Я подошла ближе, почти прошептала ему на ухо. «Если он собирается нас спрятать, он должен знать, что происходит. С ним всё в порядке. Дайте мне поговорить – я его знаю».
Роб вернулся, натягивая через голову выцветшую синюю футболку. По магистрали с грохотом выехал бронетранспортёр. Мимо, довольно высоко, пролетел вертолёт. Он молча вылил сгущёнку в кофе, размешал и принёс кружки с сахаром. Затем он сел напротив нас и глубоко вздохнул. «Нуханович — довольно неуловимый тип, правда?»
54
Роб отпил глоток своего кофе. «Договориться об аудиенции у Саддама, возможно, будет проще». Он взял большую кружку и поставил её на бедро. Его взгляд был прикован к моему. «Мы тоже ищем Нухановича».
Джерри вскочил без приглашения. «Ты знаешь, где он?»
Роб сердито посмотрел на него. «Если бы мы это делали, мы бы не смотрели, не так ли?»
Это не была любовь с первого взгляда.
«Дай ему закончить, Джерри», — обратился я к Робу. «Почему его так трудно найти, если он только и делает, что распространяет добрые вести?»
Он поставил кружку на стол, запятнанный кольцами. «Потому что каждый человек и его собака хотят остановить его. В единстве — сила. Сила — беда для всех. Он знает, что он — мишень».
Джерри энергично кивал, пытаясь вступить в клуб. «Вот почему никому не удалось добраться до него в Боснии. Багдад — наш единственный шанс».
Роб проигнорировал его.
«Юнити?» — Я привлек внимание Роба. — «Должно быть, он классный парень».
Роб кивнул. «Он показывает людям, что для победы в сражениях не нужны ракеты: можно использовать мелочь из карманов. Если вы сделаете это сообща, вы сможете поставить на колени любое правительство и корпорацию».
Роб не отрывал от меня взгляда, полностью игнорируя Джерри. «Слышал про бойкот кока-колы в Пакистане? Он показал местным, как можно вести войны с колой вместо настоящих».
Джерри открыл рот, чтобы что-то сказать, но я опередил его: «Как он это сделал?»
«Сначала он убедил компании продавать «Зам-Зам», «Мекку» и все мусульманские бренды. Затем он проповедовал своё послание». Он поднял палец. «Чтобы дать отпор американскому империализму, им не нужно было заряжать оружие, достаточно было заряжать холодильники. И это работает. Каждый раз, когда ребёнок покупает бутылку колы, принадлежащей мусульманам, он знает, что процент от прибыли идёт на благотворительность в исламские организации, а не какому-то жирному акционеру в Нью-Йорке». Он улыбнулся. «Есть несколько отличных лозунгов. «Освободи свой вкус». «Не пей, дурак, пей, преданный». Каждая бутылка — это протест, два пальца в сторону США».
Окна дребезжали, когда несколько вертолётов пролетали низко над зданием. Пилоты, вероятно, разглядывали женщин на шезлонгах. Роб подождал, пока они улетят, а затем вернулся к своей истории.
«В нескольких провинциях Пакистана Coca-Cola уже полностью запрещена. Представьте, к чему это может привести, если Нуханович сделает то же самое с электротоварами, автомобилями, продуктами питания, одеждой. Это вызывает панику среди людей. Не только в корпорациях, но и в правительствах. Наш человек — раковая опухоль, которую нужно вырезать, прежде чем она успеет распространиться».
«И что вам от него нужно?»
Роб взял ключи. «Слушай, мне нужно спуститься и купить что-нибудь холодное. Ты идёшь, Ник?»
Я поднялся на ноги. Джерри остался на месте. Он медленно учился.
55
Мы снова поднялись по лестнице. Внизу мы прошли через стеклянные двери на террасу. Через несколько секунд Роб уже заказывал воду у человека в мятой рубашке, появившегося из ниоткуда. Я наблюдал, как двое других пытались выловить зонтик, унесенный вертолётом в бассейн.
Мы отошли от австралийцев, так как мятые рубашки принялись за метлы и кучу арабских ругательств.
«Я не против, чтобы вы оба остались, но мне нужно получить разрешение от своего человека и рассказать ему, что между вами происходит. Он слишком хороший парень, чтобы держать его в неведении».
«Мы будем держаться подальше, в любом случае».
Австралийцы поменялись местами, вероятно, чтобы развеять скуку.
«Ты всё ещё можешь быть на свободе. Я за тебя ручаюсь, но если мой человек скажет «нет», я ничего не смогу с этим поделать».
«Честно». Жара была невыносимой. «Я хочу тебе кое-что сказать». Я кивнул в сторону тени возле здания. «Джерри этого не понимает, но я знаю Нухановича – ну, вроде того. Помнишь дело Младича с «Пейввэй»? Это для меня ты спрятал тайник. Нуханович там был».
Роб внимательно слушал мой рассказ о том дне, о том, как Нуханович пошёл наперекор Младичу и спас столько людей. Потом я рассказал ему о Зине и о том, как генерал выжил, потому что Сараево прекратило забастовку. «Мне больше плевать на фотографию Джерри – никогда не плевать». Я только что узнал нечто, и это меня удивило. «Я хочу с ним встретиться лично».
Официант вернулся. Роб взял бутылку себе и передал мне поднос. Ему понравилась идея. «Мне нужно поговорить с моим человеком». Он направился к стеклянным дверям.
