Мне хотелось пить. Я заметил на террасе ещё одну мятую белую рубашку и встал. Я прошёл мимо австралийца и двух женщин, которые отложили книги, чтобы послушать своего нового друга. Чёрт, как бы мне хотелось так же болтать. Они были некрасивыми, но в этом городе это, похоже, не имело значения. Будь ты молодой, белый и с пульсом, ты бы зарабатывал как супермодель. Неудивительно, что балканские парни приехали в город.
Мне удалось привлечь внимание официанта, я замахал как сумасшедший, показал ему, где сижу, и пошёл обратно. Джерри вскоре последовал за мной. Он выглядел недовольным.
«Всё в порядке, приятель?» — Я протянул руку за телефоном, и он кивнул. «Думаю, я сделаю один».
«Она увидела новости и очень обрадовалась моему решению остаться».
Семейные дрянь: лучше не вмешиваться. Вернувшись в тень, я нажал на «Историю звонков», но ничего не сохранилось. Даже последний набранный номер был удалён. Хорошие навыки.
«Надеюсь, ты каждый раз очищаешь историю». Я изобразил набор номера и поднес его к уху.
«Ага. Не знаю, проверяли ли это эти идиоты в лагере, но у них наверняка была информация».
Я отключила телефон. «Нет ответа. Жаль. У моей мамы день рождения».
Наблюдая за её возней у бассейна, я пытался вспомнить, когда у неё день рождения, или хотя бы сколько ей лет. В голову это не приходило. Я как-то потерял интерес к подобным вещам, когда она потеряла интерес к моим, когда мне было десять. Моим последним подарком на день рождения было первое мороженое за 99 долларов. Договорились, что я ничего не скажу школе о синяках на шее и щеке.
Мою маму вызвали объясниться. Николаса дома бьют? Мороженое сработало: я замолчала, когда она рассказала им, как я упала с лестницы. Я кивнула в знак согласия, вместо того чтобы сказать, что её славный новый муж просветил меня, потому что я попросила 99, когда фургон с мороженым въехал в дом. Ну и ладно. По крайней мере, она пригодилась как повод узнать, кому звонил Джерри.
Официант принёс две банки холодной колы. Либо он был ясновидящим, либо я свободно говорил на иракском языке жестов. А может, это был весь их запас. Он поставил их на стол и улыбнулся так, будто снимал зубы у австралийца.
Джерри откинул банку и сделал два жадных глотка.
Я взял меню, прежде чем официант успел решить, что у него есть клиенты поинтереснее. «Мне картофельные палочки и пару булочек».
«Да, сэр. Конечно, конечно, конечно». Он не записал это, что всегда вызывало беспокойство. Обычно это означало, что он не вернётся, а если и вернётся, то с варёным яйцом.
Джерри проверял свою камеру. «Я возьму то же, что и ты, и ещё одну колу».
Я поднял взгляд на мятую рубашку. «Ещё две колы, две картофельные палочки и тонны хлеба. Этим солдатам, ты не знаешь, им можно пить?»
Он, казалось, не был в этом уверен.
«Дай им по коле, ладно? И убедись, что они холодные». Я протянул официанту восемь долларов, а Сесилу удалось рассмешить женщин. Сволочь.
Джерри с увлечением чистил линзы маленькой кисточкой. «Ты становишься щедрым в старости».
«Наверное, пить хочется, слушая этот бред весь день». Я откинулся на спинку кресла и немного посидел в тени. Кажется, я даже задремал на минуту-другую.
53
'Сэр?'
Crumply Shirt вернулся с мисками чипсов и булочек.
Я показал Джерри тонкости приготовления бутерброда с недожаренной картошкой фри и таким горячим маслом, что оно превратилось в масло. Роба всё ещё не было видно.
Заведение заполнялось. Один белый парень выделялся. Он сидел с другим белым и парой местных, все пили чай из маленьких стаканчиков. Его ежик едва проглядывал, открывая седину по бокам. Лицо было усеяно мелкими шрамами, словно от осколков. Щетина росла только там, где кожа не была повреждена. Но его было трудно не заметить, потому что у него отсутствовали мизинец и безымянный палец на правой руке.
Джерри тоже его заметил. Он наклонился вперёд, выхватив из миски ещё немного хлеба. «Боснийский мусульманин? Как думаешь?»
«Не знаю, я его плохо слышу».
Джерри встал, все еще жуя чипсы.
Он обошёл двух женщин и прошёл мимо столика Трёх Пальцев. Через пару шагов он остановился, обернулся, улыбнулся и заговорил с четырьмя мужчинами.
Он выглядел достаточно взрослым, чтобы попасть в плен к дружкам Младича. Отрубить два пальца пленному было для них настоящим кайфом, потому что рука осталась в сербском приветствии, как у бойскаутов.
Разговор длился меньше минуты. Он не выглядел многообещающим. Джерри направился на ресепшен, возможно, пописать. Нужно было создать впечатление, что он специально зашёл.
Ребята допили чай и ушли, а Джерри вернулся и взял себе две оставшиеся фишки.
'Что вы говорите?'
Последнего он посыпал солью. «Он не говорил по-английски, но другой парень немного говорил. Я просто сказал, что слышал его голос и подумал, не знает ли он моего старого друга Хасана, который, как я слышал, был в городе. Знаю, это маловероятно, но я бы очень хотел с ним пообщаться». Ну и всё такое. Но, чувак, чёрт возьми».
