– Как докажешь? – Она оживилась. От предстоящей игры появился азарт.
– А это уж от тебя зависит. Ты у нас адвокат. Сможешь разговорить его так, чтобы он сам во всем признался? А мы эти переговоры запишем. – Он снова перелистнул какие-то бумаги на своем столе.
– Одна проблема… – начала она. Он молча смотрел на Эйлин, ожидая продолжения. – Я отдала визитку этого придурка детективу Маккензи. Ты хочешь забрать это дело у него?
– Нет. Мы возьмем твоего лже-частного-сыщика за другое дело. Ты затем сюда и пришла. – Он приложил палец к губам и поднял глаза к потолку, где находился пожарный детектор дыма.
Она кивнула.
Джим громким официальным голосом произнес:
– Вот, мисс Колд, вам бумага и ручка. Пишите заявление о вчерашнем вооруженном нападении на вас в вашем собственном доме. Я позабочусь о том, чтобы и отпечатки пальцев на перилах лестницы, и следы ботинок на подоконнике были как следует собраны и запротоколированы.
Она понимающе кивнула и склонилась над листом бумаги. Не успела начать писать, как поверх чистого листа легла ксерокопия газетной заметки. Эйлин быстро пробежала глазами строчки статьи и в недоумении посмотрела на Джима. Он снова тихо, одними губами прошептал: «Ш-ш-ш», – а вслух довольно громко сказал:
– Отлично. Вот вам расписка в принятии заявления. Возьмите ее с собой. Я провожу вас до поста дежурного.
Подавая дежурному регистрационную карточку посетителя, он сочувственно похлопал Эйлин по плечу и громко, на всю приемную, сказал:
– Не беспокойтесь, мисс Колд. Мы обязательно поймаем вашего злоумышленника. Спасибо, что доверяете полиции. Я сегодня же дам ход вашему заявлению. – Он даже проводил ее до двери участка и вышел с ней на крыльцо.
– Что это было? К чему такая таинственность? – спросила Эйлин.
– В полиции, к сожалению, слишком много ушей и еще больше болтливых языков. Ведь как-то же он узнал о том, кому принадлежит скелет мужчины. В полицейских пресс-релизах имя Дэн Стокер не упоминалось. – Он наклонился и еще тише сказал: – Из копии статьи ты узнаешь, кто на самом деле твоя тетушка. Надеюсь, что после того, как ты ознакомишься с ее прошлым, у тебя пропадет охота ее разыскивать.
Глава 32Пенни Ричардсон
На какую-то минуту Эйлин вспомнился многорукий индийский бог Шива. Она сама удивилась, как ей удалось практически одновременно закрыть окно в комнате, включить компьютер, подкатить к столу рабочее кресло, поправить растрепанные сквозняком карточки на пробковой доске, взять из пачки чистую карточку, аккуратно написать на ней «Пенни Ричардсон» и прикрепить этот кусочек картона рядом с карточкой «Мама».
Тем временем экран компьютера пробудился, по нему пробежали какие-то понятные только ему одному символы. Он мигнул, и картинка с изображением бесконечного морского простора, вид на который открывается с любимой скамейки в саду у обрыва, заняла свое место. Ровно в середине ее, как чайка над морем, парила белая стрелочка курсора, как бы спрашивая: куда полетим?
Эйлин положила поверх клавиатуры листок, который ей дал Джим.
Суд присяжных признал жительницу Винчестера (Хэмпшайер) Пенни Ричардсон (12 лет) виновной в поджоге дома и смерти ее родителей Люсьен и Джона Ричардсон.
Судья мэтр Симпсон в заключительном комментарии к решению присяжных добавил, что считает обвиняемую опасной как для самой себя, так и для общества. Приговор Суда Короны – изоляция мисс Ричардсон «на долгие годы».[20]
Решение суда юная преступница приняла спокойно. Ее лицо не выражало никаких эмоций. На вопрос судьи, осознает ли она всю тяжесть совершенного ею преступления, она ответила коротко: «Да». На второй вопрос судьи, считает ли она назначенное наказание слишком тяжелым, она ответила: «Нет. Не считаю».
На этом четырехмесячное расследование, проводимое сначала полицией Винчестера, а позже Скотланд-Ярдом, и слушание дела завершились.
Эйлин отложила в сторону листок, пальцы слегка дрожали, но тем не менее уверено набрали в окне «Гугла» два слова: «Пенни Ричардсон».
6 ноября 1978 года.
И снова 5 ноября. Гай Фокс. Ночь костров и фейерверков закончилась очередной трагедией. На этот раз пламя сожрало дом на улице Гарден Лэйн, Винчестер.
Вчера около восьми вечера соседи из дома напротив увидели пламя, поднимавшееся над крышей дома, где проживала семья Ричардсон. Соседи не придали значения, посчитав, что жильцы дома устроили праздничный костер на заднем дворе своего дома. Позже они заметили, что огонь вырывается наружу через окна гостиной на первом этаже. Эмма Миллер – соседка, позвонившая в службу 999, – рассказала нам подробности происшествия. К приезду пожарной бригады дом полыхал вовсю. Дома на улице Гарден Лэйн стоят очень близко, и главным опасением всех жителей улицы была вероятность переброски огня на соседние здания. К счастью, погода вчерашней ночью была безветренной и наши доблестные пожарные снова показали свое мастерство, быстро справившись с открытым огнем.
