– Его бы толкнула я.
– Я не знаю, как с этим жить… – В голосе викария слышались слезы.
– Молча. Так, как с этим живу я все эти годы. Ты что, не догадался? Я не стала вызывать полицию! На следующий день после происшествия я пригласила плотника и заказала полки, закрывающие дверь из погреба в туннель.
Викарий понизил голос, сказал что-то, и Габби рассмеялась. Звонко, весело. Эйлин и не знала ее, смеющуюся таким детским, таким счастливым смехом.
– Почему? – переспросила Габби и весело ответила: – Потому что я ничего не помню!
– Совсем-совсем ничего? Позволь тебе напомнить.
Эйлин заглянула в комнату и остановилась на пороге.
Патрик стоял у изголовья кровати, согнувшись над больной. Одна его рука нежно поглаживала гипс у плеча Габби, а другая держала затылок и прижимала ее лицо к его лицу. Тело Габби подалось вперед, к нему навстречу, и правая, здоровая, рука лежала на спине старика, как бы придерживала, прижимала к себе, не отпускала. Их глаза были закрыты. Они оба застыли в долгом поцелуе.
Эпилог
Двухэтажный номер суперлюкс располагался на последнем этаже самой роскошной гостиницы Бангкока «Пенинсула». Пентхаус чем-то напоминал корму корабля, прикрепленного к основному телу отеля причудливой фантазией архитектора. Периметр был обрамлен балконом-верандой с панорамным видом в сто восемьдесят градусов. Общая площадь – 330 квадратных метров. Высота потолка в гостиной – 20 метров. Стоимость проживания – 4000 долларов за ночь.
Внизу лежала столица бывшего Сиама.
«Все, что мы знаем о Сиаме, – это коты из мультфильма Диснея „Коты-аристократы“», – подумал Стив, слегка перевесившись через перила.
Он обходил двухэтажную виллу, висящую в воздухе, ощущая себя Златовлаской в гостях у трех медведей. Он поочередно забирался в каждую постель всех четырех спален. Подолгу лежал в них, закинув руки за голову и задавая своему телу вопрос:
– Удобно ли тебе лежится в этой кроватке?
Уставшее от восемнадцатичасового сидения в самолете и почти часа в такси, которое большую часть времени стояло в пробках, тело Стива хотело только одного – покоя. Оно готово было остаться и расслабиться в любой из этих кроватей, но…
Стив не хотел прислушиваться к голосу тела.
Он, презирая усталость, упрямо продолжал обходить снятые пусть всего на две ночи владения. Он трогал полированные столешницы комодов и декоративных столиков; склонялся к горшкам с орхидеями, пытаясь уловить их тонкий аромат; присаживался в каждое обитое натуральным шелком кресло. Он глубоко вдыхал воздух роскоши.
Единственным желанием, заставляющим его просиживать долгие холодные и сырые дни за компьютерами в сарайчике позади кухни, было желание ощутить этот запах. Он улавливал его, проходя мимо бутиков или дорогих ресторанов Лондона, но те запахи были мимолетны. Они улетучивались, стоило отойти на два шага от места их распространения, а хотелось жить внутри этого душистого облака. Как личинка в коконе, быть обернутым им.
И вот наступил его час – час Стива. Он сидит в самом сердце обволакивающей его роскоши. Правда, теперь он не Стив Паркер. Согласно его новым кредитным картам, водительским правам и паспорту, он житель Венесуэлы. Господин Анри Бесси. Инвестор и застройщик.
Он вышел на балкон, несколько раз сделал отжимание, уперев ладони в перила. Боковым зрением увидел ванну-джакузи, стоящую чуть в стороне у стеклянного ограждения, отделяющего балкон от неба. Вспомнились Эйлин и тот энтузиазм, с которым она рассказывала подробности ее поиска Лиз Барлоу, и селфи, которое она сделала в джакузи, в центре продаж круизных туров, имитирующем интерьер каюты класса люкс.
Какая ирония! Что бы Эйлин сказала теперь, предложи он ей принять спа-процедуры здесь – в небе над Бангкоком?
Эйлин… Приятное прошлое.
Перезвон, похожий на звуки колокольчиков, тех, что висят возле буддистских храмов, вернул его в настоящее.
Он подошел к входной двери и открыл ее.
– Ну и забрался же ты, твою мать, на такую верхотуру! Лифт сто лет ехал. Я с детства высоты боюсь.
– Эх, Харви, жаль мне тебя. Отсюда, как ты говоришь – с «верхотуры», такой вид открывается – дух захватывает. И то ли еще впереди. Нет у тебя воображалки. Хотя откуда она возьмется у пацана, смотрящего на мир сквозь оконце раздачи бургеров? – откликнулся Стив. – Принес документы? Все сделал, как я тебе велел?
– Все, босс, и даже чуть больше. Завтра едем в порт. Яхту уже пригнали. Красотка. И название, как ты велел, – «Эй-Ли». Бела как снег. Кстати, «снежку» не хочешь нюхнуть?
– Ты что?! Совсем сдурел? Какой, в жопу, «снежок»?! Ты знаешь, какие здесь сроки за наркоту дают? И поверь, мисс Колд не приедет вынимать тебя отсюда. Хотя я точно знаю, что у нее руки чешутся до тебя добраться.
– Коротки.
– Что?
– Говорю, руки у нее коротки. Я уже забронировал, как ты велел, бунгало в отеле на острове Тапу. Ну, в том, где Джеймс Бонд жил. Все как ты велел, босс. Можем прямо завтра отчалить.
– Молодец. Послушный мальчик. А теперь быстро встал, быстро пошел вон туда, – Стив указал в сторону полуприкрытой двери, за которой угадывалась ванная комната, – и быстро, я сказал – быстро спустил в унитаз всю наркоту. И не только «снежок», но и даже мысли о нем. Я не для того семьдесят пять миллионов сколотил, чтобы на тридцать пять лет осесть в таиландской тюряге. Придурок! И не забывай о том, что стало с твоим «сменщиком». Пусть он совсем уже доходяга был – наркоша, а все равно. Помни о нем, если надумаешь спалиться.
Харви не понял шутки.
– Как скажешь, босс.
С высоты балкона одновременно открывались два мира: земля и небо. И, по мере того как полоса заката из золотой превращалась в розовую, а затем буквально на глазах в лиловую и постепенно исчезала совсем, небо наливалось синевой, становилось похожим на черный бархат. Внизу же, наоборот, желтыми ожерельями тянулись улицы, по обеим сторонам их зажигались разноцветные вывески. Они мигали, манили, обещали. Люди, до вечера прятавшиеся в тени домов и в холоде офисных кондиционеров, теперь выходили в наступающую ночную прохладу.
© Хельга Мидлтон 2024
г. Линкольн, Англия