Небольшая миска с вареными яйцами, тарелка сыра и несколько булочек выглядели довольно потрепанными на барной стойке, их тщательно охраняли двое парней в мятых белых рубашках с эластичными галстуками-бабочками, которые изо всех сил старались выглядеть так, будто они делают что-то полезное.
Наконец один из них добрался до моего столика. Я не собирался пить арабский кофе, поэтому заказал «Нескафе» с молоком и пару булочек.
Он отошел, чтобы поставить чайник.
Мимо прошла съёмочная группа, говорящая по-английски, но с явным французским акцентом, в сопровождении пары местных ребят. Они сели, чтобы обсудить, что будут делать завтра и сколько времени им понадобится водитель и переводчик. Вскоре все закивали, и один из французов отсортировал несколько долларовых купюр и протянул их. Судя по всему, обычная стоимость услуг переводчика составляла девяносто долларов в день, а водителя – шестьдесят, с предоплатой. А если французы хотели куда-то поехать за пределы Багдада, то это было бы дополнительно.
Мой кофе, булочки и кусок масла в фольге появились как раз в тот момент, когда два балканских мальчика встали, чтобы уйти. Их иракские товарищи перекусили вафлями, радостно затянулись сигаретами и вернулись к разговору с отцом Джонни Кэша.
31
Я уже наполовину проглотил свой первый глоток, когда понял, что у меня есть конкурент. Самый старый байкер города направлялся прямиком к буфету. Ему было под шестьдесят, чуть больше шестидесяти, рост всего около пяти футов и пяти дюймов, но крепкого телосложения, с большими веснушчатыми руками и кистями размером с бейсбольные перчатки. Он заказал яйца, булочки с сыром к своему Nescafe и, судя по размеру его живота, это было не в первый раз: он напрягался под черной футболкой Harley Davidson с надписью: «Рожденный ездить, Рожденный устраивать ад». Образ дополняли длинная седая борода, джинсы и большой черный ремень с пряжкой Harley. Голова у него была совершенно лысой, и, судя по всему, он провел здесь целую вечность. Он был почти таким же загорелым, как Джерри.
Он был, безусловно, очень доволен собой. Он помахал рукой французам, которые теперь соревновались в курении с иракцами, устраиваясь на табурете поближе ко мне, и кивнул мне, словно говоря: «Позже поговорим». Я кивнул ему, как бы говоря, что не тороплюсь, но у меня было предчувствие, что скоро мы станем лучшими друзьями, и он предложит мне воспользоваться своим домом, машиной и женой, когда я в следующий раз приеду в Штаты.
Я только что наполнил маслом вторую булочку и отправил её в рот, когда передо мной появилась бейсбольная перчатка. «Привет, я Джейкоб. Как дела?»
Я быстро сглотнула, но мой ответ все равно вырвался наружу, осыпавшись крошками. «Нормально, а ты?»
«Хорошо, очень хорошо. Завтра важный день. Мой сын в городе».
На его футболке должно было быть написано «Самый гордый отец в мире». Значит, ни одно из его мирских благ мне не достанется.
«Здесь, в Багдаде?»
«Конечно. Он в 101-м, на севере. Я не видел его уже несколько месяцев. Я даже немного взволнован».
Принесли еду, и он принялся готовить себе рулет с яйцом и сыром. Я допил «Нескафе» и заказал ещё. Почему арабы подают его только в напёрстках? «Значит, вы приехали в Багдад, чтобы увидеть его?»
Он резал яйца, а его живот дрожал от смеха. «Чёрт возьми, нет. Я работаю в электросети – уже пять месяцев как снова в строю. У меня тут ещё один сын – пилот «Апачи». Круто, да?» Он лучезарно улыбнулся. «Ага, он к западу отсюда. Скоро поеду к нему. Он не может попасть в город».
Вошла группа американских бойцов, выглядевших так, будто им следовало бы носить школьные сумки на плечах, а не автоматы. Чёрт, я тоже так выглядел. Они выгрузили свою разгрузочную сумку и бронежилеты и бросили их возле диванов.
Джейкоб улыбнулся им, и они улыбнулись в ответ. Он вернулся к своей булочке и кофе. «Ага, следил за своими сыновьями ещё с Гренады». Он хихикнул так, что борода чуть не сползла с подбородка. «Мои сыновья ломают электричество, а их папаша получает контракт на его ремонт. Здорово, правда?»
Я рассматривал военно-промышленный комплекс США на самом низком бинарном уровне. «Похоже на идеальный семейный бизнес».
Он разразился смехом. «Откуда ты?»
«Великобритания. Я присматриваю за журналистом».
«Ты один из тех, кто ест змей? Эй, у меня самого их две».
«Судя по твоему виду, ты один из немногих людей здесь, кому они не нужны».
Ему это нравилось. Но это была правда. «Вы же знаете, компании должны заботиться о своих сотрудниках. Там творится настоящее безумие. Но я сам служил. Девятнадцать лет в 82-м полку. Чертовски горжусь этим».
Я подумал, что, возможно, сейчас самое время взяться за дело и стать белым. «Напоминает мне Боснию…»
Он стряхнул крошки с бороды и покачал головой. «На один концерт я так и не попал. У нас было не так уж много работы». Он кивнул в сторону французов. «Эти сдающиеся обезьяны, которые едят сыр, забрали большую часть».
