Женщина, с которой нынче жил Антон Кулаков, оказалась дома — на дежурство ей нужно было выходить только завтра. Она подтвердила: муж, как она его назвала, отправился совершать открытие века — выслеживать мутантов на Десне. Для чего взял на работе отпуск за свой счет. Мельник не был врачом, но вчера ночью он общался с самим Антоном. И сейчас, глядя на эту женщину и слушая ее, он готов был поспорить на все, что угодно: если она рано или поздно вздумает убить человека, ее после этого признают невменяемой.
Конечно, он не врач, но сам Кулаков представлялся ему просто чудаком с тараканами в голове. И это ничего не значит — у каждого свои тараканы. А у этой женщины их наверняка больше, чем у обычного человека.
Все бы ничего, при других обстоятельствах Мельнику было бы достаточно этих сведений для того, чтобы закрыть дело. Но его нынешний наниматель банкир Заруба, подруги-трусихи белокурой Ольги и женщины из Козубов вряд ли строили свои подозрения и опасения на одних только странностях шизофреника Антона Кулакова.
Божий человек, оскорблять грешно. Так об Антоне и ему подобных люди говорят. И словам их не верят.
Но ведь Кулаков, божий человек, точно так же, как и другие, откуда-то узнал о странных и жутких делах, которые творятся в Тихом затоне.
Просто сделал свои выводы и отнесся к этому иначе. Можно сказать, что Кулаков — такая же жертва слухов и сплетен. Причем потенциальная жертва. Таким, как он, очень просто поверить в разную чертовщину. Хоть инопланетную, хоть потустороннюю, хоть подземную, хоть подводную.
Надо найти, откуда они исходят, эти слухи. И поиски причин гибели четырех рыбаков тоже никто не отменял.
Вернувшись к обеду на базу, Мельник застал на лавочке возле своего дома белокурую соседку. Ольга нервно курила тонкую женскую сигаретку с ментолом. Увидев его, даже не пошевелилась. Дождалась, пока подойдет, и, глядя снизу вверх, сообщила:
— Он пошел ловить чудовище.
— Кто? — Вопрос опередил логический ход мыслей.
— Наш с вами друг Антон.
— Он уже наш друг?
— Мы спасли его, правильно? Значит, отвечаем за того, кого приручили.
— Мы его уже приручили?
— Вы говорите так, будто вам все равно.
— Оля, — Мельник присел напротив нее, — утром я бы еще отнесся к вашим словам серьезно. Теперь я о нем кое-что узнал. Не буду вдаваться в подробности и медицинскую терминологию, но наш с вами, как вы говорите, друг вполне может искать в окрестностях место высадки марсиан.
— Вы серьезно?
— Мы с вами не работаем в полиции. И не родственники Кулакова. Поэтому справку из дурдома нам не дадут.
— Тем более! — Теперь она вскочила и смотрела на Виталия сверху. — Если он действительно больной человек, мы тем более должны сейчас же найти его! Это серьезно, Виталий! Он пошел ловить чудовище в одиночку!
— Оля, вы присядьте. — Она послушно села. — Вот так. А теперь скажите — какое чудовище, где оно живет и кто его видел? О чем, собственно, речь? О бреде человека с легким расстройством психики или…
— Относительно чудовища, урода или как оно там называется, я еще не готова вам ничего сказать, — горячо заговорила блондинка. — Но те отморозки, которые едва не искалечили его вчера, реальнее любого речного призрака.
— Они-то тут при чем? Их нет, я проверял…
— Антон уверен: это они каждый вечер кормят чудовище в Тихом затоне. Поэтому он хочет, выследив их, найти и даже поймать чудовище. Он уже пытался это сделать. Теперь рядом с ним вас с вашим пистолетом не будет, вы понимаете меня?
— Хм… Это он вам сам сказал?
— Два часа назад. Я не смогла его удержать, поэтому побежала искать вас и не знала, как это сделать. Кстати, Антон обиделся, что вы не дали ему оружие.
— Ничего. Я это переживу. — Мельник поднялся на ноги. — Что я должен делать? Идти к начальнику базы, ставить его в известность, что один из отдыхающих — псих, который куда-то убежал, и надо искать неадекватного человека с милицией? Даже если я его уговорю, на связь с соответствующими органами уйдет очень много времени. И нет гарантии, что кто-то сможет убедить какого-то ответственного мента отдать приказ о поисках совершенно не опасного человека. К тому же, пока все это закрутится, Антон может найтись. Как все это будет выглядеть?
— Но ведь, — блондинка смотрела на него круглыми глазами, — надо что-то делать… Он действительно не осознает опасности…
— Он вернется. — Сейчас Мельник убеждал в этом скорее ее, чем себя. — Даю вам слово, что предприму кое-какие шаги.
Ольга вздохнула, бросила окурок в траву и направилась к столовой. Мельник проводил ее задумчивым взглядом, потом сам присел на скамейку и закурил. В целом блондинка правильно волнуется. Но и он тоже правильно оценил ситуацию. Пусть эта оценка представляется не совсем хорошей, но сейчас его паники просто никто не поймет. Вот если Антон Кулаков не объявится до позднего вечера, тогда придется бить тревогу.
