– Похоже, он откуда-то знает.
– Наверное, президент проинформировал перед телеконференцией, – предположил Барнард.
– Возможно. Если учесть вклад Рейтора в предвыборную кампанию О’Нила, со стороны президента было бы неразумно держать его в неведении.
– Речь о пятнадцати миллионах, кажется? – задумчиво произнес Барнард.
– По моим сведениям, больше. И знаешь, что? Такая же сумма ушла Стивсу. – Лэйтроп ухмыльнулся, глядя на Барнарда.
Гарольд Стивс был оппонентом О’Нила от республиканцев на последних президентских выборах.
– Проворный, везде подстелил соломки…
– Мне бы его проворство. Ты когда-нибудь встречался с ним лично? – Лэйтроп хранил бесстрастное выражение лица.
– С Рейтором? Пару раз по служебным делам – кивки, рукопожатия… Приятным в общении его не назовешь. – Барнарду в основном запомнились огромная голова и цыплячья шея чиновника.
– Если прислушаться… Называют его не иначе как крысой. – Лэйтроп хмыкнул, покачал головой. – Вашингтон.
– Ну, он выходец из «Большой фармы»[27]. А их вообще недолюбливают, – заметил Барнард.
Лэйтроп кивнул.
– Некоторых из «Большой фармы» он привел в команду к О’Нилу. Это, по-видимому, важнее денег.
Барнард задумался.
– Наверное, так же важно.
– Согласен, – рассмеялся Лэйтроп.
– В окружении О’Нила разбираются, что к чему. «Еще одна попытка президента пойти на компромисс и навести мосты между бизнесом и правительством».
– На самом деле О’Нил хотел всего лишь держать головастика в поле зрения.
Лэйтроп откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул.
– Подозреваю, ты пришел не для того, чтобы рассказывать байки про политиков, Лэйт.
Лэйтроп ненавидел имя Дэвид. Дэйв – тем более. Еще во время учебы в академии Филлипса в Эксетере к нему приклеилось прозвище Лэйт[28]. Ирония состояла в том, что он никогда не опаздывал. Как раз, наоборот, всегда и везде успевал.
– У нас проблема, Дон.
– Что такое?
Барнард попробовал собраться с духом перед очередной порцией плохих новостей, однако услышать такое он все равно оказался не готов.
– Кто-то пытался отправить из УПРБ зашифрованные данные.
– Что? – Барнард резко наклонился вперед. – Что отправить? Откуда тебе это известно?
– На второй вопрос я ответить не могу. Что касается первого, шифровка реально хорошая, поэтому пока неясно. Сейчас аналитики пытаются ее прочитать.
– Известно, от кого она ушла?
– Конкретно от кого – нет. Из УПРБ – точно.
– Значит, с одного из компьютеров. Это нетрудно отследить.
– В том-то все и дело. Не с какого-то, а с базового компьютера организации. Кто-то умудрился заслать «торпеду» в центральный блок УПРБ.
– Поясни, пожалуйста.
– В конфигурациях связи УПРБ и других сверхсекретных объектов используется так называемая защита «ядовитой таблеткой». Компьютеры могут получать и принимать информацию только от машин с такой же конфигурацией. Все посторонние данные, входящие и исходящие, разрушаются на портале. Эти меры не дают несанкционированным источникам получать информацию от УПРБ и защищают систему от проникновения внешних источников. Однако можно – теоретически – это обойти, если спрятать данные в защитной капсуле. Образно говоря. То есть данные находятся внутри других данных, как взрывчатое вещество – в корпусе торпеды. Затем информацию принимает внешний компьютер, и она остается в целости и сохранности, а самоуничтожающаяся программная оболочка дезактивируется.
– Таким образом, речь идет о нарушении режима секретности. Здесь, в УПРБ.
– Да.
– Похожее у нас уже случалось. Год назад.
– Верно. Дело Халли Лиланд. Тебе казалось, что это вздор. Исходя из имеющихся фактов, я был склонен с тобой согласиться.
– Да.
– Очевидно, мы ошибались. Не рассматривал такую возможность?
Барнард хотел было возразить, но остановился.
– Ты ведь не хочешь сказать, что Халли на самом деле продавала секреты?
Лэйтроп покачал головой:
– Нет. Я, как и ты, считаю, что ее подставили. По причинам, которые мы до сих пор не выяснили. Нас подставили тоже. Если все так и есть, этот человек никуда не ушел. И, кстати, Халли сейчас в пещере.
– По-твоему, эти два случая связаны между собой?
– Подозреваю, что так, но точно не знаю. И не знаю, как узнать. Однако сейчас главное – сосредоточиться на происходящем.
– Этим может заняться агентство национальной безопасности?
Барнарду была невыносима мысль о том, что в его лабораториях завелся шпион. Мерзость – все равно что за завтраком в тарелке с овсянкой обнаружить таракана.
– Я бы подключил их с удовольствием. Но они страшно перегружены. В комитете начальников штабов убеждены, что сегодняшняя ситуация – результат атаки биотеррористов, и все основные силы брошены в регион АфПак.
– Что же делать? Здесь, в УПРБ, я имею в виду.
– Иногда лучшей системой обнаружения оказывается человеческое нутро. Подумай о каждом из сотрудников. Если при мысли о ком-то внутри что-то шевельнется, сообщи. Давай зайдем с этой стороны.
