Я протянула руку. «Все в порядке?»
Он окинул меня оценивающим взглядом. «Ты в ужасном состоянии. Ты всё ещё в форме?»
«Нет, был занят, приятель».
«Эй, моему сыну девятнадцать, он сейчас учится в университете».
Я был ошеломлён. Коннор отклонился от темы. Может, он считал меня безнадёжным кандидатом, когда дело касается бога тренировок. «Такой старый?»
«Ага. Я заливаю его только два раза в день». Это не заняло много времени. Он был на двадцатисекундном цикле. «Я бы лучше поплавал, но эти ублюдки не наполняют бассейн. Знаешь, могут — я слышал, в других отелях так делают, но эти ублюдки не наполняют».
Мне не терпелось сказать ему, что в Аль-Хамре полный бассейн, но мне пришлось бы провести здесь всю ночь, слушая его гудки по этому поводу.
«На кого вы работаете?»
«CNN. Это хорошая команда. Я с ними с Рождества. Мы приехали из Кувейта вместе с морскими пехотинцами. Сначала было сложно пройти обучение, но теперь всё в порядке. Если бы этот чёртов бассейн работал, я бы мог получить что-нибудь стоящее».
«Как здесь?»
Словно в ответ, где-то за пределами безопасного сада по улицам прогремела еще одна очередь из АК.
«Белфаст в десять раз больше. Мне жаль этих янки. Они понятия не имеют, что делают. Их не учили всему этому дерьму». Он стоял, уперев руки в бока, тяжело дыша. «Даже во время войны мы укрывались на ночь, и они не высылали патрули зачистки. А утром сигналили, что по ним попали. Ради бога! Я сам вывел два американских патруля, просто чтобы убедиться, что мы в безопасности».
Сразу за стеной раздался мощный шквал выстрелов из АК. На этот раз все пригнулись. Потом мы услышали женские трели. Всё было нормально. Это была свадьба.
35
Коннор указал на шум. «Янки всё ещё не разобрались с четверговыми вечерами. Свадьба начинается, янки думают, что по ним стреляют, и открывают ответный огонь. Гости на свадьбе злятся, начинают стрелять в ответ, и вскоре все пригибаются. Вот что я тебе скажу: будь осторожен — никто не понимает, что, чёрт возьми, происходит».
Коннор всё ещё гудел, говоря об американцах, что ему всегда нравилось. Я подумал, не потому ли, что они не понимали его акцента.
«Янки считают, что боевики натягивают сырную проволоку поперёк дорог, чтобы отрубать им головы, пока они с визгом проезжают на своих «Хаммерах». Но знаете что? Местные жители просто протягивают кабели из тех частей города, где есть электричество, и запихивают их в свои дома. Обезглавливание, чёрт возьми, — им просто хочется поставить чёртов чайник!»
Он разразился смехом, когда на горизонте пронеслось ещё несколько трассирующих пуль, а через долю секунды раздался грохот выстрелов. «Вот они снова. Скоро начнётся вечеринка. А после этого уже будет самое интересное».
«Есть ли правило «не стрелять, пока не закончится конфетти»?
«Что за хрень? Они даже не знают правила двадцати минут. Мне пришлось им рассказать вчера, пока мы их снимали».
Одно из правил городской партизанской войны заключается в том, что если вы неподвижны более двадцати минут, у партизан будет время отреагировать и начать атаку.
Коннор рассмеялся. «Мне должны платить больше, я тренирую армию США! Держу пари, у них там полноценный спортзал».
Грохот гусеничной техники доносился откуда-то с нескольких улиц. Бронетанковые войска были в движении. «Я столкнулся с Робом Ньюманом и Гэри Маки. Не вместе, но они в городе».
«Да, блядь, этот Маки, ублюдок. У него есть спортзал. А у меня — только нижняя часть этой хреновины. Зато меня там хоть током не бьют».
На этом разговор, похоже, для Коннора закончился. Он повернулся и ушёл, зажав одну ноздрю пальцем, а другую вытер на траву.
«Вы слышали о боснийцах в городе?»
«Да, эти ублюдки не теряли времени, привозя своих шлюх. Они уже разобрались с борделями. Эти грязные жирные ублюдки из НПО скоро начнут тратить свои деньги».
«Я имею в виду боснийского аятоллу по имени Нуханович».
«Какого хрена сюда приезжает боснийский аятолла? У них своих хватает».
Я пожал плечами. «Точно так и думал. Ты пойдёшь на вечеринку позже?»
«Какого хрена?»
Конечно. Он вернётся в свой номер в отеле, чтобы выпить несколько пинт апельсинового сока или что там сейчас модно, и расслабиться.
«Увидимся, Коннор. Я останусь здесь, если что-нибудь услышишь».
«Да. Не забудь занести. Разберись уже, черт возьми».
Вечернее празднование медленно набирало обороты. В саду устанавливали динамики, а барбекю пылал. Я вернулся в вестибюль.
Не только военные подрядчики и охранные компании зарабатывали деньги после того, как армия отслужила своё. Бары и публичные дома росли как грибы после дождя. В этом не было ничего нового – даже у римлян были свита, – но условия для этих девушек были совершенно иными. Они не были самозанятыми проститутками, приехавшими сюда ради лёгкой наживы для себя и своих семей. На Балканах ни для кого не было секретом, что сети торговцев людьми действовали через Черногорию в Боснию и Косово.
