– Ты стоишь или сидишь? – как всегда, без лишних приветствий из телефона лился голос Оливии.
«Интересно, – подумала Эйлин, – кто-нибудь проводил исследования о воздействии секса на голосовые связки? С тех пор как в жизни моей подруги появился Карл, ее голос приобрел совершенно несвойственные ей бархатные нотки», – и ответила:
– Лежу.
– Еще лучше. Не упадешь.
– А без загадок можно?
– Но почему же без? Ведь мисс Эйлин Колд так любит разгадывать загадки.
– Люблю. И что? Загадывай.
– Не-а. У меня для тебя новость погорячей будет.
– И?
– У меня есть для тебя разгадка.
Тут Эйлин уже не выдержала. Она отложила в сторону книжку, подложила повыше подушку и села в кровати.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Не припомню, называла ли я тебе фамилию Карла?
– Если бы называла, я бы запомнила.
– О'кей. Значит, не называла.
В разговоре возникла пауза. Эйлин отвела от уха телефон, взглянула на экран – не рассоединился ли.
– Оли, ты все еще здесь?
– Здесь я, здесь. Я тебе не говорила, что в юности брала уроки актерского мастерства?
– Нет. Догадываюсь. Очевидно, именно там тебя научили держать драматическую паузу. Да?
– Ага. Ты ж наш Шерлок Холмс – его дедуктивный метод освоила на все сто.
– Короче, что не так с фамилией Карла?
– Ничего. Просто его фамилия – Батлер.
– Что-о-о?
– Что слышишь! А теперь раз уж ты лежишь, то вдохни поглубже и медленно выдыхай. Иначе задохнешься.
– С чего бы это? – Эйлин почувствовала, что начинает раздражаться на эту затянувшуюся интригу.
– Потому что его мамашу зовут Стефани.
– Что-о-о-о-о-о-о?
– Вот-вот. Долгий выдох. А! Как я тебя! – Ухо Эйлин наполнилось звуками заливистого смеха подруги. – Зря я тебе это все рассказала по телефону. Надо было приехать, чтобы увидеть твое лицо. Ладно, я тебя слишком хорошо знаю. Могу себе его представить.
Смех у Оливии очень заразительный. Эйлин тоже рассмеялась. Но, если журналистка смеялась эффекту, которое произвела ее новость, Эйлин смеялась от радости. Неужели?! Неужели ее расследование подошло к концу?! Наконец-то поиск завершен.
Ровно на этом месте веселье как рукой сняло.
– Хорошо, – сказала Эйлин уже спокойным, скорее даже деловым тоном, – как я понимаю, за этим именем без малого тридцать лет скрывается моя тетушка.
– Ну да. Типа того. – Шутливое настроение все еще распирало Оливию. – Хочешь, познакомлю?
– Конечно, хочу.
Эйлин стояла у окна гостиной и наблюдала, как у стены соседского сада – через дорогу от ее дома – остановился темно-синий «Мерседес». Он аккуратно припарковался почти вплотную к бордюрному камню на то самое место, где Эйлин впервые увидела его два месяца назад. Из машины вышел Карл. Он обошел автомобиль сзади и жестом профессионального слуги открыл одновременно переднюю и заднюю дверцы.
С заднего сиденья пружинкой выпорхнула Оливия. Сильно наклонившись вперед над пассажирским сиденьем, Карл буквально вытянул на себя грузное тело матери.
Контейнер для строительного мусора и машина хозяйки дома перегородили почти весь проход, и гостям пришлось гуськом пробираться между ними.
Эйлин внимательно рассматривала прибывших. Собственно, Оливия и Карл не удостоились ее внимания.
«Так вот ты какая, Стефани Батлер». Эйлин с интересом смотрела на женщину.
Выглядела та весьма живописно: сильно располневшая, с небольшой головой и волосами, забранными на затылке в пучочек-култышку. Прическа делала голову еще меньше в пропорции к телу. Пальцы в кольцах, руки в браслетах. На локте одной висела вечерняя лаковая сумочка с цепочкой вместо ручки. На ногах – из моды середины 70-х – тоже лаковые сапоги-чулки на платформе. Сейчас они выглядели театральным костюмом. Их голенища путались в оборках длинной шифоновой юбки и поблескивали оттуда при каждом шаге. Бархатный пиджачок цвета увядшей розы был явно маловат – в области груди и талии не сходился. Этот недостаток костюма был артистично прикрыт большой шелковой шалью, повязанной углом вперед. Ее длинные кисти покачивались в такт ходьбе, переливались на солнце, одновременно выполняя функцию и украшения, и драпировки. Легкость тканей создавала ощущение полета, но из-за грузности фигуры женщина напоминала скорее тяжелую экзотическую птицу, сидящую на ветке. Летний ветерок вздымал и тормошил ее перья.
Группа поднялась на крыльцо дома, исчезнув из поля зрения Эйлин. Она отвернулась от окна и направилась в холл открывать входную дверь.
Первое, что она отметила для себя, – Стефани Батлер не только выглядела экзотично, но и пахла какими-то не менее странными старыми и терпкими духами.
Приветствие получилось не очень искренним. Никто толком не понимал, как себя вести в такой ситуации. Эйлин как хозяйка дома взяла инициативу. Извинившись за синие пластиковые шторы, отделяющие ремонтируемое крыло дома от жилого, она кивнула в сторону гостиной:
– Слава богу, следствие завершено, и строители возвращаются уже на следующей неделе, а пока… У нас есть возможность поговорить в тишине: без стука отбойных молотков и жужжания дрелей.