– Боже, Лэйт. Здесь работают полторы сотни ученых и технического персонала…
– Разве я сказал, что будет просто? Да, и вот еще что. Я пока не говорил ни своим начальникам, ни кому бы то ни было. Это очень важно, но пусть останется между нами…
У Лэйтропа завибрировал телефон. Он достал трубку из кармана жилета, посмотрел, прикоснулся к экрану.
– Да, господин министр. Да, сэр. Понимаю, сэр. Немедленно, сэр. Уже выхожу. Да.
Он поднялся, положил телефон в карман, залпом допил кофе и поспешил к выходу, пояснив:
– Министр Мейсон.
– Лэйт, секунду…
Из-за приказа Хантера Мейсона что-то важное осталось невысказанным. Барнард терпеть не мог незавершенности. Но Лэйтроп был уже у двери. Он остановился, махнул рукой.
– Нужно идти, Дон. Министр не из тех, кого можно заставить ждать. Расскажу, как только представится случай. С глазу на глаз, – сказал он, вышел и пустился рысью по коридору, бодро пристукивая каблуками.
Барнард подошел к столу, взял блокнот. Вывел на экран компьютера список сотрудников. Написал сверху страницы первое имя:
Абельсон, Леонард М. Лео Абельсон. Очень высокий, бывший член баскетбольной команды Ратгерского университета. Предан науке. Замечательный человек.
Барнард перешел к следующему имени в списке.
Через четверть часа он открыл глаза и понял, что заснул. Встал, обошел стол, лег на пол и двадцать раз отжался. Затем дважды сильно хлопнул себя по щекам и снова сел за рабочее место. Времени уйдет много – ведь чтобы найти шпиона, рыть надо глубоко.
16
Халли пошла первой. Опытная скалолазка, она уже преодолевала это препятствие раньше, хотя и со стандартным снаряжением для отвесных стен: нижней обвязкой и решетчатой системой с пропущенной между перекладинами прочной одиннадцатимиллиметровой страховочной веревкой. Этот спуск будет совсем не таким.
Свесив ноги через край обрыва, она повернулась так, чтобы быть лицом к скале, приставила сначала одну ступню к стене, затем другую и обе перчатки. Внизу зияла пропасть глубиной в пятьсот футов. Сорвешься – в пять секунд долетишь до дна. И секунды эти покажутся вечностью, если не потеряешь сознание от удара о стену. Единственное, что хорошо в таких местах в пещерах (действительно, единственное), – что дна не видно. Темнота не дает мозгу немедленно переключиться в режим самосохранения, когда от напряжения и страха преодолевать препятствие становится только труднее, будь ты трижды опытен.
Она оторвала правую ступню, опустила на двенадцать дюймов. Когда ботинок вновь прикоснулся к стене, появилось ощущение, что скала разверзлась и сомкнулась вокруг ботинка, настолько прочной была связь. Она поставила левую ногу рядом с правой. То же самое. Затем одновременно опустила ниже обе ладони.
Отсутствие страховочной веревки действовало на нервы, пусть дна и не было видно. Пару лет назад Халли совершила ряд восхождений без страховки, в том числе высокого класса сложности – лишь для того, чтобы проверить себя. Расстояние до земли ни разу не превысило ста футов, но и этого было достаточно, чтобы разбиться насмерть. Требовалось полное напряжение сил и концентрация внимания, иначе охватывал панический страх. Без сомнений, испытание оказалось самым неприятным из всех, что она когда-либо проходила.
Сейчас Халли действовала, как ее учили в мире света: сосредоточилась на поверхности скалы, находящейся перед глазами, дышала глубоко и медленно, работала большими мышцами ног. Ступня, ступня. Ладонь, ладонь. Она спустилась примерно на пятьдесят футов, когда Боуман сверху крикнул:
– Как вы?
– Хорошо! Слава богу, снаряжение фантастическое.
– Слава ДАРПА.
Несмотря на иронию, Халли услышала в его голосе больше облегчения, чем ожидала, и это приятно ее удивило.
– Начинаю спускать остальных. Они пойдут параллельно, так что обрушений не бойтесь.
Единственная закавыка заключалась в том, как оторвать от стены перчатки. Если выбрать не тот угол, их было невозможно сдвинуть с места. Все равно что разъединять очень прочную застежку-липучку. Почти через час, пройдя около половины пути, Халли остановилась перевести дух и повисла на руках, чтобы дать отдохнуть мышцам. В это время Хейт оказался в пятнадцати футах слева от нее.
– Эй! Потрясная вещь! Вот бы полазить в них по фасадам зданий.
– Честно говоря, меня посетила та же мысль.
– Не возражаете, если я пойду впереди?
– Ради бога.
Халли, сама отличная скалолазка, знала – этот спорт сродни искусству. Хейт двигался плавно, как виртуозный танцор. Глядя на него, казалось, что спуск вовсе не требует усилий. Только самые лучшие способны произвести такое впечатление на зрителя.
Предпочтя осторожность скорости, Халли преодолела оставшиеся двести пятьдесят футов за полчаса. Наконец она ступила на пол пещеры, отошла от стены и прилегла отдохнуть на плоском валуне.