Грегори как-то неуверенно попытался отказаться от моего предложения, ссылаясь на малый размер его кабинета, но я-то вижу, что главной причиной является финансовая невозможность содержать секретаря.
Мне не составляет труда объяснить ему, что я готова похлопотать о назначении ей стипендии из Фонда помощи пострадавшим от домашнего насилия. Мы сможем предоставить кров и стол, а задача Грегори – помочь Надин приобрести знания и опыт административной работы, связанной с медициной. Хорошая перспектива для молодой девушки. Все лучше, чем с бродячими театрами по стране мотаться.
Надин с энтузиазмом берется за дело. Она шьет себе два деловых костюма – один из льна с короткими брюками, другой из тонкого твида с юбкой-карандашом. Дополняют наряды тонкие свитера с высоким горлом или блузка, воротник которой завязывается на большой галстук-бант. Роскошные каштановые кудри девушки, подколотые над ушами, лежат на плечах красивым воланом. Все это смотрится очаровательно.
Уже через полгода Надин не только отвечает на звонки, ведет регистрацию пациентов и бухгалтерские книги доктора, но и начинает подрабатывать в местном госпитале, устроившись на должность ночной сестры в родильном отделении.
Мы все в ожидании скорой помолвки. Даже моя невестка высказывается положительно по этому поводу. Думаю, что делает она это в надежде, что Надин после бракосочетания переедет в дом к мужу и перестанет маячить перед носом Анны как вечное напоминание о чем-то темном в их прошлом.
И все было хорошо, но…
Однажды Надин исчезает.
Когда утром она не появляется к завтраку, я не очень расстраиваюсь. Возможно, молодые люди сблизились, и она осталась ночевать у доктора. Но, когда Грегори звонит в десять часов утра узнать, что случилось и почему Надин не пришла на работу, я настораживаюсь.
Ее комната пуста. Я имею в виду – пуста: ни одежды в шкафу, ни туалетных принадлежностей, ни книжек или фотографий на столике возле кровати. Ничего, что окружает жизнь человека. Комната напоминает гостиничный номер – все аккуратно прибрано, ни малейшего следа предыдущего постояльца.
Глава 21Эйлин
Эйлин не спешила. Солнце стояло еще высоко, как бывает это ранним летом, но по тому, как опустела парковка, и по полусонному спокойствию «Обители» было понятно, что рабочий день уже на исходе.
Она мысленно чертыхнулась. Так не хотелось возвращаться домой в час пик. Посмотрела на экран навигатора. Трасса «Девон-экспресс», бывшая А-38, была вся окрашена желтым с короткими, но частыми черточками красного цвета. Двухполосная, но с хорошим покрытием дорога А-3122 оставалась зеленой. По длине почти столько же, а по скорости сельская дорога может иногда дать фору автотрассе.
Эйлин проехала уже больше половины пути, наслаждаясь видами цветущих магнолий, яблонь и миндаля в садах придорожных деревушек, когда на подъезде к Холуеллу движение вдруг замерло. Образовавшаяся пробка рассасывалась очень медленно.
«Что за дела!» Она вытянула шею и приподнялась на сиденье, стараясь разглядеть, что стало помехой для проезда.
Перед капотом впереди стоящей машины мелькнула голова птицы, и в следующую минуту появилось все тело целиком: большой белый лебедь пытался перейти дорогу, но делал это как-то неуверенно. Пройдет насколько шагов и возвращается.
«Тебя тут только не хватало!» В сердцах Эйлин хлопнула ладошкой по рулю, как будто это могло отпугнуть странного пешехода.
Машины то с одной стороны, то с другой пытались объехать птицу, да еще и так, чтобы избежать аварии.
Подошла очередь Эйлин. И тут глазам открылась очень грустная картина.
На дороге лежала сбитая, по всему видно, мертвая тушка лебедя, а вдовец (почему-то Эйлин сразу решила, что погибла девушка) крутился возле. Он звал, хлопал крыльями, вытягивал шею, отбегал, возвращался. Пантомима, выражающая горе, недоумение, ужас утраты, разыгрывалась прямо на середине дороги. Машины стояли, бурча моторами, а пассажиры в растерянности наблюдали этот театр кабуки.
Эйлин, конечно же, не смогла на такое смотреть. На секунду виденное растворилось в тумане слез, но девушка быстро нашлась. Она поставила машину на ручник, включила мигающие фары. Выскочила, подхватила жертву ДТП на руки. Ей было немного страшно. Почему-то в голове крутилось – не испачкаться бы кровью. Птица оказалась холодной и на удивление легкой.
Эйлин сделала несколько шагов к обочине и опустила трупик на землю. Теперь встала другая задача: как отогнать овдовевшего партнера. На помощь Эйлин из машины позади ее вышел старичок, и они вдвоем, изображая огородные пугала, махая руками и наступая на беднягу, погнали его прочь вдоль шоссе. Он, как МиГ-31Б, задрав нос кверху, какое-то время бежал по свободной полосе шоссе. Через несколько секунд раскрыл крылья и взлетел. Силуэт лебедя на фоне предзакатного неба был похож на крест, парящий над дорогой.