Пока они тщательно орошали заборы и деревья, стоящие между домами, к дому подтянулись и другие службы: две машины полиции и скорая. К сожалению, помощь медиков не понадобилась. Вскоре толпе зевак пришлось расступиться, давая дорогу фургону спецслужбы. Санитары этой службы выкатили из руин дома две тележки-носилки, на которых находились два черных полиэтиленовых мешка.
Очевидно, тела принадлежали хозяевам дома – мистеру и миссис Ричардсон.
Из отрывочных разговоров пожарных и полицейских прессе стало известно, что тела были обнаружены в спальне, в постели. По всей вероятности, оба скончались, задохнувшись угарным газом. Тела несчастных почти не повреждены огнем.
Экспертиза и опознания продолжаются. Тела детей – Пенни (11 лет) и ее младшей сестры Анны (6 лет) – не обнаружены. Видимо, девочкам каким-то образом удалось выбраться из огня, но их место нахождения пока не установлено.
Эйлин открыла новую ссылку в поисковике.
«Как говорит Оливия, „Гугл“ – это наше все! Посмотрим, что господин Всезнайка имеет нам сказать по этому вопросу», – рассуждала она, набирая: «Полицейские пресс-релизы. Винчестер. Ноябрь 1978 года».
Услужливый компьютер выбросил ленту заголовков.
«Ага, даже фоточки есть», – обрадовалась Эйлин, выбрав видеозапись, датированную 7 ноября 1978 года.
Видео холодно демонстрировало обязательную в таких случаях встречу представителей полиции с прессой: длинный стол, перед ним несколько рядов стульев. За стульями штакетник из треног под фото– и видеокамерами. Все они повернуты объективами в сторону стола. Председательствует суперинтендант. Слева от него, по всей видимости, детектив-инспектор в штатском, справа – женщина констебль, ответственная за связи с журналистами. Она поправляет на шее черно-белый в шахматную клетку платочек и тихо переговаривается со своей соседкой. Та – явно представитель службы социального обеспечения: бесцветная, ничем не примечательная женщина, облаченная в мужского покроя пиджак, кремовую блузку, воротник которой подколот фальшивой камеей. Можно догадаться, что под столом прячутся узкие бедра, затянутые в юбку-карандаш; тонкие ноги в некрасивых, но удобных туфлях стоят ровно, прижавшись коленями друг к другу.
Эйлин чуть не заплакала, увидев «официальное лицо». Сколько подобных теток прошло перед глазами Эйлин-девочки, когда органы попечительства «опекали» ее после смерти матери. Сколько слез и горя принесли эти «заботливые» дамы своими расспросами и якобы сочувствием.
На столе перед представителями полиции стоят две фотографии, повернутые к залу. Обе из тех, какие делают на ежегодных школьных фотосессиях: размытый радужный фон, аккуратно причесанные волосы, ручки послушно сложены перед собой. У старшей на голове ободок Алисы. У младшей – короткие хвостики над ушами. Обе в школьной униформе. Малышке она явно велика. Куплена на вырост – или донашивает ту, что осталась от старшей сестры.
Открывает встречу суперинтендант. В самых общих словах он описывает события прошлой ночи. Как и полагается официальному лицу, еще раз напоминает о той опасности, которую несут несанкционированные и неконтролируемые костры, и, конечно же, о том, что долг полиции не только бороться с правонарушениями, но и проводить разъяснительную работу по их предотвращению.
«Черт, – вздохнула Эйлин, – за почти пятьдесят лет ничего не изменилось. Все то же: много риторики и мало дела».
Между тем он вернулся к основной теме разговора – к пожару, случившемуся двумя днями раньше. При упоминании двух тел лицо докладчика на мгновение приняло соответствующее обстоятельствам скорбное выражение, но уже следующую фразу суперинтендант произнес привычно-деловым тоном и передал слово инспектору. Тот замешкался, просматривая свои записи, и моментально кто-то из журналистов встал с места, протягивая в сторону представителей власти микрофон.
– Детектив, сэр, похоже, что наши источники осведомлены лучше, чем вы. По городу ползут слухи, что пожар возник не от неумелого обращения с костром, а в результате поджога.
– Нам стало известно, что дверь в спальню Ричардсонов была подперта снаружи.
Послышались и другие голоса:
– Что относительно девочек?
– Вам удалось найти их?
– Если они тоже сгорели, почему не говорите об этом?
Казалось, что все журналисты загалдели одновременно.
– Господа, – суперинтендант встал со своего места, – похоже, я должен с вами согласиться: вы знаете больше нашего. Не поменяться ли нам местами? Мы пойдем в пабы пить пиво с вашими информаторами, а вы начнете обходить дома и собирать свидетельские показания кроха за крохой, как это делаем мы. – В зале поднялось веселье – журналисты явно оценили чувство юмора старшего офицера. Он поднял руку. Зал затих. – Позвольте предоставить слово сотруднику социальной службы. Мисс Хоуп