Я сосредоточился, пытаясь не потерять направление. Слева от нас завёлся мотор. Полагаю, он где-то дальше по тропе, по ту сторону ежей. Я надеялся, что он не тронется. Если же тронется, да ещё и пойдёт к дому, придётся предположить, что он берёт цель. Придётся вылезти из деревьев и ввязаться в бой. Начнётся настоящая групповая драка, вокруг столько трупов, а патронов всего девятнадцать.
Мы дошли до края лесного участка. Я опустился на колени и прополз последние два метра самостоятельно. После чернильной тьмы звёзды казались такими же яркими, как солнце.
Стена, обращенная ко мне, тянулась вдоль правой стороны участка, если смотреть с тропы. Дверь во двор семьи находилась примерно в сорока метрах от неё. За стеной я мельком увидел терракотовую крышу. Трёх-четырёхметровая полоска жёсткой травы между стеной и опушкой леса была белой от инея. Сегодня ночью вдоль неё не было ни машин, ни тел.
У кого-то возле блокпоста начался приступ кашля. Возможно, это были выхлопные газы. Двигатель всё ещё работал, но машина стояла неподвижно.
Я отступил назад, чтобы схватить Джерри, и вместе мы пошли вдоль опушки леса от контрольно-пропускного пункта к семейному входу. Мы поравнялись, и я медленно продвинулся вперёд.
Я посмотрел налево. Никакого движения со стороны блокпоста. Машина всё ещё стоит.
Я двинулся по траве, оставляя след на инее. Между дверями не было щели, но, может быть, дюйм-полтора под ними. Я опустился на колени, а затем распластался на земле. Трава обледенела у моей щеки. Я не видел ни света, ни движения на уровне земли. Выше не было перспективы.
Я поднялся на ноги и легонько толкнул двери в месте их соединения, на случай, если они не заперты. Как будто.
Я вернулся к Джерри и опустился на колени рядом с ним. Так мы и стояли, всего в нескольких сантиметрах друг от друга, пока я доставал «Тюрайю» и включал её, прикрывая дисплей одной рукой.
100
Я прополз пару метров, поймал сигнал и нажал кнопку «Отправить» на новом номере. Раздался всего один гудок, прежде чем монотонный голос ответил.
Я говорил как обычно, но понизил голос. «Это Ник. Уточните: в какое время наводить прицел?»
Монотон ответил: «Одиннадцать минут, двадцать две секунды до цели».
Медленно и, как я надеялся, ясно я начал объяснять ему устройство дома, как будто он входил через гостевые двери: прямо по курсу — гостевой двор с одноэтажным зданием, слева — двухэтажные гостевые апартаменты, а там, где здания сходились, находился проход в семейный комплекс.
После каждой детали я спрашивал: «Как вас понял?» И каждый раз получал ответ: «Утвердительно».
«Последним местоположением цели был дальний правый угол длинного здания во дворе семьи. Как вас поняли?»
«Утвердительно. Мы вас вычислили. Повторяю, мы вас вычислили».
«Понял. Ждите приказа на управление огнём: у меня пока нет цели. Это не зона, свободная от оружия. Понимаете?»
Последовала пауза в секунду-другую. Затем: «Утвердительно».
«Понял. Подожди».
Я не выключал «Турайю». Я хотел иметь возможность вытащить его, поймать сигнал со спутника и начать переговоры, как только мы найдём цель. До тех пор я не хотел, чтобы какой-нибудь полковник или кто-то там, кто следил за экранами в оперативной комнате и принимал решения, пошёл и ударил по тому, что увидел по ту сторону стены, потому что он кричал, что всё испортил.
Нам нужно было быть подальше отсюда, когда нагрянут «Хеллфайры». Цель должна была умереть. Права на ошибку не было.
Операторы системы АВАКС будут следить за экранами, проверяя данные наблюдения «Предаторов», пока Босния пролетает под ними. Передний инфракрасный объектив будет показывать операторам зелёный негатив ландшафта. Тепловизоры на борту БПЛА будут наводиться на тепло: чем горячее источник, тем белее изображение. Тела будут легко распознаваться даже сквозь фонарь. Не менее важным будет и дальний радиолокационный датчик в носовой части, а также обратная связь, сообщающая о готовности «Хеллфайров» к вылету.
Я пополз обратно к Джерри. «Слушай, они будут здесь примерно через десять. Двери заперты. Мне нужно, чтобы ты перелез через стену и открыл их. Мне нужно оставаться здесь. Если эта машина приедет за ним через другие двери, мне нужно будет спуститься туда с G3».
Он начал подниматься на ноги. Я схватил его. «Когда доберёшься до другой стороны, можешь не открыть, понимаешь? Там может оказаться замок, и тогда ты окажешься в дерьме, если не сможешь вернуться. Понимаешь, что я тебе говорю?»
Не было смысла его морочить. Мы зашли слишком далеко, и ему нужно было знать.
Он крепко положил руку мне на плечо и посмотрел мне в глаза. «Я уже в дерьме».
Он отпустил меня и начал рыться в парке. «Думаю, мне лучше их разделить». Он протянул мне одну из камер. «На всякий случай. Рене заработает немного денег. Она с Хлоей, у её матери в Детройте».
Я сунул его в карман.
«Она останется там, пока я не вернусь из Бразилии. Ты её найдёшь. Отдай ей. Она будет знать, что с этим делать».
