Может быть, Эзра был прав. Может быть, наступил подходящий момент, чтобы всё выплеснулось наружу; может быть, я бы не смог это остановить, даже если бы попытался. Мне так и казалось.
Я начала ему все рассказывать.
«Её мать и отец были моими друзьями, моими единственными друзьями. Её младшая сестра была моей крестницей. Келли было всего девять, когда их убили в их доме, недалеко от Вашингтона. Я опоздал слишком поздно, чтобы спасти их. Всего на несколько минут. Келли осталась одна. Тогда я этого не осознавал, но она была всем, что у меня осталось».
Дождь начал немного стихать, пока я вспоминал день, когда обнаружил тела, и те недели, что мы с Келли провели в бегах, и то, как она оказалась с Джошем и его семьёй в Мэриленде. «Теперь он священник в какой-то хохотующей церкви…»
Я рассказала ему о том, как ужасно я справляюсь с уходом за ней, как непоследовательно я себя веду и как часть меня умерла, когда я передала ее под постоянную опеку Джоша, убеждая себя, что так будет лучше для нее.
Дрожа и трясясь, Джерри, казалось, понял. «Как вообще можно оправиться от чего-то подобного?»
«Она никогда по-настоящему...»
Я почувствовал, как чья-то рука коснулась моего плеча. Должно быть, ему стоило немалых усилий оторвать её от тёплой подмышки. «Я имею в виду тебя, мужик. Как ты, чёрт возьми, всё это держишь?»
Хороший вопрос. Мне бы плевать, если бы я знал ответ.
Мы лежали под дождём ещё минут двадцать. Я проверил Baby-G: 16:28. Дождь утих ровно настолько, чтобы я мог разглядеть свет фар, мчащихся по долине обратно в сторону Сараево. «Совсем скоро рассвет, приятель. Может, разожжём костёр в сарае, даже воды вскипятим. Тогда все будут улыбаться».
87
Одежда прилипла к ледяной, мокрой коже. Руки так замёрзли, что пришлось потратить целую вечность, чтобы вставить ключ в старый латунный замок и повернуть его. Джерри дрожал за моей спиной, ожидая, пока замок не сдвинется с места и двойные рифленые железные двери со скрипом отворятся.
Внутри было чуть теплее, чем снаружи, но ненамного. Я даже не мог успокоиться, что мы не промокли. Дождь прекратился, как только мы спустились к подножию холма.
«Найди повозку», — сказал я. Мне хотелось, чтобы Джерри продолжал двигаться.
Пока он углублялся в комнату, я нащупал выключатель, но не нашел.
«Понял! Сюда!»
С ключами в руке я побрел на стук, который он издавал по кузову. В конце концов я отскочил от фургона с высокими бортами. Я на ощупь обошел его с левой стороны и открыл дверь. В салоне зажегся свет, и я увидел фургон VW и своё испаряющееся дыхание.
Фургон был одной из новых, более квадратных моделей, но он был таким же ржавым и потрёпанным, как старый «Комби» серфера. Кузов был забит пустыми мешками из мешковины и нейлона, мотками шпагата и охапками соломы. Пол кабины был завален газетами, листами бумаги, ручками, банками из-под напитков и всем обычным хламом.
Я запрыгнул в машину, открыл пассажирскую дверь для Джерри и включил зажигание. Дизельный двигатель завёлся после нескольких протестующих рывков. Я включил фары. Внутри амбар был высоким, с крышей из гофрированного железа, а пол был бы достаточно большим, чтобы вместить дюжину машин, если бы они не возражали против парковки на кучах мешков и старого фермерского инвентаря.
Я нажал на прикуриватель, переключил передачу на задний ход и сдал назад, чтобы фары освещали как можно больше места. Указатель уровня топлива показывал половину. Прикуриватель снова щёлкнул. «Проверь, приятель. Посмотрим, сможем ли мы разжечь огонь».
Я оставил его на нейтральной передаче, двигатель работал, выхлопная система пыхтела, ударяясь о бетонную стену. Спрыгнув на твёрдую, утрамбованную землю, я начал чувствовать прилив энергии. К чёрту угарный газ — я просто хотел прогреть кабину и посмотреть вокруг.
Салкич обещал, что за кучами картона и деревянных ящиков спрятаны шесть канистр с дизельным топливом. Я разгребал весь этот хлам, пока не нашёл их, и поднимал каждую, проверяя, наполнена ли она.
Джерри собрал пустые полиэтиленовые мешки, куски дерева, солому, картон – всё, что могло гореть. Он сложил кучу достаточно большую, чтобы согреть нас, но не настолько высокую, чтобы мы всё подожгли, а затем побежал обратно к фургону. Он разжёг в кабине газету и принёс её. Вскоре мы уже грели руки и лица, вдыхая запах горящего пластика.
Я использовал старый ржавый нож, чтобы прорезать дырки для рук и шеи в нескольких мешках, и протянул ему комплект. «Нам нужно немного просушить одежду, приятель».
Я всегда ненавидела снимать мокрые вещи и подставлять кожу холоду, но волокна приходилось отжимать, чтобы они могли выполнять свою функцию и удерживать немного воздуха.
В итоге мы стали похожи на кукол из «Капустной грядки», но, по крайней мере, мешковина дала нам дополнительную защиту от холода. К тому времени, как мы снова надели одежду, вся грязь внутри превратилась в грязь, но, по крайней мере, это была тёплая грязь. Огонь помогал.
