– Вау! Дом с секретным подземным выходом прямо в море. Домашний пляж. – Нэнси даже слегка повеселела.
– Скорее не пляж, а лодочная пристань. Не удивлюсь, если когда-то там был установлен настил причала, но, по всей вероятности, его давно снесло штормами или сверхобычного высокими приливами, – выдвинул гипотезу инспектор.
Эйлин встрепенулась:
– По метеосводкам легко уточнить высоту приливов и отливов. Возможно, ночные приливы поднимают воду ровно до уровня двери.
– Вот это поворот! – Мартин присвистнул. – Эйлин, похоже, у нас в роду еще и контрабандисты были. Славненько! А что? Там внизу и бочки с французским коньяком, и сундуки с голландским кружевом нашлись? Надо понимать, наш Джон Доу[4] был, наверное, закладчиком.
– Или наоборот. Пришел, приплыл за товаром, а хозяин дома решил не отдавать, – подхватила Нэнси.
– Стоп! Стоп! Прекратите. Не может быть! – Эйлин уже встала с дивана и повернулась к выходу из комнаты. – Надо все осмотреть.
– Куда? Туда нельзя. Там еще криминалисты работают. Потом посмотришь, – остановил ее Джим. – Пока могу сказать только одно: скелет обнаружился в самом низу у основания лестницы. И никаких бочек или сундуков вокруг него нет.
Мартин в удивлении покачал головой:
– Никогда не видел подземелья, даже не слышал о нем. Прямо что-то из времен контрабандистов. Мунфлит[5] какой-то.
– Вот именно. Похоже, ваш дедушка, а скорее его прапраотцы, баловались незаконным ввозом импорта. – Хикманн с добродушной улыбкой оглядел присутствующих.
– Ну и дела. – Мартин все еще пытался осмыслить слова друга.
– Пока полиция собирает скелеты по подвалам, а вы по семейным шкафам, пойду-ка я собираться. – Нэнси неуклюже поднялась с дивана. – Хикманн, мы ведь тебе не нужны, правда? От меня, вообще, пользы никакой. Я семейной истории не знаю.
– Кто-то должен оставаться в доме, – ответил Джим, глядя на Эйлин, – полиции может понадобиться дополнительный осмотр помещений.
– Я буду здесь, – живо откликнулась Эйлин.
Она даже обрадовалась возможности пожить в родном доме в одиночестве. Стив вряд ли будет перевозить свои компьютеры, а без них он никуда. Да и такая волокита ни к чему. Вряд ли расследование продлится долго.
– Как же ты здесь одна? – Мартин как будто прочитал ее мысли.
– Прошли те времена, когда я не могла спать без света в своей комнате, в коридоре и даже на лестнице.
– Да. Помню. Бабушка страшно возмущалась тем, что отец потакает твоим капризам.
– Дурак ты, Мартин. Это были не капризы, а страхи. У бабушки были свои методы их изгнания, а у отца свои. Бабушка практиковала молитвы, а отец – свет в коридоре. Всех дел-то.
– Да. Но счет за электричество был заоблачным. – Мартин встретил холодный взгляд Эйлин и поспешил сменить тему разговора. – Кстати, как бабушка? Никто из нас давно ее не навещал.
– Я съезжу, – пообещала Эйлин.
– Поцелуй ее от меня.
Сверху из спальни послышался голос Нэнси. Она звала Мартина помочь ей с чемоданом.
– Только не вздумай сама тащить тяжести! – крикнул он, уже поднимаясь по лестнице, ведущей на второй этаж к спальням.
Эйлин решила, что торжественные проводы с маханием ручкой с крыльца здесь неуместны. Она стояла у окна прихожей и наблюдала за тем, как Мартин заботливо помогает жене устроиться на заднем сиденье. Он нежно погладил ее живот, перегнулся через него и пристегнул ремень безопасности. Ловко закинул чемодан в багажник.
Полицейский покинул свой пост у двери, прошелся до конца подъездной дорожки. Приподнял ленту, запрещающую проход к дому, и даже шутливо салютовал отъезжающим.
По другую сторону заграждения уже начала собираться небольшая группа зевак. Улица, правда, была тихой, случайные прохожие здесь оказывались редко. Зеваки у ворот в основном были из среды журналистов. Они выкрикивали какие-то вопросы в спину полицейского, но он с холодным безучастием отвечал одной фразой: «Без комментариев».
Эйлин было собралась вызвать такси и съездить за пижамой, зубной щеткой и лэптопом, но не успела она набрать номер, как колокольчики ее телефона прорезали тишину опустевшего дома.
Глава 3Габби
Проснулась Эйлин от запаха. Но не того утреннего аромата кофе и тостов, который обычно поднимается с кухни, возвещая начало нового дня. Она проснулась от запаха полироли. Такого с детства любимого и уже почти забытого.
Запах исходил от стоящего в простенке меж двух окон старинного бабушкиного секретера. Секретер этот, по задумке его создателя, был прародителем сегодняшнего офис-органайзера. За его резной крышкой прятались ящички для карандашей, ручек, скрепок, перьев и другой канцелярской всячины; полочки для бумаги и конвертов. Специальное отделение для почтовых марок.
