— Ладно, подумаю.
— Подумай, Аким, подумай, — произнёс Савченко, а когда Аким уже было хотел уходить, он добавил: — Только это, Аким… Ты пока не надумаешь… Ты на таблетках упаковку не разрывай. Идёт?
Прапорщик взглянул на таблетки, что держал в руке, и согласился нехотя:
— Идёт. Бывай, Олег.
Он уже встал и пошёл к двери, когда промысловик его окликнул:
— Аким!
— Ну? — Саблин остановился.
— Если тебе предложат на КМК[1] записаться, ты не отказывайся.
— Чего? — удивился такой просьбе Аким. — Зачем мне это, я уже звание получил.
— Не отказывайся, не отказывайся, — настаивал Савченко. — Походишь через раз, сдашь экзамены, галочку поставишь, что прошёл, потом, может, и пригодятся тебе те курсы.
— Ладно… А ты давай, выздоравливай, Олег, — сказал он и вышел.
Саблин остановился возле медсестры Агафьи и показал ей те таблетки, что дал ему Савченко:
— Знаешь, что это за лекарство?
Она кинула беглый взгляд, удивилась, подняла на него глаза и тут же ответила:
— Знаю, это экспериментальный антибиотик от грибка, такой наш доктор вашей дочери прописал и теперь наблюдает её.
— Понятно, — произнёс прапорщик и пошёл к двери.
— Он редкий… Откуда он у вас? — спросила вслед ему Агафья.
— Нашёл, — коротко ответил Саблин и толкнул дверь госпиталя.
[1] Курсы младших командиров.
Глава 17–18
«Втянул меня всё-таки в это дело».
Саблин, надо признаться, был раздражён. Савченко, он, как болотная выдра, изворотливый… Даже хуже, он, как сколопендра, хитрый. Аким в который уже раз взглянул на пачку таблеток.
«ВИЛОНИН».
Промысловик заранее, что ли, знал, чем взять прапорщика. Понимал, что ста восьмидесяти рублей награды может и не хватить. Что Аким может на деньги не повестись. Не купиться. И про дела в полку был в курсе.
«Вот откуда он всё знает?».
И как теперь отказаться? Савченко завтра врачи погрузят в регенерационную кому. И пока он будет плавать в биогеле в тяжёлых снах, Аким займётся своими делами. А когда Олег очнётся, он просто вернёт ему таблетки. Нераспакованными, так, как Олег и просил. И всё. Всё. И все эти штучки промысловика насчёт честности Акима и о том, что только ему Савченко может доверять… Всё это просто хитрые слова, которые на прапорщика никакого воздействия не оказали.
«Вернуть таблетки!»
Сейчас нужно было всё наконец выяснить про них. Он сел на квадроцикл и поехал домой, а там встал под навес у себя во дворе, но в дом не пошел. Ветер был южный, поэтому прапорщик достал сигарету. Он хотел обдумать сложившуюся ситуацию, придумать, что сказать жене, но не успел, дверь открылась и во двор выглянула Настя. Жена его любимая.
— Аким, — она оглядела свой двор в поисках того, что могло задержать тут мужа, — а что ты тут на жаре стоишь? Чего не заходишь в дом?
Саблин ничего ей не ответил, вошёл в дом, стянул респиратор, повесил в прихожей пыльник. А Настя уже в лице переменилась… Она словно носом всё чувствует, нюх у неё на всякое такое, что ли.
— Ну, что тебе этот сказал?
«Этот. Да, Настасья Савченко не любит».
Она никогда его не жаловала. Ей всегда казалось, что промысловик тянет её мужа куда-то не туда, в дела свои дурные. Опасные. А Аким садится за стол, достаёт пачку лекарств, кладёт перед собой. Настя сразу подлетела, схватила их, в руках вертит.
— И где же ты взял их?
— «Этот» дал, — с усмешкой отвечает Саблин.
Настя смотрит на Акима и чувствует, что в этом «дал» есть какой-то подвох; и, не выпуская лекарства из рук, она спрашивает:
— А взамен чего хочет?
Настя казачка умная, иной раз и подумать умеет, сразу поняла, что за эти таблетки Олег у её мужа не денег попросил. Но Аким молчит, а жена сразу догадывается:
— На промысел тебя сманивает, неугомонный⁈ Давно к тебе цепляется. А теперь нашёл чем прельстить, подлюка!
— Ты чего раскудахталась⁈ — тут уже Саблин смолчать не мог. Не любить жена может кого угодно из его знакомых, но вот облаивать их — это уж извини, казачка. — Язык не распускай свой.
Она вдруг ставит лекарства на стол перед ним.
— Обойдёмся мы без его подарков.
Саблин молчит сначала, а когда жена уже начала что-то делать по хозяйству, стала мыть что-то, он и говорит ей холодно:
— То не тебе решать.
А Настя бесится, гремит посудой. Тут уже сидеть дома ему стало невтерпёж, он стал одеваться, и когда накинул уже пыльник, на пороге дома появился Олег. Парень не увидел, что отец зол и спросил у него:
— Бать, ну так что, в болото поедем сегодня? На вечер?
— У тебя кукуруза вся, что с краю, уже жёлтая… Ты насос новый когда купишь? — холодно спрашивает Аким.
И тому всё сразу становится понятно:
— Как скажешь, так и куплю.
— Сейчас купи, пока Кирилов лавку не закрыл, — распоряжается отец, — бери киловаттный, чтобы на всё поле с избытком хватило.
— А трансформатор вытянет киловатт? — сомневается Олег.
— Вытянет, — уверен Саблин. — Деньги у матери возьми. А на рыбалку потом как-нибудь сходим.
