Эйлин пересекла крошечную гостиную, вошла в кухню. Зачем-то приложила ладонь к чайнику, но, даже не трогая его, она поняла, что он холодный. На краю столешницы лежал пакет с несколькими ломтями нарезанного хлеба. Эйлин дотронулась и до него, он был тоже холодный и мягкий. Присмотревшись, она поняла, что мягким в пакете был не хлеб, а зеленая плесень, которой он весь оброс. К горлу подкатил спазм, она в отвращении сглотнула.
Задняя дверь была закрыта, но не заперта. Дверь вела в примыкавший к дому сарайчик – мини-офис Стива.
Эйлин заглянула в него. Пять экранов смотрели на нее черными прямоугольниками. Компьютеров не было. Ничто не мигало и не светилось привычным мягким светом. Все выглядело забытым, оставленным, брошенным.
Наверху в спальне в стенном шкафу висели какие-то ее зимние вещи: пара платьев и деловых костюмов, которые она обычно надевала, когда выступала в суде. Половина шкафа Стива тоже стояла нетронутой.
Вынимая белье из ящика комода, она обратила внимание, что стопка трусов и футболок Стива слегка уменьшилась. Не было видно его любимого пуловера, который Эйлин подарила ему на прошлое Рождество. Он явно куда-то уехал, и, судя по тому, что он взял с собой, отъезд был быстрый и не на пару дней.
Так что же стряслось? Исчез, не сказав ни слова. Надолго ли? Навсегда?
Еще одна загадка в жизни Эйлин. Черт! А то их у нее мало!
Из нижнего ящика комода достала сложенную дорожную сумку. Покидала в нее свое нехитрое приданое, спустилась вниз. Заперла входную дверь, отцепила ключ от основной связки и протолкнула его в почтовый слот. Прислушалась.
Ключ тихо звякнул о кафельный пол у двери.
Мысли в голове путались и мешались. Как-то слишком много загадок на нее навалилось. Да и эмоциональное поле оказалось словно распахано и не засеяно. Голая почва. Воспоминания о ночи, проведенной с Джимом, наполняли тело теплом, и иногда казалось, что горячий шар как будто надувается и мерцает там – внизу живота. Эйлин даже прикладывала руку к тому месту, где жгло. Противный холодок страха проползал по спине – уж не забеременела ли? Только этого сейчас не хватало! Она пыталась себя успокоить – это не новая жизнь там копошится, а остатки удовольствия.
Мысли о природе и последствиях того удовольствия вытеснялись раздумьями о скелетах и загадочных пробелах в истории семьи Колдов. Эйлин даже удивилась, когда поняла, что среди всех этих мыслей нет ни одной об исчезновении Стива. Совсем нет. Вообще.
И в тот момент, когда она это осознала, она почувствовала страшный приступ голода. Так захотелось вкусной домашней еды. И чтобы ее было много. Чтобы весь стол был заставлен салатами, сырами и пирогами, чтобы картошка была горячей.
Ни минуты не раздумывая, даже не включив поворотник, она резко свернула к супермаркету, который, как будто специально, оказался прямо у дороги, с левой стороны ее пути.
Эйлин с энтузиазмом ребенка, которого привели в магазин игрушек и сказали – бери что хочешь, толкала впереди себя тележку, наполняя ее без разбора. Курица, рыба, банки с соусами для спагетти, фрукты и овощи, сыр, галеты – все сыпалось, как из рога изобилия. Добравшись до дальнего конца торгового зала, она раздвинула пакеты и коробки, пристроила между ними три бутылки вина. По дороге к выходу не смогла удержаться от соблазна прихватить большое ведерко мороженого.
Она терпеливо стояла в очереди к кассовому конвейеру, покачивая перед собой тележку, как детскую коляску, когда сухой и недружелюбный голос прошипел ей на ухо:
– Банкет по случаю освобождения устраиваешь?
Эйлин от неожиданности дернула головой и отшатнулась.
Она даже не сразу узнала говорящую. Миссис Паркер – мать Стива.
Господи, она не видела ее с Пасхи. И думать про нее забыла.
– Что вы имеете в виду, миссис Паркер? Какое освобождение?
– От моего сына, конечно же.
Откуда она узнала? Или «маменькин сынок» успел поделиться с родительницей новостью об уходе Эйлин?
– Вы что, за домом следите? Откуда вы знаете? Я только что там была. И да. Я забрала свои вещи. Ключ оставила. Наши отношения оказались ошибкой.
– В этом я не сомневалась ни минуты. Все два года, что Стив сходил по тебе с ума. Но и думать не могла, что ваша связь, – она произнесла слово «связь», как что-то обидное, ругательное, – окажется губительной для него. Что она буквально уничтожит моего мальчика.
– Господи, – Эйлин закатила глаза, – да прекратите же вы говорить загадками. Что случилось? Где Стив?
– Это я у тебя должна спросить. Где мой мальчик? – Лицо пожилой женщины вдруг сморщилось, как залежавшееся в вазе одинокое яблоко, проступили невидимые до того морщины, глаза влажно заблестели. Она приложила к ним бумажный платочек. – Он исчез. Его уже почти две недели нету.
– Что значит – исчез? Может быть, вы что-то путаете? Возможно, он уехал на какой-нибудь из своих бесчисленных семинаров. – Эйлин почувствовала, что, произнося эти слова, она старается успокоить не только несостоявшуюся свекровь, но и себя.