В детстве Эйлин пользовалась любым случаем открыть его и каждый раз, как в первый, перебирала и рассматривала поржавевшие перья и пожелтевшую бумагу с напечатанной типографским способом шапкой: Cliff House, Seaside Street, Torquay, Devon.
Старинная вещица была настолько любима, что после отъезда бабушки в дом престарелых Эйлин с помощью брата перетащила секретер к себе в комнату. Теперь он исполнял роль туалетного столика. На его полочках и в ящичках расположились баночки с кремами, тюбики губной помады и туши для ресниц. Всем этим богатством Эйлин пользовалась крайне редко, но не уставала любоваться резьбой дубовой крышки. Спасибо Дороти, даже в отсутствие падчерицы она прибиралась в ее комнате и полировала мебель.
Запах пробудил воспоминания. Сейчас она откроет глаза, и у противоположной стены будет стоять школьный письменный стол, а над ним висеть пробковая доска с приколотыми к ней фотографиями и записями по поиску Лиз Барлоу. Ведь тогда Эйлин практически выполняла работу следователя – и все только ради того, чтобы снять даже не обвинения, а подозрения с доброго имени школьного друга. Теперь, будучи уже вполне состоявшимся адвокатом, она все еще помнила те муки сомнений и свои страхи.
Эйлин стряхнула сон и вместе с ним наваждение – стол оказался на месте, а пустая доска стояла на полу, прислоненная к стене. Фотографии давно были убраны в папку. На обложке папки рядом с напечатанным словом «ДЕЛО № __» стояла от руки написанная синим фломастером цифра 1. Папка была убрана в нижний ящик стола и ждала компаньонов под номерами 2, 3 и далее. Похоже, что пора вставать и начинать собирать материалы для них.
Эйлин снова, как вчера, протиснулась между строительным контейнером и машиной. Но теперь машина была ее, а не брата, и выезд из дома оказался свободен. Ни полицейских, ни заградительных лент, ни журналистов у ворот Клиф Хауса не было видно. Только у ограды дома на противоположной стороне стоял спортивный темно-синий «Мерседес». Эйлин показалось странным, что соседский гость оставил свой автомобиль на улице, а не заехал к ним во двор, но привычка к анализу подсказала ответ: возможно, это краткосрочный визитер и он не любит острые ощущения. Загнать «Мерседес» в узкие ворота старинного особняка – работа для каскадера.
На выезде из города в сторону Плимута Эйлин остановилась на заправке. Бензина в баке было достаточно, а вот пустой желудок напоминал о себе легкими спазмами. Огромная итальянская кофемашина манила плавно меняющимися на экране дисплея чашками разной величины и дюжиной названий напитков. Эйлин вставила в прорезь автомата банковскую карту, нажала кнопку «Americano». Автомат еще какое-то время повредничал, запрашивая разные опции типа: Размер стаканчика? Сахар? Молоко? Молоко горячее? Наконец, удовлетворившись всеми ответами, он со щелчком выплюнул из себя самый большой стакан, и в него с шипением побежала, окутанная паром и запахом сладкого предвкушения, жидкость. Прихватив с полки холодильника бутылку воды и сэндвич с яйцом и кресс-салатом, Эйлин, стараясь не расплескать и не уронить свой запоздалый завтрак, умудрилась донести все в целости и сохранности к прилавку кассы. Молодой человек, не поднимая на покупательницу глаз, принял оплату.
Эйлин обиженно поджала губу. Три года назад, когда ее фотографии были на первых полосах всех местных газет, ее узнавали все и везде.
Правду говорят, что даже у самых ярких новостей жизнь, как у стрекозы-поденки, длиной в один день.
Большой кусок сэндвича и два глотка обжигающего кофе вернули Эйлин к сегодняшнему дню. Денек, надо отдать ему должное, был не столь и плох.
Во-первых, погода.
«В действительности, – размышляла Эйлин, – в Англии не бывает плохой погоды. Английская погода всегда двух типов: отвратительная или великолепная».
Сегодня случился второй вариант: на смену вчерашнему дождю и холоду пришли ярко-голубое небо; теплое, почти летнее солнце; блестки росы, играющие в изумруде газонов.
Эйлин для надежности еще раз проверила маршрут от заправки к резиденции «Тихая обитель». Название красивое, даже романтичное. Возможно, изначально подразумевалось слово «последняя», но кому-то из начальства показалось, что название звучит тревожно, не обещает желаемого комфорта, и слово «последняя» заменили на «тихая».
Парковка перед заправкой была почти пуста. Эйлин плавно повела машину к съезду на основную магистраль. Заняв место в общем потоке, девушка огляделась. Позади нее маячила белая «Тойота», а в соседнем ряду рядом с ней ехал спортивный «Мерседес».
Габби жила в резиденции уже без малого десять лет в компании таких же старичков и старушек, объединенных не столько возрастом, сколько общими друзьями: господином Альцгеймером и его другом Паркинсоном.
В свои восемьдесят шесть лет физически она была еще вполне здорова, но под шапкой белых кудряшек в ее голове текла какая-то другая, ей одной понятная жизнь, в которой связей с внешним миром оставалось все меньше и меньше.
Эйлин стоило большого труда не думать о том, узнает ли ее Габби. В прошлый раз узнала, но не сразу.