Вопреки всему Мельник более чем надеялся: охотник на чудовищ вернется, причем не слишком поздно, и расскажет новые невероятные истории о призраке Тихого затона.
Между прочим, Мельник давно уже собирался послушать подобные истории из уст более адекватного человека. Козубский учитель-пенсионер Иван Шалыга сегодня ближе к вечеру должен был вернуться домой.
12. Страшные сказки на ночь
— Добрый вечер. Иван Мусиевич?
Никогда не скажешь, что этого крепко сбитого мужичка все называют дедом. По сведениям Мельника, ему недавно исполнилось шестьдесят шесть, а выглядел Шалыга лет на десять моложе.
— Иван Мусиевич, — подтвердил он. — А вы из газеты?
— Почему вы так решили?
— Мне уже соседи доложили. Приезжал, говорят, вчера днем кто-то на «Ниве», расспрашивал, где я и что я. Мной, кроме журналистов, никто в последнее время и не интересуется. Баба умерла, а те, кого в школе учил, давно в деревне не живут. Кто не хотел учиться — в селе остался, спился и умер. Так что благодарные ученики своего старого учителя не разыскивают, чтобы сказать слова признательности, как любят писать в книгах.
Эту тираду старик выдал на одном дыхании, глядя Мельнику прямо в глаза. За свою оперскую практику Виталий ни разу не допрашивал человека с высшим филологическим образованием. Это открытие он сделал для себя лишь пару часов назад, когда прокручивал в голове возможные варианты общения с дедом Иваном. И оказалось: пострадавшими, свидетелями, понятыми и, собственно, преступниками оказывались люди разного социального статуса и разных профессий, кроме украинских филологов, учителей украинского языка и литературы.
Поняв это, Мельник слегка растерялся.
Он осознал, что традиционного подхода к такому собеседнику он не найдет из-за того, что хронически пишет с ошибками, не дружит со знаками препинания и свои слова всегда подкрепляет делом. Тогда как для учителя, особенно языка, как было в начале слово, так оно и осталось на первом месте.
А школьник Виталий уроки языка и литературы пытался прогуливать. А если не удавалось — просто пересидеть в надежде, что у него ничего не спросят о предлогах или образе Миколы Джери.
— Вообще-то я с телевидения. — Виталий не готовил версию специально, просто это слово почему-то всплыло в голове.
— А где ваши коллеги с телекамерами? — поинтересовался Шалыга.
— Они сейчас ни к чему. Я сценарист. — Сейчас Мельник удивлялся самому себе, но остановиться не мог — его несло.
— Очень интересно. А почему ко мне?
— Понимаете, я из Киева. Ну, собственно, сам я черниговский, работаю на одном телеканале… В общем, такой у нас проект — документальные фильмы на краеведческую тематику. Сейчас своя история популярна, вы же знаете. — Это знал и сам Мельник, потому как познавательные программы по истории Украины по «ящику» крутили регулярно. Будучи официально безработным, он в последнее время частенько пролеживал дни перед телевизором, переключая с канала на канал.
— Я же не краевед…
— Зато вы знаете много местных легенд, — вышел на нужную тему Виталий. — Мы, собственно, на подобных темах строим наши фильмы. Так интереснее, есть какой-то элемент загадочности, интрига, что ли…
— И кто же вас ко мне направил, молодой человек?
— Ну, вас многие знают… Я статьи разные видел…
— Да я же вам нового ничего не скажу, раз вы статьи читали, — развел руками дед Иван. — Там все написано с моих слов правильно. Если вам мало, у меня книжечка есть. «Легенды и мифы Сиверского края» называется. Подарить не могу, но в областную библиотеку я с десяток занес, можете поинтересоваться. Кстати, в интернете ее не найдете, только бумажные экземпляры.
— А почему бы нам не пообщаться так, вживую? — Мельник почувствовал, что теряет инициативу. — Понимаю, вас все замучили…
— Никто меня не замучил, — отмахнулся дед Иван. — Сижу здесь один, когда-никогда к внукам заеду. Как-то не совсем оно весело. Я чего вообще об этом разговор завел — не хочу просто повторяться. Конечно, проходите, поговорим…
Он отступил, пропуская гостя в дом, и Мельник понял: старик и правда тоскует. Поэтому и устроил этот немного странный допрос. Причем при желании легко мог расколоть «сценариста», но для чего ему это делать? Представляться же просто частным лицом, которое интересуется всем, что связано с Тихим затоном, не слишком хотелось. Дед Иван уже ездил туда как на место преступления. Поэтому сразу просечет подозрительный интерес гостя. И, разумеется, не захочет ни с чем подозрительным связываться.
И, кстати, за это его не стоит осуждать.
Поэтому надо понемногу так поворачивать разговор, чтобы самому болтать меньше, а деду не мешать говорить много. Конечно, такие люди могут разливаться соловьем часами, дай им только волю. Но Мельник надеялся в процессе разговора понемногу свернуть его, как только узнает максимум нужной информации.
Дед Иван выложил в миску несколько отваренных картофелин, рядом положил пучки зеленого лука, молодой чесночок, порезал старое, покрытое желтым налетом сало, куда-то вышел и быстро вернулся с пол-литровой бутылкой из-под кока-колы, наполненной прозрачной жидкостью.