Я улыбнулся, когда он засунул в рот очередной кусок сыра. «Что ж, похоже, боснийцы вот-вот сравняют счёт. Я слышал, они здесь в полном составе. Столкнулись ли вы с кем-нибудь по пути?»
Он покачал головой. «Не в игре в реконструкцию». Он подмигнул мне так, что напряглись почти все мышцы его лица. «Может, какая-то другая игра? У тебя там особый интерес?»
Я не ответил. «Касио» слегка заискрился, и отец Джонни начал наигрывать мелодию из фильма «Бонанзы». Война или нет, а семью кормить надо. Он щёлкал пальцами, закрыв глаза, словно музыка была вытатуирована у него под веками.
«Скажите, как долго вы здесь пробудете?»
«Не знаю», — сказал я. «Неделю или около того?»
«Круто, может, мы столкнёмся. Познакомишься с моим сыном».
В нашу сторону направились два человека с пулевидными головами, вооруженные MP5. Им не хватало только микрофонов, и они могли бы объединиться с боевиками CPA в аэропорту.
Джейкоб поднял руку, когда они подошли к нашему столику. «Привет, ребята, почти готово». Он закончил запихивать ломтики яйца в последнюю булочку и сплющил её в левую руку, затем встал и протянул мне другую руку для пожатия. «Приятно познакомиться. Слушай, я не расслышал твоего имени…»
«Ник, — сказал я. — Я тоже рад познакомиться. Надеюсь, ты увидишь своих сыновей».
Он кивнул. «Ага, я тоже на это надеюсь, Ник. Может, завтра увидимся». Его глаза заблестели. «Я присмотрю за тобой, боснийскими девушками…»
Он подошёл к двум BG и похлопал каждого по плечу. «Ну что, ребята, пойдём делать сок».
Он исчез под последние аккорды «Bonanza», и я допила остатки «Нескафе». Джейкоб, возможно, прав, это был Крейзивилль, но я определённо приняла правильное решение, приехав сюда.
32
Десять минут на пиво, чёрт возьми. Я пошёл и присоединился к соревнованию двойников Саддама на диванчиках; просто не стал пытаться заодно и накуриться до смерти.
Из отеля постоянно входили и выходили люди, и я узнал одного. Это был Роб, который собирался уходить. Он был один, без ламинированного удостоверения личности на шее, но с старым полуавтоматическим пистолетом на поясе. Паркеризация стёрлась, обнажив тусклую сталь. В руке он держал незаряженный АК версии Para. У него был более короткий ствол, чем у обычной штурмовой винтовки, и складной приклад. Отлично подходит для ближнего боя или для использования в машине. Он тоже поизносился за несколько лет.
Он поймал мой взгляд и улыбнулся. Теперь всё было иначе: мы были предоставлены сами себе. Я с трудом поднялся с дивана. «Привет, приятель, я думал, ты умер!»
Его большой нос сморщился в ухмылке. «Что происходит, ты на трассе? Я думал, ты бросил учебу много лет назад».
«Вроде того. Я работаю на одного американца. Журналиста. Он приехал сюда, наверное, на неделю, чтобы сделать фотографию. Боснийский парень, здесь, в Багдаде, можете в это поверить».
Он мог бы. «Здесь происходит много чего ещё более странного — слушай…»
Трое бывших немецких парашютистов пели полковую песню у недавно установленного бедуинского шатра, а двое русских, заряжавших магазины АК, переговаривались о шуме. Судя по их коротким стрижкам, татуировкам и шрамам, они провели в Чечне больше времени, чем в Москве.
«А ты? В какой фирме работаешь?»
«Ни один из этих придурков». Роб всегда хотел идти своим путём. «Я работаю на одного узбека – он занимается нефтяным бизнесом».
«Останешься здесь?»
«Нет, Аль-Хамра. Знаменитый своим бассейном, прохладным пивом и танцовщицами. Предположительно. Там не так хорошо охраняется, как здесь, но он человек скрытный и привык к небольшим скандалам, если вы понимаете, о чём я. Поэтому я и присматриваю за ним последние три года. Он, как ни странно, хороший человек».
«Еще лучше. Как долго ты здесь?»
«Четыре, пять дней? Мы не уверены. Но не больше недели. Я пришёл забрать эти чёртовы штуки». Он взвесил АК. «Три пятьдесят они хотели за эту кучу дерьма». Он снова сморщил нос, когда ему пришла в голову мысль. «Что ты делаешь сегодня вечером? CNN тут устраивают вечеринку у бассейна».
«Без воды?»
Мой помощник принёс пиво. Этикетка была похожа на баварскую, и, вероятно, сварили его где-то поблизости. В мусульманских странах, подобных этой, никогда не было проблем с алкоголем, даже в ресторанах. Просто приносишь своё и спрашиваешь, можно ли его пить.
Я дал парню пятнадцать долларов вместо пяти, которые он просил. Десять долларов были на то, чтобы он вернулся утром с оружием. Когда он ушёл, я повернулся к Робу: «Во сколько начало?»
«Восемьдесят? Ты ведь всё равно здесь».
Мы пожали друг другу руки, и я наблюдал, как он заряжает магазин своего АК, направляясь к двери.
Прошло, должно быть, больше часа, прежде чем я услышал внезапный звук крупнокалиберного пулемета, а затем короткие очереди из калибра 5,56, оба с расстояния менее трехсот-четырехсот метров.
Джерри влетел в главный вход так, будто у него хвост горел. «Слышишь? Чёрт…»