Я обмакнул палец в лужу соли и чипсов на столе. «Что ты думаешь? Женская сила? У нас тут мусульмане, у Палестины сербы. Скоро у нас может начаться война внутри войны из-за того, кто заправляет борделями».
После четырёх банок колы и ещё одной порции чипсов солнце поднялось гораздо выше и жарче, и мы вот-вот окажемся на линии огня. Я встал и расправил зонтик. Большинство людей уже разошлись по домам.
«Полдень». Джерри посмотрел на часы.
«Ну, думаю, я всё ещё англичанин». Я снова сел и немного подвинул стул, чтобы оказаться прямо под тентом рядом с Джерри. «Так что, полагаю, это делает тебя бешеной собакой».
Я заметил какое-то движение у дверей. Роб вышел на террасу с АК в руке. Он прищурился, оглядываясь в поисках нас.
«Внимание, приятель, поехали».
Я не хотел, чтобы он к нам подходил. Мы были бы в пределах слышимости австралийца, который теперь стоял в тени большого картонного листа, установленного в углу, где внешняя стена примыкала к зданию.
Мы подошли к нему, когда он спускался по ступенькам. Мы пожали ему руки. «Мне нужна услуга».
«У меня не так много времени, приятель. Я скоро уйду». Он помолчал. «Но что это за разговоры о том, что у меня большой нос?»
На нём была точно такая же одежда, как и вчера, только теперь полы рубашки торчали наружу. Вероятно, они скрывали пистолет, застрявший в джинсах. Спина и подмышки были мокрыми. Пот покрывал лицо и грудь.
Джерри пожал ему руку. «Я видел тебя вчера на вечеринке».
«Ага», — Роб повернулся ко мне. Он же не знал Джерри, так зачем с ним разговаривать? Просто так сложилось.
«Знаешь что, пойдем наверх».
«Какой этаж?»
'Первый.'
Конечно. Держу пари, мятые рубашки тоже попали к нему без всяких просьб.
У лифтов ждала съёмочная группа с камерами, кабелями и бронежилетами, поэтому Роб повернул направо к лестнице. «Я слышал, что сегодня утром в Палестину попало оружие».
«Да, РПГ. Дэнни Коннор мертв».
«Какая жалость», — сказал он деловым тоном. «По крайней мере, его сын стал немного старше».
«Да. Девятнадцать, в университете».
«Надеюсь, он разобрался со своей пенсией».
«Коннор? Как будто».
И всё, тема закрыта. Об этих вещах никогда не говорили слишком много.
Мы поднялись на первый этаж и свернули в узкий коридор. Стены были покрыты таким же шероховатым бетоном, как и в «Палестине», и выкрашены в белый цвет.
«Что здесь делают австралийцы?»
«Их консульство находится прямо за отелем. Они здесь, чтобы убедиться, что никто не использует террасу как основание для миномёта. Это хорошо для нас, потому что там всегда кто-то присутствует».
Мы добрались до его двери, и я последовал за Джерри в комнату, больше похожую на маленькую квартиру, чем на гостиничный номер. Кондиционера там не было, но всё остальное было. Зона отдыха с двумя поролоновыми диванами с нейлоновыми чехлами с цветочным узором. Журнальный столик. Непременный телевизор с пластиковой облицовкой, несколько кухонных шкафов, раковина, маленькая плита Belling и чайник.
Мы бросили вещи и направились к диванам. Мы с Джерри сидели на одном, прислонившись спиной к стене, которая, как я предположил, была спальней. Через другую открытую дверь я видел ванную.
Роб подошел, бросил ключи и АК на столешницу, затем вытащил пистолет из джинсов и положил его рядом с ними. «Пиво?»
Мы оба заказали кофе и смотрели, как он наполняет чайник бутилированной водой. По другую сторону французских окон был небольшой балкончик, шириной не больше метра. Всего этажом выше, так что смотреть там особо не на что.
Роб возился с кружками, ложками и прочими вещами, ожидая, когда я начну объяснять.
«Слушай, приятель, нам нужна твоя помощь. Сегодня утром нас забрали военные. Они хотели знать, почему мы спрашиваем про боснийцев. Они переживают, как бы им не пришлось столкнуться с неприятностями».
Роб прислонился к кухонному шкафу и молча наблюдал за нами, откручивая маленькую баночку Nescafe.
«Они хотят, чтобы мы убрались из города – типа, вчера. Я говорил, что мы поедем на север, в Турцию. Но мы хотим остаться. Карты на столе, приятель. Нам нужно место, где можно спрятаться, может, дней на пять максимум, пока мы пытаемся найти этого парня. Это подвергает тебя риску, но мы не можем нигде зарегистрироваться, и мы не можем переночевать на скамейке. Даже если я накрашусь немного ваксы, я там долго не продержусь, правда?»
Роб слишком сосредоточенно разливает Nescafe по разноцветным кружкам. «Почему они так злятся? Ты упомянул Нухановича?»
«Нет, Джерри считает, что они думают, что мы пытаемся выудить компромат на контракты по реконструкции».
Чайник щёлкнул, и он разлил кипяток по кружкам. «Я просто выброшу это». Он начал расстёгивать мокрую от пота рубашку, направляясь в спальню.
Джерри был недоволен моим вступлением. «Зачем ты ему всё это рассказываешь? Он может сказать «нет». И что тогда?»