Вокруг лежало столько горючих материалов, что нам хватило бы на всю ночь, чтобы просушить комплект, но мне хотелось отправиться в путь как можно скорее.
«Поищи, где можно вскипятить воду. Не забудь выпить чего-нибудь горячего, прежде чем мы пойдём. Я наполню бак».
Джерри отошел в тень, а я поднял свой АК и обе наши поясные сумки.
Я не стал заводить двигатель. Если заглушу, он может не завестись, так зачем рисковать? Я вывалил сумки на пассажирское сиденье, свернул картон в конус и засунул его в бак. Попробовав на вкус и запах, чтобы убедиться, что это дизельное топливо, я залил первую канистру.
Всю вторую бутылку он вместить не мог, поэтому я закинул её в багажник вместе с тремя полными. Я уже представлял, как мы едем по дороге, включив печку на полную мощность и наполнив желудок горячей водой. Чего ещё желать?
Я подошёл к кабине и заглянул внутрь, чтобы проверить, работают ли обогреватели пространства для ног. Пока ничего. Поясные сумки были всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и сквозь нейлоновую ткань сумки Джерри я видел то, что осталось от его фотоаппарата. Джерри повезло. «Никон», вероятно, спас ему жизнь. Я расстегнул сумку и вытащил фотоаппарат. Часть объектива упала на сиденье.
Пуля пробила гильзу. Казалось, корпус вот-вот разломится пополам. Когда я взял его в руки, именно это и произошло. И, цифровая она или нет, я достаточно разбирался в камерах, чтобы сразу заметить, что внутри этой камеры есть что-то, чего там быть не должно.
Мне удалось просунуть палец между аккумулятором и корпусом. Синий пластиковый диск был размером примерно с пятидесятипенсовую монету; он был треснут и сколот, но я ясно разглядел, что это такое, и это не имело никакого отношения к съёмке.
Мои руки затряслись, когда я вытащил Thuraya и включил его. Я вытащил загрузочный кабель и проверил, нет ли там чего-нибудь лишнего, а затем зашёл в меню.
На этот раз Джерри облажался с системой безопасности. В списке звонков значились номер сестры Салкича, номер отеля и ещё один, длиной не менее двадцати цифр. Это был не стационарный номер какого-либо источника в Вашингтоне, Вирджинии или Мэриленде, и не обычный мобильный. У них тоже есть коды городов.
Кому, чёрт возьми, он звонил? Я видел его в Аль-Хамре с подключённым кабелем. Он что, скачивал фотографии? Кого? Чего? Чтобы опознать нас как террористов?
К чёрту это синее устройство. С этим я разберусь позже.
Из тени раздался крик: «Эй, у меня банка без дырки! Правда, её придётся хорошенько почистить».
88
Я выскочил из машины с АК в руке. Я опустил предохранитель до упора и упер приклад в плечо. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я наклонился к оружию и прицелился в сторону звука, доносившегося из темноты.
Он подошёл к фарам фургона, чтобы осмотреть консервную банку в своих руках. Его тень плясала вдоль дальней стены.
Я остался за фарами, ожидая, когда он приблизится.
«Стой смирно. Руки вверх, обе вверх».
«Эй, это я». Он поднял банку, щурясь от лучей. «Я принёс нам чайник».
«Пистолет. Где оружие?»
«Моя куртка. Ник, что?..»
«Заткнись нахуй. Брось банку. Встань на колени и положи пистолет на пол».
Он сделал так, как ему было сказано, и я двинулся вперед, держа оружие поднятым, все еще в плече, ослабляя первое давление.
«Что происходит, чувак, что я делаю не так?»
Я бросился на него из-за балок, ударив его ботинком по голове, прежде чем он успел подняться. Он упал на пол, и я отбил у него пистолет, а затем продолжил бить его ногами, куда только мог: по голове, по рукам, по ногам, по спине, по всему, что оставалось открытым.
Когда он поднял руки, чтобы защитить себя, я ударил его в живот, и его вырвало кровавой желчью.
«Ты случайно не звонил источнику в Вашингтоне?» Я не дал ему времени ответить, просто пнул его в сторону огня. «Ты скачивал с Аль-Хамры на этот крутой номер?»
Он снова попытался встать на колени.
«Вот почему телефон и камера были подстроены, да?»
Я пнул что-то подо мной. Он рухнул у костра, упал в угли и разбросал их по грязи. Он покатился ко мне, отчаянно пытаясь убежать, и попытался свернуться в клубок. Я чувствовал запах палёных волос.
«Ты убил Роба, да?»
Пот градом лился по моему лицу, когда я снова пнул его по почкам, а затем упер приклад АК ему в плечо и глубоко вонзил дуло ему в щеку.
Я сделал первое нажатие.
«Нет, нет, нет…» — умолял он меня, и пламя сделало его взгляд ещё более безумным. «Я отправил снимки, но они никак не связаны с нападением. Не было времени что-то подготавливать. Нет времени!»
Я чувствовала запах его страха и обмана: он исходил от него волнами. «Я хотел пойти с тобой, помнишь?» — всхлипывал он. «Пожалуйста, Ник, пожалуйста…»
Я сильнее наклонился к оружию; дуло ещё глубже вонзилось ему в щеку. Он так отчаянно пытался дышать через распухшие губы, что забрызгал мне лицо кровью и соплями.
Что, чёрт возьми, я делал? Это было похоже на внетелесный опыт. Кто-то другой управлял мной, приказывал убить его.