«Если вы его найдете, я был бы не против побыть там».
Он повернулся, поднеся бутылку к губам. «Всё может сложиться гораздо лучше, чем просто встреча с ним, если ты к этому готов».
Это был уже второй раз, когда он говорил так, словно был ведущим какой-то телевикторины. «Что ты, чёрт возьми, несёшь? Начни обнимать деревья и перестань пить колу?»
Скоро узнаешь. Мы выезжаем минут через тридцать, встречаемся с кем-то, кто, возможно, знает, где он. Может, мой человек разрешит тебе пойти с нами, чтобы он мог объяснить, о чём я говорю. Я только возьму кое-какое снаряжение и поговорю с ним. Скоро увидимся?
Он скрылся в вестибюле.
56
Вместо того чтобы печь на улице, я ждал на ресепшене, время от времени потягивая купленный мной не такой уж холодный символ американского империализма. Консервированный в Бельгии, с надписями на французском и, похоже, на греческом, он рекламировал чемпионат мира по футболу 2002 года в Японии.
Было тихо; кроме двоих за стойкой, вокруг никого не было. Они обменялись редкими фразами по-арабски, и время от времени раздавалось звяканье чашек о блюдца — официанты в глубине зала изображали суету.
Я сидел и думал об этих мусульманских колах. В мире было почти полтора миллиарда мусульман, и это была самая быстрорастущая религия в мире. Неудивительно, что корпорации занервничали.
Прошло пятнадцать минут. Наконец Роб спустился вниз. На поясе у него висел пистолет, а в руках АК был заряжен.
«Джерри, как дела?» — спросил я. Я поставил колу на пол у ноги, не очень представляя, как Роб отреагирует на красную банку.
«Он разговаривал по телефону, но отключился, когда я вошла. Большой секрет?»
«У него есть источник в Вашингтоне, который думает, что знает, где может быть Нуханович».
Роб сел рядом со мной. «У меня хорошие новости. Ты остаёшься. А мой мужчина хочет поговорить».
«О Нухановиче?»
«Насчёт работы. Слушай, я за тебя поручился, объяснил твою связь с Нухановичем. Ему это понравилось. Если план моего человека сработает, такие люди, как мы, будут нужны в Узбекистане. Если ты ему понравишься, может, и работа появится. Я не про эту ерунду с маршрутами. Нам не нужны бездельники без обязательств. Это будет полезно. Разве ты не хочешь этим заняться?»
«Вроде того. Зависит от твоего представления о добре, я полагаю».
«Вы были в местных больницах?»
Я наклонился за банкой, качая головой. Он всё равно её увидел.
«Мы были сегодня утром. Там есть дети без рук и ног. У некоторых погибли целые семьи. Мой человек занимается организацией поставок медикаментов. Безумие, правда? Бедный родственник вроде Узбекистана отправляет медикаменты ещё более бедному. Знаете, почему ему приходится это делать?»
Я могу себе это представить, но пусть он все равно продолжает.
«Потому что от CPA всё равно ничего приличного не выходит, а большая часть того, что есть, всё равно воруется». Роб был изрядно взвинчен. У него в голове всплыли воспоминания о вечеринке у бассейна. «Смотрите туда». Он указал через дверь на террасу. «Посмотрите на этого бедолагу». Австралийский боец снимал шлем, чтобы вытереть пот с бритой головы с густо татуированным предплечьем. «Как я уже говорил, богатые дети не воюют. В этой больнице нет богатых детей. Обижают только бедных с обеих сторон. Мой человек хочет, чтобы Нуханович прекратил всё это дерьмо в Узбекистане».
«Как он собирается это сделать?»
«Он тебе расскажет. Если вы понравитесь друг другу, можешь вернуться с нами. Мы даже заберём Джерри у тебя из рук, подбросим его в Турцию. Интересно?»
Конечно, я был прав: если что-то было хорошо для Роба, то это было хорошо и для меня. К тому же, трава всегда зеленее, только вот травы не было. Я сделал глоток чёрной жидкости. «Может быть».
Он улыбнулся. Возможно, он хотел, чтобы рядом с ним работал кто-то знакомый. Возможно, он хотел излечить меня от кока-колы. «Мы выезжаем минут через пятнадцать. Я разгружу машину, а потом заберу своего человека. Помни, Ник, я за тебя поручился, так что не облажайся. Просто послушай, что он скажет».
Роб дал мне ключ и направился к дверям. Я поднялся наверх. Дверь на балкон была открыта. Джерри лежал на полу.
«Какого хрена ты там делаешь?»
«Просто тестирую камеру, делаю несколько снимков при слабом освещении».
Я посмотрел вниз. Роб наполовину зарылся под помятый, покрытый пылью синий BMW 3 серии с поднятым капотом, проверяя наличие каких-либо устройств.
«Зачем вы звоните в округ Колумбия?»
'Что?'
«Я же просил тебя больше этим не пользоваться. Ты же знаешь, что может случиться».
«Знаю, извини, но я решил позвонить в последний раз. Узнать, есть ли у него что-нибудь».
'И?'
«Нет, ничего». Он встал и взял бутылку с подноса. «Жизнь здесь — это постоянный цикл: горячие напитки сменяются холодными, не так ли?»
«Ты передашь ему, что от тебя больше не будет звонков?»