Любоваться полетом не было времени. Эйлин вернулась в машину. В минуту пробка рассосалась, но девушка никак не могла прийти в себя. Внутри все дрожало. Злость на идиотизм некоторых водителей, на человеческую бессердечность буквально разрывала грудь. Почему-то она больше всего переживала за «вдовца». Вдруг он вернется к телу подруги и тоже станет жертвой какого-нибудь идиота.
Ехать домой совсем расхотелось. У въезда в ворота одного из домов, стоящих вдоль дороги, Эйлин остановилась и долго не могла найти в сумочке телефон. Даже испугалась, не оставила ли она его у Габби. Перспектива возвратиться и снова увидеть мертвую птицу у дороги вызвала спазм в горле. Слава богу, телефон оказался в кармане кофты. Эйлин с сожалением отметила, что выбор адресатов у нее чуть больше, чем у одинокой птицы: Оливия, Стив, Джим Хикманн. Отдельной группой стояли имена членов семьи: отец, Дороти, Мартин. Где они? Где все, когда ей так одиноко?!
Номер Оливии отозвался холодным механическим голосом: «Вызываемый вами абонент находится вне зоны сети».
Остальные и подавно. Не Хикманну же звонить?
Глава 22Стив
Эйлин открыла своим ключом входную дверь коттеджа, настолько маленького, что в нем даже не было прихожей. Дверь с улицы открывалась непосредственно в гостиную. Над дверью висела тяжелая портьера на подкладке из фланели. В зимнее время портьеру держали задернутой, чтобы хоть как-то сберечь тепло в доме. Сейчас, в начале лета, она была задвинута далеко в угол и своими складками напоминала колонну. Каждый раз, когда Эйлин видела ее, она задавалась вопросом: когда эта в общем-то полезная вещь последний раз выходила из дому на прогулку в химчистку? И каждый раз обещала себе снять штору и хотя бы положить в багажник машины, чтобы старая тряпка напоминала Эйлин: у нее теперь есть свой дом и она, его хозяйка, должна о нем заботиться.
Между тем дом встретил ее неприятной тишиной. Неужели Стив уехал на очередной конгресс-семинар или встречу с заказчиками, не сказав ей об этом?
Эйлин села на край дивана. А ведь и правда. Они съехались, вернее, она переехала к нему почти два года назад, но, несмотря на тесноту помещения, они каким-то образом организовали свои жизни не вместе, а параллельно. Как спички в коробке. Иногда коробок встряхивался, и тогда они на какое-то время пересекались, но в целом оба настолько привыкли жить самостоятельно, что, и съехавшись, не считали нужным посвящать друг друга в дела, не имеющие отношения к их совместному проживанию. Привычка звонить друг другу без надобности так и не возникла. А может, дело не в привычке, а в том, что у них не было необходимости лишний раз слышать голос другого? Стив вообще берег каждую минуту. Ему написать эсэмэс было быстрее и проще, чем набрать номер, ждать ответа, обмениваться лишними словами типа «привет» или «пока».
Ровно в ту минуту, когда Эйлин пыталась вспомнить, когда же она с ним разговаривала «живьем», скрипнула задняя дверь и послышался звук текущей воды.
Девушка встала с дивана и заглянула в кухню:
– Привет.
От неожиданности Стив чуть не выронил чайник, вода расплескалась по всей столешнице, он громко и грубо выругался.
– Ты что?! Нельзя так пугать людей. Я чуть не описался. – Стив поставил чайник на подставку, щелкнул выключателем. Внутри чайника началась работа: там зашипело, забурчало и забурлило. – Давно не виделись. Я думал, ты меня бросила.
Он говорил тоном обиженного ребенка, не глядя на нее и собирая бумажным полотенцем лужицу вокруг раковины.
– Не говори глупостей. Просто у меня, как, впрочем, и у тебя, ненормированная работа.
– У тебя новый подзащитный?
– Нет. Пока ничего официального, – пожала плечами Эйлин.
– Тогда почему тебя не бывает дома?
– Я же сказала, что какое-то время поживу в доме отца. Туда часто наведывается полиция, кто-то должен открывать им дверь. Я нашла кучу фотографий и газетных вырезок. Они могут привести к разгадке, но сначала их надо рассортировать. Не могу же я это делать в моем служебном кабинете в «Митчелл и Митчелл», а здесь, – она развела руками вокруг себя, – здесь просто негде.
– Ну да. Ну да. Тут двоим-то тесновато, а еще и наследие твоей бабушки – это явно перебор.
– Эйлин нахмурилась.
Он заметил это и поспешил сменить тему:
– Нет, все в порядке. Я все понимаю. Как-то дело продвигается?
– В целом – да, но медленно. Там несколько направлений. Полиция занимается опознанием скелета мужчины и пытается понять, что привело его в наш дом. До младенца, похоже, вообще никому дела нет, а меня как раз этот момент интригует больше всего.
Как будто согласившись с ней, рычажок на чайнике щелкнул, и чайник затих.
Стив раздвинул небольшой завал из айтишных журналов, лежавших в беспорядке на низком столике перед диваном. Эйлин попыталась помочь и сложить периодику в аккуратную стопочку, но Стив буквально набросился на нее:
– Ни-ни-ни. Этот хаос только кажущийся. Они все мне нужны и лежат в конкретном порядке. Вот, – он указал на два расчищенных островка на поверхности стола, – поставь сюда.