«То есть это тоже была чушь?»
Он кивнул. «Я женат на Рене. У меня есть дочь. Просто это были не те, с кем ты встречался».
Он откинулся назад, пытаясь снять напряжение в шее.
«Она ничего об этом не знает. Она думает, что я в Бразилии, освещаю выборы... А вдруг я облажаюсь, чувак?»
«Слушай, единственный шанс на выживание Хлои — это делать всё, что я скажу, и Джордж никогда не узнает, что я знаю. Как только мы вернёмся в Вашингтон, ты будешь придерживаться истории, какой бы она ни была».
Я не добавил, что до конца жизни он никому не должен об этом рассказывать, даже своей жене. Кем бы она ни была.
Что касается меня, то я чувствовал себя странно и спокойно, когда Джордж меня подлатал. Я всегда знал, что он не из тех, кто оставляет всё как есть. Я сам стал таким в тот момент, когда захотел велосипед вместо него. По крайней мере, я знал, где моё место.
Вот это подстава! Держу пари, Джорджу работа над выставкой и созданием фальшивой семьи доставляла не меньше удовольствия, чем любая операция, которую он когда-либо готовил.
Мы продолжили путь, и я не мог сдержать улыбки, когда он рассказывал мне о своей выдуманной семье. «Эта женщина не знала, как менять подгузник. Мне пришлось ей показать. Но даже тогда она не стала этого делать».
Если бы они не знали прошлое Джорджа, большинству было бы трудно представить, что человек, представляющий западное демократическое правительство, может так себя вести. Но Джерри в своё время повидал немало выстрелов и снарядов, а также всего того дерьма, что их окружало. Он знал, что это не так. Но это ему не помогало. Он просто смотрел на сверкающий на нас иней, засунув руки под мышки, возможно, пытаясь вызвать в памяти утешительные образы своей маленькой девочки. Я посмотрел на него. «Слушай, просто делай то, что я говорю, хорошо? Ничего никому не будет».
Он задумчиво кивнул. «Он что, правда убил бы ребёнка, Ник? Как он это делает? У него там какой-то больной ублюдок на дежурстве, что ли?»
Он никак не мог получить от меня подобную информацию. «Вам не нужно знать, потому что этого не произойдёт».
«Зачем? Зачем ты это делаешь, если я тебя уже надул, мужик?»
Я не отрывал глаз от дороги. «Я работал на Джорджа. Вот почему Келли умер».
Я чувствовал, как его взгляд сверлит мою голову. «Джордж убил Келли? Черт».
Я обернулся. Его взгляд был остекленевшим, словно он был где-то далеко. Я хорошо знал этот взгляд: я часто видел его в зеркале.
«Её похитили какие-то ублюдки. Джордж удерживал меня, не говорил, где она, потому что не хотел, чтобы я вошёл в дом и всё ему испортил. Он знал, что они, скорее всего, её убьют, но работа, эта чёртова работа, была для меня на первом месте. К тому времени, как я добрался и нашёл её, ну…»
Я почувствовал толчок в центре груди. Образ её мёртвого тела, который я описал Джерри, был таким же ярким, как фотография.
Джерри выглядел неважно. «Ох, чёрт…»
Я потёрла волосы и прижала руку к носу. «Я отвезла её тело обратно в Штаты, и мы с Джошем похоронили её рядом с остальными членами семьи. В церкви было достаточно места, чтобы стоять». Я вытерла руки о промокшие джинсы, пытаясь избавиться от запаха. Мне нужно было вернуться в реальный мир. «Не знаю, гордилась бы она или смущалась».
Мне бы хотелось вытащить из кошелька фотографию, как любой другой гордый родитель, но дело в том, что у меня её не было. Во всяком случае, она бы ею гордилась. Только та, что из её паспорта: в тот день её лицо было покрыто прыщами, и мне пришлось тащить её в фотобудку. Конечно, были и другие фотографии из её дома, но они лежали на складе. Когда-нибудь я соберусь и разберусь со всем этим.
«К чёрту, всё это уже в прошлом». Я переключил передачу на третью, когда мы тронулись в гору. «Не хочу, чтобы ещё кому-то снились такие кошмары. Никто их не заслуживает. Кроме Джорджа, но этого никогда не произойдёт».
Мы оба просто смотрели на дорогу, освещенную фарами.
«Слушай, извини, что изуродовал тебе лицо. Я увидел устройство определения местоположения, номер телефона, камеру в Аль-Хамре, и у меня просто голова взорвалась».
У него были более важные заботы. «Я это заслужил. Знаешь, Рене как-то сказала мне, что Будда сказал, что внутри каждого из нас живут две собаки: одна хорошая, другая плохая, которые постоянно дерутся друг с другом. Кто победит, зависит от того, кого накормят».
«Знаешь, тебе не обязательно идти. Все пугаются, когда им есть что терять. У тебя всё ещё есть семья, всё это барахло – у меня же ничего нет. Я отведу тебя обратно в сарай и пойду один».
«Нет…» Он улыбнулся мне так широко, как только мог. «Всё как в старые добрые времена…»
Я взглянул на циферблат. Ещё три с небольшим километра, и мы должны были достичь нашей первой вехи. Мороз усиливался с новой силой: то, что было лёгкой пылью на асфальте, теперь превратилось в более-менее сплошной лёд. Я просто держал третью передачу и надеялся на лучшее.