Он не берет свой квадроцикл, транспорт нужен Олегу, насос мощностью в киловатт весит немало. Саблин по станице идёт пешком. Он всё ещё зол на жену.
«Вот дура! От лекарства для дочери готова отказаться, лишь бы досадить ненавистному Савченко! Что за глупая баба!».
Так он дошёл до нужного ему дома и остановился у забора, увидал за ним женщину и поздоровался:
— Здравствуй, Анфиса.
— Здравствуйте, — нейтрально отвечала та, не узнав Саблина по его одежде и респиратору.
Тогда Аким оттянул маску.
— Василий твой дома?
— А, Аким, — теперь она его признала. — Да, Вася с рыбалки вернулся только. Заходи.
— Не спит?
— Нет, пообедал, снасти правит.
Она открыла ему дверь и впустила в хату. Казаки поздоровались, и Василий, удивлённый визитом редкого гостя, предложил:
— Есть не хочешь, Аким? Может, каши?
— Да нет, — Саблин всё ещё злился на жену, а пока злость не проходила, аппетит у него не появлялся.
— Тогда, может, по рюмочке? — продолжил угождать гостю Ряжкин.
— Это давай.
Анфиса быстро соорудила им графинчик на стол и неплохую закуску. Казаки выпили. И так как жена Василия не ушла, а продолжила крутиться на кухне, явно желая вызнать, зачем пришёл редкий гость, Саблин говорил тихо:
— Вась, тут дельце одно образовалось.
— Ты про шестую роту, что ли?
— Про роту? Да нет…
— Нет? А то казаки говорят, что шестую роту будут в полку организовывать.
— Это да, будут, — согласился прапорщик, — но я сейчас не про то.
— А про что? — Ряжкину, судя по всему, было интересно узнать про новую роту. Но раз не про то… — Что за дело?
— Нужно на запад сходить, — продолжил Саблин всё так же тихо.
— Далеко? — сразу насторожился Вася.
Оно и понятно… Запад. На запад, к Большому Камню, ходят самые отпетые промысловики, потрошить станции пришлых, которые во множестве стоят в горах и предгорьях. И вот редкий гость Саблин пришёл к нему и предлагает отправиться в опасные места.
— Далеко, — говорит прапорщик. — Сходить нужно до Горок.
— О, — лицо Ряжкина вытянулось. — Это только туда дней пять хода, а то и шесть.
Аким сразу понял, что теперь Вася будет придумывать причины для отказа, точно так же, как он сам их искал сегодня в палате у Савченко, поэтому решил выложить сразу все козыри:
— Сто пятьдесят рублей платят, а нужно только два ящика сюда перевезти из Мужей.
И тут настроение Василия заметно переменилось:
— Сто пятьдесят? Это на двоих?
— Лучше на троих, — ответил Аким, наблюдая за реакцией товарища.
«Ну, Вася, как тебе такое? Пятьдесят рублей — это тебе сколько стекляшки нужно выловить, чтобы столько заработать?».
А Ряжкин смотрит на него и вдруг оборачивается на жену, которая так и крутится возле мужчин:
— Анфиса, иди-ка кур, что ли, покорми.
— Тю… — жена смотрит на казака в недоумении. — Так не вечер ещё, Вась, какие куры?
— Да не знаю я! — повышает голос Ряжкин. — Погладь что-нибудь, полы помой в спальне.
— Чего их мыть-то, — не сдаётся его жена. — Мыто у меня всё. Чисто всё. Чего их мыть?
— А я говорю немыто! — повышает голос казак. — Иди мой.
— Вот блажной! — теперь злится казачка. Но уходит. Уходит, но бурчит себе под нос: — Немыто! Позорит ещё меня перед людьми.
— Так и вертится тут, — смотрит ей вслед Василий. — Так и крутится. Уши, зараза, навострит и прислушивается вечно, а слух у неё, как у краба, любой шёпот слышит! Ни слова сказать нельзя! — и потом, уже чуть успокоившись, оборачивается к прапорщику и говорит почти шёпотом: — А это дельце тебе, никак, твой дружок Савченко предложил?
— Вась, а какая тебе разница? — отвечает ему Аким. — Ты свои пятьдесят рублей получишь, если дело сладится. А кто там его затевает, да зачем… Оно тебе надо?
Правда, Саблин ещё и сам не знал, как и когда он эти деньги заберёт у Савченко, но Олег насчёт денег был всегда честен. Это все в станице знали. И потому вокруг него всегда крутились желающие подзаработать.
— Да… — задумчиво произносит Ряжкин. — Пятьдесят целковых… Оно, конечно… Ну, ты сам-то, Аким, как думаешь, дело будет опасным?
— Сказано взять два ящика, не в бою, а просто взять и привезти их сюда, — и прежде чем Василий успел ответить, добавил: — Но броню взять рекомендовали.
— Вот то-то и оно, — тут же произнёс Ряжкин со значением. И начал снова разливать водку. — За просто так сто пятьдесят рублей никто не подарит.
Саблин берёт рюмку и говорит ему:
— Слышь, Вась…
— Чего? — тот берёт свою рюмку.
— Ты, если откажешься… Ты об этом деле — никому.
— Понятное дело, — говорит Вася и они выпивают. А когда Аким ставит рюмку, Ряжкин и говорит ему: — Да и не откажусь я, пятьдесят рублей за пару недель… Мне деньги нужны. Вот только не пойму я, почему ты ко мне пришёл.
— А потому, Вася, что ты в тех местах почаще моего бывал, а ещё, раз плыть далеко, так в лодке рация не помешает, — отвечает товарищу прапорщик. — Рация же у тебя имеется? Или ты её в полку оставил?