Они вошли в большую светлую комнату. Два высоких окна. В углу около одного из них кресло и напольная лампа под шелковым абажуром с изображением семейки попугаев. В простенке между окон напольные часы. Посредине комнаты два широких дивана и изящный журнальный столик между ними. Сквозь стекло его столешницы виден замысловатый орнамент старинного персидского ковра.
Эйлин широким жестом пригласила всех к диванам. Стефани не спешила занять предложенное ей место. Она обошла комнату, рассматривая картины на стенах и слегка прикасаясь к вазам и статуэткам, стоящим на комодах. Оглядевшись, как бы одобрительно кивнула:
– Все почти как тогда, – и только после этого тяжело опустилась в кресло. – Анна всегда сидела в креслах у окон. Никогда не выпускала книжки из рук, – промолвила она, ни к кому не обращаясь.
Карл сел на самый краешек дивана. По всей вероятности, у него сильно вспотели ладони. Его руки непроизвольно сделали несколько движений по джинсам от карманов к коленям и обратно. Наблюдательная Эйлин перехватила этот жест и вдруг отчетливо поняла, что она делает точно так же, когда волнуется.
Оливия предложила себя на роль горничной. Так и сказала:
– Позвольте мне вас обслужить.
В гостиной повисла тишина. Никто не спешил заговорить. Никто не знал, с чего начать.
– Судя по вашей последней реплике, миссис Батлер, вы здесь уже бывали? – нашлась Эйлин.
– Мисс Батлер, – поправила ее Стефани, – никогда не была замужем. Не считала это необходимостью.
– Извините, не знала, – спокойно произнесла Эйлин, – как-то автоматически подумала, что раз у вас сын, то…
– Индюк тоже думал, да в суп попал, – неожиданно грубо проговорила мисс Батлер – Должна вас уведомить, милочка, иногда дети рождаются и вне брака.
На слово «милочка» Эйлин вся внутренне вскипела. Она терпеть не могла все эти «деточка», «милочка», «голубушка».
– Согласна. Иногда дети появляются и в отсутствие мужчин.
Стефани громко рассмеялась, обнажив нечасто встречающиеся у людей ее возраста крепкие ровные зубы.
– Ты имеешь в виду Деву Марию?
– Зачем так далеко ходить? Есть и другие способы обрести счастье материнства. Можно, к примеру, сироту усыновить.
По лицу женщины пробежала тень недоумения, бровь резко взметнулась, глаза сузились.
– Ты на что намекаешь, соплячка? – выпалила она.
– И не думала намекать. Мисс Батлер, давайте начистоту. Вы же сюда пришли не для того, чтобы узнать адрес резиденции, где теперь живет моя бабушка. Вы в этом доме не в первый раз. И пригласила я вас не для ссоры, а исключительно в надежде, что вы поможете мне раскрыть кое-какие подробности из истории моей семьи.
– Всего лишь «кое-какие»? – Женщина опять повеселела.
Эйлин наблюдала за ней и удивлялась: как часто и резко у нее меняется настроение. Если она всегда такая, то это должно быть настоящим испытанием для людей, живущих рядом с ней. Бедняга Карл. Она мельком взглянула на него. Он по-прежнему сидел на краю дивана. Ладони плотно зажаты между колен.
– Мисс Батлер, вы ведь знали мою мать? – Эйлин надоело ходить вокруг да около. – Расскажите мне про нее.
– Мы были очень коротко знакомы.
– Как коротко? Первые шесть лет ее жизни?
– Что? – В голосе Стефани послышались нотки недоумения. – Что ты еще знаешь?
– Много больше, чем вы думаете, тетя Пенни.
Карл буквально подскочил на месте, а у его матери, наоборот, ни один мускул на лице не дрогнул. Она откинулась на спинку кресла и уставилась на Эйлин.
– Эво докуда докопалась, – протянула она. – Ну, выкладывай, что еще про меня узнала.
– Не так много, как хотелось бы, мисс Надин Купер.
Тягучую, как душный день, тишину разбудил веселый голос Оливии:
– А вот и чай. – Она вошла, неся перед собой поднос с чашками, большим чайником и молочником. Поставила все на середину столика и выпрямилась.
Неприязнь буквально висела густым облаком в воздухе. С лица журналистки сползла жизнерадостная улыбка.
– Кажется, я опять пропустила самое интересное, – сказала она тихим голосом.
– Нет, Оливия, ты как никогда вовремя. – Карл, не сводя глаз с матери, ухватился за руку Оливии и потянул ее вниз, усаживая рядом с собой.
– Ты правильно подметила, Эйлин, для женщины главное – это материнство. Жаль, что твоя мама так и не поняла этого. У евреев считается родство по матери. Отцом может быть кто угодно. Он – ничто. Даритель семечка. Мать – это начало начал. Это лоно, где зарождается, вынашивается и навсегда остается любовь к дитю.
Она замолчала. Эйлин, Оливия и Карл боялись пошевелиться.
– Мужчины в моей жизни – сплошные животные или идиоты. Взять, к примеру, моего папашку. Считается, что для девочек отец – это фигура для обожания и подражания. Ха! Как можно любить урода с вечно расстегнутой ширинкой. Отцу не было никакого дела ни до нашей матери, ни до нас. Он был наркоманом секса. Ему нужно было постоянно макать свой гребаный член то в мать, то в меня. До Анны он, слава богу, не добрался. Ее «макалка» была еще слишком мала. Но, если бы я не сделала того, что сделала, он бы и ее изуродовал.