Мы оба пошли по траве. Я положил G3 на землю и прислонился спиной к стене, напрягая взгляд вправо, в сторону контрольно-пропускного пункта. Двигатель фургона всё ещё ревел в темноте.
Я согнула ноги и сложила ладони между бёдер. Джерри немного отступил назад, поставил правую стопу в них, как в стартовую площадку, и подпрыгнул. Я продолжала держаться за его стопу, разворачиваясь к стене и отталкиваясь, пока она не оказалась рядом со мной. Затем я прижала её к стене, чтобы ему было от чего оттолкнуться. Он зацепил руки за край и, казалось, пролежал так целую вечность. Я не знала, хлопает ли он, не хватает ли сил перекинуть остальную часть тела, или что-то заметил.
Через несколько секунд он начал перелезать через стену, и его нога покинула мои руки.
Я поднял G3 и приложил ухо к двери как раз в тот момент, когда он приземлился с силой на другую сторону. Почти сразу же раздался тихий скрежет металла, скользящего по металлу.
Дверь открылась очень-очень медленно. Я позволил Джерри: он всё контролировал.
Когда я проскользнул во двор, Джерри закрыл за мной дверь. Он не стал запирать её на засов.
Справа от меня, в десяти-одиннадцати метрах, находилась комната, где мы в последний раз видели цель. Лампы всё ещё горели.
Где-то в темноте звякнули кастрюли. Слева от меня находилось одноэтажное здание, разделяющее два двора. С этой стороны окон не было. На первом этаже гостевого корпуса, где мы принимали душ, было совершенно темно.
Я упер приклад в плечо, перевёл предохранитель на одиночный выстрел и положил указательный палец на спусковой крючок. Держа Джерри позади себя, я начал двигаться к освещённому окну. Скрытности быть не могло: времени было мало. У меня не было другого выбора, кроме как открывать двери и смотреть в окна.
Я опустился на колени под окном, справа от покрытой грязью рамы. Медленно подняв голову, я увидел дверь слева. Я поднялся ещё немного. Масляные лампы всё ещё горели там, где их оставил Джерри. Но комната была пуста.
Даже еду забрали.
Я пригнулся, всё ещё держа приклад у плеча, сняв предохранитель, и пошёл вдоль стены к веранде и двери, через которую мы прошли. Снаружи — ни обуви, ни цели внутри.
Звуки на кухне стали громче, к ним присоединилось бормотание на сербско-хорватском. Кухня, должно быть, находилась за одной из дверей на веранде.
Дыхание у меня заклубилось, когда я остановился и прислушался. Бормотание исходило не от того, кто меня звал; это был не тот медленный, размеренный голос моего любимого дядюшки. Скорее, это было похоже на жалобы старого посудомойщика на грязные тарелки.
Я коснулся руки Джерри и указал в сторону прохода и двора.
Я сделал всего несколько шагов, когда услышал шум двигателя. К дому приближалась машина.
К чёрту шум. Мы побежали.
101
Я схватился за дверную ручку, и мы потащились по коридору. Левая рука была вытянута, готовая коснуться двери на другом конце. Я добрался туда, сделал вдох, прислушался. С другой стороны раздались голоса – четыре или пять. Машина стояла неподвижно, но не во дворе.
Пытаясь заглушить звуки нашего дыхания, я приложил ухо к дереву, правая рука крепко сжимает рукоятку пистолета, предохранитель по-прежнему снят, указательный палец по-прежнему лежит на предохранительной планке.
Голоса были настойчивыми и тихими. Ни один из них не принадлежал цели. Затем его мягкий тон вспыхнул, успокоив всех.
Шум двигателя внезапно усилился. Должно быть, ворота открылись.
'Поддерживать.'
Я нащупал ручку левой рукой. Пальцы сомкнулись на ней, и я потянул назад. Фары слепили глаза.
Я различил в лучах массу тел, окутанных собственным дыханием и выхлопными газами.
Всего в двух футах от меня возникло тело с поднятым оружием. Я выстрелил; он упал. Его АК с грохотом откатился через порог.
Из-под машины доносились крики и вопли. Водитель резко завёл мотор. Оружие было направлено в сторону прицела.
Я просто стрелял одиночными выстрелами по всему, что двигалось, а затем по машине.
Черт, оно начало двигаться.
В нас полетели пули, отбивая куски штукатурки, которая обработала мое лицо пескоструйным аппаратом.
Я повернулся и побежал по коридору. Джерри схватил АК с пола, ствол волочился за ним, пока он боролся с прикладом. «Назад к воротам! Назад к воротам!»
Мы выскочили через дверь в дальнем конце и ринулись через семейный двор. Под верандой раздались крики и какое-то движение. Это была кучка мойщиков бутылок. Они пригнулись, увидев нас.
Я был на полпути, когда по нам открыли огонь из преследующих нас. Я остановился, повернулся и открыл ответный огонь по проходу.
Джерри был справа от меня. Он пробежал мимо, пока я вёл прицельный огонь, пытаясь не дать им покинуть проход.
Я выстрелил еще дважды в дверь, прежде чем Джерри начал стрелять.
Я развернулся на месте и побежал, отбежал от него на четыре шага, снова развернулся и начал стрелять. «Шевели, Джерри! Шевели! Шевели!»