Белая девушка, которую, по словам посредника, он может мне найти, вероятно, была какой-то бедной девчонкой, которую похитили или обманули, а затем контрабандой провезли и заставили «возвратить долг» хозяевам. Сейчас заполучить этих девушек было так же легко, как и во время войны, когда обе стороны продавали своих пленниц. Объявления в газетах в таких местах, как Молдавия или Румыния, гласили о высокооплачиваемой работе официантками и барменами на Балканах. Когда девушки прибывали на новые места работы, их забирали. У них отбирали паспорта, и следующее, что они осознавали, было то, что их продали в секс-рабынь. Похоже, боснийцы расправляли крылья и устремлялись в мир, а не ограничивались Европой.
Едва я добрался до бара, как главные двери распахнулись. Толпа хлынула внутрь, скандируя и хлопая в ладоши, а женщины запевали индейский йодль.
Следующей была невеста, разодетая до блеска в просторном белом платье. Она была молода и очень красива. Неудивительно, что жених рядом с ней сиял, выглядя очень элегантно в своём блестящем костюме. Подружки невесты были в розовом и выглядели как маленькие принцессы, с диадемами и всевозможными украшениями в волосах.
Они хлынули направо и по коридору, вероятно, направляясь в один из конференц-залов. Женщины были в брючных костюмах или платьях, мужчины — в костюмах или кожаных куртках. Это могла быть свадьба где угодно в Ливерпуле, только вот эти были безоружными. Вероятно, им пришлось оставить свои АК в сарае B&Q.
Джерри вышел в конце конги, хлопая и улыбаясь как можно шире. «Здорово, да?» Он ухмыльнулся. «Жизнь продолжается».
Мы направились к лифту.
«Как успехи?» Я осмотрел его одежду с багдадского рынка: полиэстеровые брюки и блестящие пластиковые туфли. Они отлично сочетались с лаймово-зелёной рубашкой. Он выглядел как один из гостей свадьбы. «В мечети, я имею в виду. Вижу, в магазине одежды у тебя ничего не было».
«Да, забавно. Я не совсем уверен. Но вот что я тебе скажу: он определённо здесь». Он оглядел остальных в лифте. «Позже».
Мы поднялись на шестой этаж. Впервые мы были одни. «Он здесь, Ник. Никто ничего не сказал, но ты же знаешь, когда они не могут посмотреть тебе в глаза. Этот ублюдок где-то здесь. Мне пришлось уйти довольно быстро – некоторые ребята были не в восторге от того, что кто-то задаёт вопросы. Есть вопросы. А ты?»
«Я поговорил с одним из военных подрядчиков и ещё парой знакомых. Может, узнаю на вечеринке. Ты придёшь?»
Он оглядел меня с ног до головы. «Конечно. Главный вопрос: как думаешь, пиво будет холодным?»
«Мне всё равно, я не буду это пить. Не на работе же».
36
С балкона Джерри, где я стоял, Багдад теперь представлял собой лоскутное одеяло из света и тьмы. По ту сторону Тигра целые кварталы были погружены в кромешную тьму; я представлял, как их пересекают кабели, чтобы местные жители могли кипятить чайники. Рядом с ними на нескольких улицах мерцали фонари, а целые кварталы были довольно хорошо освещены, вероятно, благодаря генераторам, подобным нашему, которые гудели на тягаче с надписью «Подарок от народа Японии».
«Ты уже привела себя в порядок?»
Я задернул за собой шторы, чтобы не стать чьим-то разминочным выстрелом перед ночной стрельбой по любому солдату, который будет стоять на месте достаточно долго.
Джерри переодевался в местную одежду с надписью «Посмотрите на меня, я один из вас». «Почти. Умираю, хочу пива, но холодильник забит».
Я посмотрел вниз. Либо вечеринка разделилась на две части, либо всегда были конкурирующие мероприятия. На травянистой площадке было полно народу, и около двадцати человек собрались вокруг барбекю у бассейна. Отец Джонни Кэша вышел из бара, чтобы исполнить серенаду группе иракцев и белых, сидевших за пластиковым столом, а балканские парни устроили приветствие.
Теперь мне стали понятны эти рафийные беседки и ограждение. Они сделали это не для красоты: чтобы лишить посторонних возможности беспрепятственного обзора и, следовательно, хорошего сектора обстрела территории. Очевидно, это сработало. Все выглядели очень расслабленными, хотя случайный таксист, заехавший за ограждение, мог бы убить любого из них. Но, чёрт возьми, как сказал бы Газ: «Это война, не так ли?»
Вокруг бассейна собралось ещё немало людей, когда Боб Марли, зажигая из динамиков, вступил в состязание с отцом Джонни, но ни один из них не смог пробиться сквозь гул разговоров и смеха. Всё это утонуло, когда над крышами домов с другой стороны отеля низко пролетел вертолёт.
Джерри вышел и смотрел ему вслед, застегивая на поясе сумку. «Должно быть, это патруль сырной проволоки…»
Пока мы шли к лифту, я гадал, появится ли Роб. Я надеялся. Увидев этих людей снова, я почувствовал, что ничего не изменилось, и мне это понравилось. Конечно, мы с Робом не ходили друг к другу в гости, пока служили вместе в Полку, но всякий раз, когда мы встречались, мы находили общий язык – в основном потому, что были теми жалкими засранцами, которые так и не добрались до центра города за всю ночь и всё ещё пытались замутить с женщинами в китайской закусочной на вынос по пути обратно в лагерь.