– Могу принести вам снотворного, если хотите. – Бархатный голос с легким латиноамериканским акцентом.
Халли больше не желала принимать одурманивающих лекарств.
– Спасибо. Я лучше посчитаю овечек.
– Теплого молока? Оно действительно помогает. В нем содержится триптофан[52].
– Не надо, но все равно спасибо.
Халли села в кровати и на десять секунд замерла, пока медсестра измеряла ей температуру и пульс.
– Сегодня здесь тихо, – заметила Халли.
– Здесь-то да. В других отделениях – я бы не сказала.
– Правда?
– Да. Активирован биозащитный изолятор. Внизу, на втором подземном этаже. Нам не говорят, что там. – Она помолчала, нахмурила брови. – Народ считает, что оспа. Там лежат только солдаты из Афганистана. Возможно, бактериологическая война.
Это АКБ. Они еще не знают.
– Оспу уже подтвердили?
Медсестра пожала плечами:
– Нет. Так люди говорят. Что на самом деле, никому не известно.
Халли кивнула.
– У вас очень хорошие показатели, доктор Лиланд, – сказала медсестра. – Думаю, завтра вас выпишут.
– Хорошо бы. Хоть посплю в своей постели.
– Доброй ночи, доктор. Если что-то понадобится, нажмите кнопку вызова. Даже если просто захочется поговорить. Я на посту.
Халли улеглась, но тут же повернулась на бок – болела ушибленная спина. На кровати были подняты оградительные решетки, и сейчас она лежала, глядя сквозь них. Халли больше не думала об экспедиции в пещеру, а вспоминала видеозапись, которую Дон Барнард показал ей в своем офисе в самом начале всей этой истории. Перед глазами словно висело остаточное изображение, как от взгляда на источник яркого света, и никак не хотело гаснуть. Халли закрыла веки, попыталась думать о других вещах, чтобы вытеснить кошмарную сцену из памяти. Затем сдалась. Отвернуться – значит проявить малодушие. Отвернуться от человека – еще хуже. Что скажет Мэри, когда узнает, что ее сестра была в этом госпитале, и Халли могла ее навестить, но не навестила?
Она опустила решетки, свесила ноги с кровати.
Глубокой ночью в коридорах было пусто. Халли не составило труда найти кладовую и сменить больничную сорочку на зеленую спецодежду врача. Она натянула белые бахилы поверх принесенных Доном Барнардом кроссовок, закрыла шапочкой волосы.
– Я доктор Лиланд, – сказала она, подойдя к конторке у лифта.
Доступ к лестницам и лифтам, разумеется, был ограничен. Молодой капрал вытаращил глаза на ее обезображенное лицо.
– Автомобильная авария, – пояснила она. – Дурацкая окружная дорога… Мне нужно в изолятор к пациенту.
Он посмотрел на планшет, пробежал указательным пальцем список фамилий, беззвучно шевеля губами, и наконец поднял взгляд.
– Э, простите, мэм…
– Доктор.
Он покраснел.
– Да, мэм. То есть доктор. Здесь нет вашей фамилии.
Он показал ей список.
Халли схватила планшет, положила на стол, взяла ручку и вписала свою фамилию между двумя другими. Меча глазами молнии, вручила планшет ему.
– Теперь есть. Открывайте лифт, солдат.
Миновав систему шлюзовых отсеков, Халли прошла все процедуры УБЗ-4, надела защитный костюм «Кемтурион» и через внутренний шлюзовой отсек попала в изолятор, где царили такие же тишина и полумрак, как в ее отделении. Ультрафиолетовые бактерицидные лампы на потолке и стенах отбрасывали зловещий голубой свет; воздух, даже пройдя через систему фильтров костюма, отдавал хлорным дезинфицирующим аэрозолем.
Сестринский пост пустовал – ничего удивительного для отделения, переполненного тяжелыми больными. Халли повернула направо и пошла по длинному коридору. Почти во всех боксах двери были открыты, разделительные шторки между кроватями задернуты. Миновав полкоридора, на одной из кроватей она увидела лежащую на спине женщину. Та спала. Или, скорее, была под воздействием наркотиков. В изъеденной плоти с правой стороны головы белели кости черепа. На левой щеке зияло отверстие величиной со сливу, через которую было видно челюстную кость и зубы, вместо глаза – гноящаяся пустая глазница.
Халли едва не вывернуло. Одно дело было смотреть на этот кошмар на экране, и совсем другое – видеть вживую, да еще и чувствовать запах. Она вновь припустила по белому коридору. В конце повернула налево, прошла пять боксов и остановилась у двери. Именная табличка на прямоугольной металлической рамке у двери гласила: «Л. СТИЛВЕЛЛ, МАЙОР, НАЦ. ГВАРДИЯ, ФЛОРИДА».
Отдельная палата на одну кровать, положено по чину. Помещение мягко освещали ночники и настенные лампы. На кровати лежала женщина с короткими каштановыми волосами. Халли видела ее лишь раз, в доме родителей Мэри в Луизиане. Теперь в ноздри Стилвелл были вставлены канюли для подачи кислорода. Руки – обе перевязанные – лежали поверх натянутой до подбородка простыни.
Неожиданно она подняла руку и помахала Халли. Та подошла к кровати.
– Привет. – Стилвелл говорила шепотом, грубым от боли и раздражения в горле. – Что такое, док?
Наш человек.
– Ленора? – очень тихо произнесла Халли, но, вспомнив о костюме, повторила вопрос немного громче.
