими сапёрами, стало ясно, стоило только бросить взгляд на поле боя. Однако неожиданностью было то, что его организовали в тылу.
— Выжидали, — прозвучал голос Маутнера, который внезапно возник у меня за спиной. — Сапёрские хитрости.
Я механически кивнул, на что капитан ухмыльнулся.
— Собирай людей, лейтенант, мы и Гуси снова отходим. Взрыв — лишь возможность сделать это с наименьшими осложнениями.
— Так уже на беженцев наступаем, — посмотрел я на колонну, которая ещё и не думала показывать свой хвост подле реки.
— Скоро подъедет Логвуд, — произнёс он. — Они на юге, подле той брошенной деревни, отбили направление и вот-вот появятся среди нас. По плану каждый всадник возьмёт по беженцу из «хвоста»: там нет ни телег, ни повозок. Это позволит проскочить прямо под носом сайнадских ублюдков.
— А там сразу разворот и контратака подле брода, — понимающе кивнул я. — Хитро. В этом месте можно держать «бутылочное горлышко» малыми силами, дав колонне время отступить. А дальше, ежели на конях, то ускакать самим.
— Верно, — кивнул Маутнер. — Так что отходим. У нас не так много земли в запасе, но нужно использовать всю, что есть.
— Так точно.
Мой окрик оказался услышан почти всеми «Полосами». Удивительно, но знакомые крики командиров всегда слышатся даже в самом шумном месте.
Извивающийся строй защитников начал отступать, окончательно оставляя передовую на остатки инсуриев, вокруг которых, как вокруг островков в море, начали скапливаться силы врага. Металл доспехов пестрел вмятинами, зазубринами и даже трещинами. Изредка встречаемые сионы или маги не шли им на пользу, как и стремительно накапливающаяся усталость. Очаги сопротивления гасли один за другим.
Они знали на что шли. Они защищали мирняк и умерли героями. Мы будем помнить их. Какое-то время.
Заметив наши манёвры, ратники усилили натиск. Они жестоко расправлялись с не успевшими сдать назад, а потом продолжали наступать неуловимой и безжалостной силой. Впрочем, им предстояло столкнуться с не менее суровыми противниками. Железные нервы и точно такая же дисциплина ветеранов войны с Империей позволяли обороняться даже малыми силами. Каждый понимал, что, скорее всего, встретит конец на этом грязном и окровавленном куске земли. Каждый видел смерть, которая стояла за плечом и уже готовилась забрать душу с собой, в последний путь. И всё же, никто не отступал. Никто не пытался сбежать, сбросив доспех и притворившись одним из беженцев. Никто не бросался в самоубийственную атаку, надеясь оборвать свою жизнь. Никто не бросал товарищей, продолжая прикрывать их и до последнего держать строй.
Дикие Гуси разделились на маленькие группки. Они ещё сохранили немного пороха, отчего их стрелки пытались вести беспорядочный огонь. Почти все маги Первой или валялись бессознательными куклами или взяли в руки холодную сталь, заняв место в строю. Страшная ошибка — маги ценились более чем в сотню опытных солдат, однако сейчас офицеры закрывали на это глаза. Каждый, способный держать меч, становился в строй и бил, до тех пор, пока не падал на землю, присоединяясь к будущему кургану. Кто знает, может через тысячу лет их тоже поднимут ради ещё одного боя?..
Обессилевшие некроманты, кстати говоря, предпочли отступить. И это было правильно. Слепой воин способен дать бой лишь в мифах. В реальности же это бесполезный калека. Благо, что многие некроманты использовали хитрость: имели форму в виде зверя, который обладал зрением. Ныне маги уже перебрались на другой берег реки, вид которого не вызывал у меня никаких добрых мыслей, ведь по прежнему был слишком сильно скрыт поднявшимся маревом, дабы сказать о нём хоть какую-то конкретику.
Каждую минуту мы отступали на шаг-другой. За спиной послышался знакомый голос генерала Эдли, который взял на себя командование остатками войск. Казалось, он чувствовал слабеющие участки строя ещё до того, как угроза проявлялась физически. Только благодаря его профессионализму и чутью опытного военачальника мы всё ещё не смешались.
Следующий шаг назад привёл меня к столкновению с Маутнером. Капитан выругался. Он смотрел в подзорную трубу на другой участок реки.
— Зарни и его тяжёлая конница, — бросил он мне результат своего наблюдения. — Схлестнулись со второй ротой и кланом Серых Ворóн. Их волшебники, кажется, придержали немного своих сил, так что задали жару. Жаль только, что элита почти поголовно с антимагией. Туго там, да… Вряд ли лучше, чем у нас здесь.
А у нас десятки тысяч ратников, понукаемые офицерами, рвались вперёд неостановимым потоком.
— Дерьмо, нас так и правда прикончат! — бросил я капитану. — Где Логвуд⁈ Ты говорил, что он подойдёт с юга?