Я подумал о собаках Рене и понял, что это целая банка консервов «Пал», которую мне не хотелось открывать снова.
91
Салкич сказал, что лесной участок имеет длину чуть более двух километров, и следующим маркером, на который следует обратить внимание, будет противопожарная полоса.
Я взглянул на Джерри, который стоял так близко к вентиляционным отверстиям, что чуть не перекрыл доступ тепла. «Скоро наткнёмся на них, на группу „разбомбленных“ деревьев справа». Мне понравилось описание Салкича.
Я сбавил скорость, и он протёр боковое стекло мокрым рукавом, но это была не просто группа поваленных деревьев, их было множество; некоторые раздробленные стволы достигали пяти-шести футов в высоту, от некоторых остались лишь пни. Салкич ошибся – не все они были взорваны: большинство выглядели так, будто их раздавили танки.
Мы оба заметили обрыв одновременно. Я остановился прямо перед ним, чтобы мы могли осмотреть всё в свете фар. Когда Джерри открыл дверь, повеяло ещё холоднее. Он так замёрз, что вместо того, чтобы идти, поковылял к опушке леса, и я прекрасно понимал, что он чувствует.
Он махнул мне рукой, подпрыгивая, чтобы согреть ноющие конечности. Я переключил передачу на первую и поехал к нему. Узкая прогалина в деревьях точно не была противопожарной полосой; она была достаточно широкой, чтобы проехать на машине.
Джерри вернулся на место, и мы медленно двинулись вперёд. Ощущение было такое, будто мы въезжаем в пещеру. Деревья были всего в нескольких футах по обе стороны от нас, а их крон закрывал звёзды.
Джерри наклонился над приборной панелью и постарался смотреть через лобовое стекло.
Примерно через сотню метров трасса немного расширилась, и фургон задрожал, когда я переключился на вторую передачу. Мороза здесь не было: слишком тесно. Земля была мягкой, и я надеялся, что она не превратится в грязь. «Фольксваген» был далек от членства в клубе внедорожников.
Джерри ещё раз протёр экран. «Где живёт этот чёрт? В шалаше, в домике на дереве или ещё где?»
Я снова проверил приборы. Мы отъехали примерно на тысячу восемьсот метров от дороги. Впереди, примерно на отметке два километра, был перекрёсток с левым поворотом. Проскочив ещё пару выбоин, я наконец-то его выхватил в свете фар.
Я обернулся и посмотрел на силуэт Джерри. «Чёрт его знает, что теперь произойдёт. Нам просто нужно действовать по обстоятельствам».
«Не могу дождаться».
Мы двинулись дальше по тропе.
«Если всё совсем наладится и нам придётся разделиться, встретимся там, где свернули в лес. Ради всего святого, не заходите слишком далеко в лес — там могут быть заминированы. Я сделаю то же самое, посмотрим, сможем ли мы соединиться. Если этого не произойдёт через шесть часов, мы останемся одни».
Джерри медленно кивнул. «В пещере я никогда не думал, что зайду так далеко, чувак. Я до сих пор обделываюсь».
Я покопался в том, что осталось от кармана моего ПВХ-пальто. «У тебя ещё остались магазины для пистолета?»
Он кивнул, когда я передал ему «Дэу». «Раз уж твой старый приятель Усама, очевидно, показал тебе, как пользоваться этой хреновиной».
Указания Салкича были точны. Через шестьсот метров путь преградили два гигантских деревянных ежа. «Внимание, мы начинаем!»
Когда мы подошли ближе, Джерри раскинул обе руки на приборной панели. Отличный ход. Мы хотели, чтобы они были на виду у всех нервных людей с оружием.
Я выполнил все инструкции Салкича с точностью до буквы: остановился, оставил включенными фары и работающий двигатель.
Два ежа были проложены так, чтобы образовать шикану, которая как раз должна была проскочить между ними. Впереди я ничего не видел, только трасса, которая немного уходила вперёд и исчезала в темноте.
Джерри уставился в пустоту. «Что теперь?»
«Как он и сказал. Мы ждём».
Я начал опускать стекло. Не успел я проехать и половины пути, как в лесу слева от меня что-то шевельнулось. Мощный луч фонаря ударил мне в лицо сбоку. Я продолжал держать руки на руле и смотреть прямо перед собой.
«Рамзи?»
«Нет Рамзи. Ник Стоун».
К голосу из деревьев тут же присоединились другие, бормоча что-то непонятное. Я чувствовал, как двигатель урчит через руль, и старался не отрывать от него руки.
Из леса вышла группа мужчин. Они были одеты в разномастную форму: американские армейские куртки, немецкие парки, высокие кожаные сапоги, разнообразные меховые шапки. У каждого из них был автомат.
Обе двери распахнулись. Нас вытащили из сидений и подвели к передней части машины, откуда они могли хорошо рассмотреть нас в свете фар. Но мы не чувствовали себя пленниками: нас скорее контролировали, чем тащили.
Я держала руки прямо, словно распятая, и начала дрожать от холода, когда они сняли с меня поясную сумку и обхватили меня руками. Я видела, как из «Фольксвагена» вытащили мой АК. Какой-то голос продолжал говорить со мной на сербско-хорватском, но я поняла только одно слово: «Рамзи».
Я изо всех сил пытался объяснить: «Больница! Бум! Бах! Доктор». Я понятия не имел, о чём, по их мнению, я говорю, но не хотел рисковать и делать резкие движения, чтобы прояснить ситуацию.