– Какие, к черту, семинары? Он уехал, а вернее – сбежал. Оставил и меня, и свой дом. Между прочим, дом куплен на мое имя, и теперь мне придется ипотеку за него выплачивать. И все из-за тебя!
– Господи, я-то тут при чем? – Эйлин быстро складывала в голове даты.
Если, как говорит миссис Паркер, он уехал две недели назад, то это было еще до того, как она отправила ему прощальное сообщение. Соответственно, ее разрыв отношений не мог так драматически повлиять на него. Если он, по словам его маменьки, «сбежал», то не от неразделенной любви, а от чего-то еще.
– Миссис Паркер, давайте отойдем. Очередь к кассе – не самое подходящее место для подобного разговора.
Та кивнула. Найдя тихий уголок за секцией товаров для дома, они остановились.
– Теперь все по порядку, пожалуйста, – попросила Эйлин.
Женщина слегка успокоилась, но по-прежнему держала платочек у щеки.
– Эйлин, я вообще ничего не поняла. Он заскочил буквально на минуту. У него на заднем сиденье лежал чемодан. Сын был очень взволнован и спешил. Сказал, что ему на время нужно исчезнуть. Куда, зачем, почему – ничего не объяснил. Сказал только два слова – «это по работе».
– Три, – поправила ее Эйлин.
– Что три? – не поняла собеседница.
– «Это по работе» – три слова.
– Ты можешь не умничать?! У меня сын пропал, а ты…
– Если пропал, то надо заявление в полицию писать. Вы написали?
– Нет. Он сказал, чтобы я никуда не ходила, не волновалась. Наоборот. Сказал, что если придет полиция, то будет лучше, чтобы я ничего не знала. Обещал, что скоро сам даст о себе знать.
– И все? Миссис Паркер, но вы же современная образованная женщина. Вы же понимаете, что вот так, без причины, человек не бросает все и не срывается абы куда.
– Я, грешным делом, подумала, что это из-за тебя. Из-за ваших с ним отношений. Он очень изменился, когда ты появилась. Все эти цветы… пять компьютеров… Он старался как можно быстрее заработать побольше денег. Хотел, чтобы у вас настоящая свадьба была и чтобы дом поскорее купить, и не абы какой, а не хуже, чем у твоего отца. Он очень переживал, что вы из разных слоев общества. Очень хотел в состоятельные люди пробиться.
– Думаю, я понимаю, о чем вы говорите. Но ведь это не моя вина, что я родилась в семье успешных бизнесменов. Состояние моей семьи не вчера сколотилось. Мои и дед, и прадед много работали. Я пять лет тоже упорно училась. И, между прочим, к семейным деньгам никакого отношения не имею. Профессия адвоката обеспечивает меня приличным заработком. – Тут вдруг до Эйлин дошло: – Так вы говорите, он боялся визита полиции?
– Да. Но не сказал, из-за чего.
– Возможно, я знаю, из-за чего. Нужно проверить кое-какие догадки. Я вам позвоню. Скажите еще раз, когда, какого числа он уехал?
– Кажись, это было воскресенье, да, точно воскресенье. Я спохватилась, что у меня молоко заканчивается, хотела пойти купить, но тут Стив примчался, а потом я поняла, что, пока с ним разговаривала, уже четыре стукнуло и магазин закрылся. Решила никуда не ходить.
– О'кей. Значит, это было воскресенье две недели назад, то есть 12-е. 16:00. Спасибо, миссис Паркер. Я вам позвоню.
Проходя мимо холодильников, Эйлин притормозила. Огляделась воровски по сторонам, достала и поставила ведерко с мороженым назад в шкаф. Дотянулась до глубины полки и взяла другое, более замороженное.
Глава 38Оливия
Эйлин в предвкушении гастрономических удовольствий выкладывала продукты из сумок в холодильник и шкафчики. С нетерпением отломила хрустящую корочку багета и пыталась сорвать вакуумную упаковку с пачки ветчины, когда ее телефон, лежавший на краю столешницы, издал легкий щелчок, завибрировал, завертелся волчком.
«Как молодой пес за хвостом», – подумала она.
Пришлось отложить ветчину и взять в руки гаджет.
«ОЛИВИЯ» – высветилось на экране.
– Боже мой! Я уже и не чаяла услышать тебя! – воскликнула радостно Эйлин. – Куда ты пропала? Я пыталась тебе дозвониться, но телефон был в отключке. Ты что, не видела мои пропущенные звонки?
– Не-а. Не видела. Я его включила только сегодня.
Эйлин была рада услышать голос подруги, но в то же время он показался ей каким-то другим. Новым, что ли. В нем появились несвойственные Оливии нотки. Она растягивала слова, говорила, как будто мечтала вслух.
– Что с тобой? Случилось что? Ты звучишь, как будто ты сама не своя.
– А я и есть сама не своя.
– Где ты? Откуда ты звонишь?
– Из дома, но только что вернулась.
– Оли! Не томи! – Эйлин в манере подруги сама топнула ножкой от нетерпения. – Рассказывай, где была и что с тобой приключилось.
– Что приключилось? Любовь приключилась.
– О нет! Нет и нет! О любви по телефону – ни за что. Быстро в машину – и ко мне. Я как чувствовала, столько еды накупила, мне одной за неделю не съесть.
– Ну, тут ты можешь не сомневаться. Для чего же еще друзья существуют?! Сейчас приеду и помогу. Тем более что у меня в холодильнике мышь от голода сдохла.