Вескотт встал и прошел в библиотеку, чтобы подготовить и направить новый запрос насчет Оливии вверх по течению Миссури. Возможно, Парди уже разыскал беглянку, поскольку был лично заинтересован в ее возвращении. Однако просвящать англичанина относительно перемены своих планов Вескотт не собирался.
Стюарт Парди сидел на пригорке возле торгового форта Сент-Франсуаза и любовался закатом. За спиной находились деревянные стены маленькой миссии. Основанный в прошлом веке иезуитами, форт был небольшим, не сулил особого уюта, но мог предложить путнику постель, крышу над головой и относительную безопасность. Парди наслаждался скудными благами цивилизации после долгих месяцев скитаний, когда спать приходилось в дымных вигвамах и питаться жирной пищей. Да и, признаться, надоело заниматься одним и тем же — вести скучные переговоры с индейцами, убеждать ветреных союзников английского короля хранить верность британской короне, что в конечном счете достигалось отнюдь не путем дипломатии, а с помощью щедрых взяток — старых мушкетов и свежего виски.
Форт Сент-Франсуаза стоял на реке, и время от времени к берегу причаливали небольшие суда с товарами и почтой, так что Парди имел возможность поддерживать постоянную связь с Вескоттом в Сент-Луисе. Англичанин не испытывал большого желания делиться с торговцем плохими новостями и не спешил сообщить, что пока ему так и не удалось напасть на след рыжей девицы, столь несвоевременно решившей расстаться со своим опекуном. Оставалось предположить, что она либо вообще не поднималась вверх по течению, либо примкнула к группе купцов, направлявшихся к верховьям Миссури. Последнее было маловероятно, но в этом случае искать ее бесполезно.
В данный момент Парди беспокоила не столько бесследно пропавшая девушка, сколько груз оружия и виски, обещанный Вескоттом и до сих пор не прибывший к месту назначения. Как не раз случалось в прошлом, проклятый торговец не доставил товар в срок. Англичанин злился, но был вынужден ждать и надеяться. Ничего другого не оставалось. Он взглянул на реку, увидел, что к берегу пристала лодка, откуда вышли три человека, и отвел глаза. Новые гости форта его мало интересовали. Скорее всего охотники с грузом пушнины, которую они рассчитывают сбыть в Сент-Луисе. С другой стороны, делать все равно нечего, а эти люди прибыли с верховьев реки и вполне могли что-то слышать о рыжей девице.
С этой мыслью Парди медленно встал, пригляделся к вновь прибывшим и сразу заметил, что троица не совсем обычная. Первым шел высокий черноволосый мужчина с гордо вскинутой головой, руки его были стянуты сзади веревкой. Лицо и осанка пленника показались знакомыми, кого-то он напоминал. «Так это же Шелби!» — осенило англичанина. Теперь он стал внимательно изучать спутников полковника. За его спиной возвышался гигант, настолько обросший волосами, словно не брился со времен восстания американцев против англичан, а между двумя рослыми мужчинами затерялась тонкая женская фигурка.
Тут на солнце сверкнули огненно-рыжие волосы. Англичанин расплылся в улыбке. Итак, кажется, можно решить сразу две проблемы, но действовать нужно крайне осторожно. Парди проскользнул в ворота форта и спрятался в густой тени возле церквушки отца Луи.
— Не пытайтесь меня отговаривать, — упрямо твердил Микайя, проходя через ворота.
— Я только пытаюсь объяснить вам, что священник не станет совершать брачный обряд под дулом ружья, — с не меньшим упорством возражал Сэмюэль. — Даже если он пойдет у вас на поводу, такая церемония все равно не будет признана законной.
— Это не будет настоящим обрядом, — вставила Оливия.
— Не морочьте мне голову. У нас принято считать брачный союз законным, если священник все сделает как надо и скажет нужные слова. А всякие разговоры о насилии — пустая болтовня, — отрезал Микайя. Остановившись у двери церквушки, он сурово посмотрел на Сэмюэля: — У вас есть выбор. Вы можете войти в церковь со связанными руками и будете выглядеть, как гусь, которого откармливают перед Рождеством, либо дадите мне слово вести себя, как положено настоящему мужчине, и тогда я вас развяжу.
Напоминание о «настоящем мужчине» попало в цель. В последние два дня Шелби скулил, как нашкодивший школьник, пытающийся увильнуть от наказания. Однако великан непоколебимо стоял на своем. В соответствии с его простым кодексом чести проступок полковника считался смертным грехом, и Микайя намеревался проследить, чтобы справедливость восторжествовала.
— Я скажу священнику всю правду, — со вздохом ответил Шелби, — так что меня не нужно принуждать.
— Вот и хорошо, — кивнул Микайя, достал из-за пояса длинный охотничий кинжал и перерезал путы на руках полковника.
Оливия не вмешивалась в спор. Она мало говорила оба дня путешествия по реке, чувствуя свою вину за происходящее, потому что, поддавшись своей глупой страсти, поставила в ужасное положение двух дорогих ей людей. Ей было мучительно стыдно, и она не желала выходить замуж за Сюмюэля, считавшего ее интриганкой и потаскухой, и в то же время не смела пойти наперекор желаниям Микайи, настаивавшего на брачном обряде как единственном выходе из сложившейся ситуации.