– Да. Вы ранняя пташка.
– Простите. Не хотела вас будить.
Стилвелл хмыкнула.
– Я почти никогда не сплю, доктор.
– Я не доктор. То есть не врач. Я микробиолог.
– Понятно. – Стилвелл явно не обрадовалась. – Необходима еще одна биопсия? У меня уже фунт тканей забрали на пробы.
– Нет, я не за этим. Я… – Теперь, когда она спустилась сюда, Халли не могла подобрать слова, чтобы объяснить этой женщине, зачем она это сделала.
– Не спешите, доктор, – прохрипела Стилвелл. – Мне торопиться некуда.
– Я не должна здесь находиться.
– Вообще-то, я тоже. Как вас зовут, доктор?
– Лиланд. Халли Лиланд. Я знаю вашу сестру, Мэри.
Стилвелл не подскочила, нет, – просто не могла, – но в голосе слышалось удивление:
– Халли Лиланд… Я помню, мы с вами встречались у нас в доме. Как вас сюда занесло?
– Я… – Как ее сюда занесло? Рассказать об экспедиции в Куэва-де-Луз? Нет. Слишком сложно. – Вчера мне сказали, что вы здесь. – Ограничимся этим.
– Значит, вы знаете об АКБ?
– Да.
– Странно. Эту информацию держат в строжайшем секрете.
– Я работаю на правительственное учреждение, разрабатывающее меры противодействия. Против АКБ, я имею в виду.
– Что за учреждение?
– УПРБ. Занимается перспективными исследованиями и разработками в области биозащиты.
– Никогда о таком не слышала.
– О нем почти никто не слышал. – Халли помолчала. – То, что вы совершили… Просто невероятно.
Стилвелл сердито вздохнула:
– Ничего особенного. Это война. Мальчишки гибнут каждый день. Прикажете их бросить, потому что для меня самой там стало опасно? Как бы не так. – Она поморщилась, застонала, вероятно, от приступа боли.
– Позвать кого-нибудь?
Слева на шее у Стилвелл Халли заметила небольшой очаг инфекции, и еще один, размером с полдоллара, – на лбу. Пораженные места выглядели как ожоги третьей степени, красные и сочащиеся кровью.
– Нет. Прошло. Нервные окончания, отмирая, словно обжигают огнем, но всего лишь на несколько секунд. – Она перевела дыхание. – Правда, их в организме миллионы, так что мне еще долго мучиться.
– Ленора, может, я пойду? Не хочу, чтобы вам стало хуже.
Халли проклинала себя за эгоистичность, за то, что потревожила покой этой достойной женщины.
Стилвелл махнула перевязанной рукой.
– Ленни. Так меня зовут друзья. Побудь со мной. Поговорим.
– Хорошо… Чувствую себя ужасно глупо в этом костюме.
– Почувствовала бы еще глупее, если бы пришла без него. Даже не думай снимать. Можешь подойти ближе.
Халли сделала шаг к кровати.
– Как Мэри? Она не отвечает ни на письма, ни на звонки, – сказала Стилвелл.
– Я знаю. Она… – Рассказать старшей сестре Мэри о том, что та пьет? Нет. – Она в порядке. Я ее видела недавно, во Флориде.
– У нее и в самом деле все хорошо?
С другой стороны, как солгать в такой момент?
– Не совсем.
– Армия обошлась с ней по-скотски.
– Знаю.
Помолчав, Стилвелл спросила:
– Муж знает, что ты здесь?
– Я не замужем.
– Прости, не подумала. Отсюда не видно твою руку. Новости об этой заразе уже сообщают?
– Пока нет. Боятся паники.
– Моя семья тоже ничего не знает. – На этот раз в голосе Стилвелл прозвучала боль иного рода.
Халли не поверила своим ушам.
– Их не уведомили?
Стилвелл пожала плечами, сморщилась от боли.
– Военные подчиняются приказам.
– Хочешь, я им позвоню?
– Нет, пока не надо, спасибо. Сейчас их все равно ко мне не пустят. Думаю, лучше подождать, пока мне полегчает.
Уровень смертности девяносто процентов. По крайней мере, шанс есть. Хотя по Стилвелл не скажешь, что она на пути к выздоровлению.
– Расскажи мне о своей семье.
– Они в Тампе. Мужа зовут Дуг. Мы познакомились в колледже. Высокий, похож на Джимми Стюарта. Танцует великолепно. Сын Дэнни. Пятнадцать лет. Играет в футбол… Есть парень?
Халли поняла, что это вопрос.
– Пока нет. Хотя, возможно… – Она сконфуженно улыбнулась. – Время покажет. Ты сказала, Дэнни играет в футбол?
– В школьной команде. И борьбой занимается.
– В колледж пойдет?
– Нет. Хочет поступать на военную службу. Как только исполнится восемнадцать.
– Боже, – вырвалось у Халли, и она сразу пожалела об этом.
– Вот именно.
Стилвелл хотела добавить что-то еще, но зашлась в мучительном кашле. Через какое-то время она махнула рукой в сторону тазика у прикроватного стола. В толстых перчатках Халли неловко подхватила его. Когда приступ наконец утих, Стилвелл выплюнула шмат красно-черной слизи вперемешку с желтыми частицами.
– Позвать кого-нибудь? – Халли отставила таз в сторону.
– Они ничем не помогут. – Стилвелл задыхалась, ловила ртом воздух. – Отек легких. Тело пытается очиститься. Будто переполнено до краев.