Сэмюэль размял затекшие руки и оглядел своих спутников. Оливия не смотрела в его сторону. Она не сводила глаз с пылающего оранжевого диска, почти скрывшегося за кольями стены форта. Последние лучи солнца высветили огнем волосы девушки и позолотили ее аристократический профиль. Она была так прекрасна, что у полковника перехватило дыхание. И возможно, столь же лжива, тут же одернул себя полковник.
— Ну, идемте к вашему священнику, Джонстон, — угрюмо проговорил Шелби.
Отец Луи оказался худощавым темноволосым человечком с орлиным носом и хитрыми черными глазами, его смуглое от природы лицо почернело под ветром и солнцем, возле уголков рта залегли глубокие морщины, придававшие лицу жесткое выражение, но это впечатление сгладилось, когда он приветливо улыбнулся.
— Добрый вечер, месье Джонстон. Рад видеть вас в добром здравии. Чем могу служить? Может, вы наконец надумали креститься? — Смешинка в глазах священника говорила, что он сам не верит в свое предположение.
— Служители церкви никогда, видать, не теряют надежды, — улыбнулся в ответ Джонстон, в мощной лапе которого утонула тонкая рука священника. — Нет, я не насчет крещения, хотя и по делу, очень важному делу, которое касается этих молодых людей. — Он махнул рукой в сторону Оливии и Сэмюэля. — Их надо бы обвенчать.
Отец Луи с удивлением посмотрел на странную пару. Молодой человек и девушка держались отчужденно, избегали смотреть друг на друга и не походили на влюбленных. Возможно, поссорились, судя по их хмурым лицам.
— Вот это Искорка… простите, мадемуазель Оливия Сент-Этьен, — представил девушку Микайя, слегка подтолкнув вперед. — Моя приемная дочь, а это Сэмюэль Шелби, полковник американской армии, в силу обстоятельств — не при парадной форме.
— Рад познакомиться, мадемуазель Сент-Этьен, — сказал священник. — Не знал я, что у старого бродяги есть такая прелестная дочь. — И, обратившись к Сэмюэлю, с вежливой улыбкой добавил: — И вас рад приветствовать, полковник Шелби. Американцы здесь редкие гости, если не считать охотников, но и они посещают церковь не часто. Если вы желаете обвенчаться, я буду счастлив помочь вам.
— Наши желания на этот счет следовало бы вначале обсудить, — сдержанно проговорил Шелби.
— Поясните, пожалуйста, — попросил священник, а Микайя что-то угрожающе пробурчал.
— Эта дама и я не хотим венчаться. Мы не подходим друг другу.
— А у меня создалось прямо противоположное впечатление, когда застал вас на земле в обнимку. Тогда вы были пригнаны друг к другу плотно, без зазоров, — вмешался Микайя.
При этих словах лицо отца Луи приняло суровое выражение, и он повернулся к Сэмюэлю:
— Он говорит правду, сын мой?
— Нет… то есть да, — неохотно признал полковник, — но мы не собирались допускать ничего лишнего, — не очень убедительно добавил он. — Как бы то ни было, Джонстон все равно нам помешал, — заключил Шелби, покрывшись холодным потом.
— Это верно, Микайя действительно спас меня от страшной ошибки, — вмешалась Оливия, избегая смотреть в сторону Сэмюэля.
Отец Луи задумчиво погладил подбородок, переводя взгляд с Микайи, гневно сверкавшего глазами, на молодых людей, нервно переминавшихся с ноги на ногу и готовых, казалось, провалиться сквозь землю.
— А если бы Микайя не случился рядом и не настоял бы на необходимости сохранить приличия, что бы произошло? Вы сами смогли бы не перейти известную грань? — Священник посмотрел сперва на Оливию, потом на Сэмюэля.
Девушка покраснела и отвела глаза, покачав головой. Шелби пробормотал под нос проклятие, но выдержал взгляд священника, потом тяжело вздохнул и признал:
— Нет, не смог бы.
— Понятно, — подытожил отец Луи. — Надеюсь, вы знаете, что в глазах Бога намерение совершить грех не менее серьезный проступок, чем греховный акт?
Последние два слова он явно произнес с легким оттенком иронии.
— Как бы там ни было, — упорствовал Шелби, — я на самом деле не скомпрометировал мадемуазель Сент-Этьен.
— Как бы там ни было, — вскинулась Оливия, — даже если это на самом деле произошло, я бы все равно не вышла за вас замуж.
— Как давно ты знакома с полковником Шелби, дитя мое? — мягко спросил священник, которому было совершенно ясно, что столь хорошо воспитанная и явно образованная девушка не стала бы легко уступать кавалеру, с которым только что познакомилась.
Отец Луи внушал доверие, и Оливия с готовностью стала рассказывать:
— Мы познакомились в Вашингтоне прошлой зимой, а потом встречались в Сент-Луисе, куда он приехал весной.
— Итак, значит, вы знакомы почти целый год. — Отец Луи неожиданно обратился к Сэмюэлю: — И вы, полковник, значит, проделали долгий путь с Восточного побережья, дабы вновь повидаться с дамой?
Что мог ответить Шелби, не раскрывая тайны своей миссии? Черт бы побрал этого дотошного иезуита!