— Нет, рация при мне, — отвечает Василий. Он по первости в казаках, как и Аким, в штурмовиках был, но после первых призывов быстро поумнел и сменил военную профессию, стал радистом. — «Стандарт-01», вон, под кроватью лежит, и РЭБ у меня один есть. Блок «Астра».
— Всё возьмём, — чуть подумав, решает Саблин.
— Думаешь, могут понадобиться?
— Пусть лучше будут и не понадобятся, чем понадобятся, а их не будет, — разумно заявил Аким. — Лодка у меня большая, места на всё хватит.
— Да, — соглашается радист. — Лодка у тебя знатная. Всё хотел спросить, ты за сколько её взял?
Но Саблин то ли прослушал его вопрос, то ли игнорировал, зато сам нашёл что спросить:
— Слушай, Вась, а кто ещё у нас из станичных те места знает? Я так прикидываю… А ведь, кроме нас с тобой, никто на запад так далеко никогда и не ходил.
— Как не ходил? А Денис Калмыков? — сразу вспоминает Василий. — Он же налимщик, он часто на Обь за налимом ходит… Ну, раньше ходил часто.
— А, да… — припоминает Аким. — Денис. Точно.
— Он и казак добрый, и рыбарь толковый. Я его хорошо знаю.
Калмыков и вправду был одним из немногих казаков, что всерьёз, на заказ, промышляли налима. За большую железу этой рыбы медики платили хорошие деньги, вот только добыть это чудовище в два центнера весом была ещё та работа. Рыба эта необычайно сильна, и просто лесой с крюком вывести её было сложно, она запросто могла изувечить руки рыбака или солидным рывком даже вытащить его из лодки, посему брали её, как правило, ещё и на багор. А водилась она в большинстве своём на глубине, в бывших руслах рек, которых вокруг Оби было в избытке.
— Ты же знаешь Дениса? — спрашивает Ряжкин.
— Ну, так… Шапочно. Здоро́во — здоро́во, покажи, что поймал, — отвечает прапорщик. Он думает, что такой казак, как Денис Калмыков, им в этом деле как раз подойдёт. Денис был настоящий житель болот. — Слушай, Вась, а он согласится?
— А куда он денется? — заверяет Акима радист. — Он вечно без копейки, ему ж девять ртов кормить надо.
— Девять? — удивляется Саблин.
— Ага, — говорит Василий. — Жена, тёща безумная и семь детей, один из которых убогий. За пятьдесят целковых он на что хочешь согласится.
— Слышь, Вась…
— Что?
— Может, поговоришь с Денисом сам?
— Предложить ему пятьдесят рублей?
— Предложи, Вась, предложи. Ты его знакомец, он с тобой лучше договорится.
— Ой, — Ряжкин махнул рукой и начал в третий раз разливать водку. — Там и договариваться не придётся. Для него пятьдесят рублей — это большие деньги.
— А для кого они, Вася, не большие? — спросил Саблин, беря рюмку.
Они выпили. И радист спросил:
— А когда отходим?
— Ну, один день на сборы и дела, а послезавтра, поутру, и отойдём. Только заскочим в Преображенскую, денёк там побудем, а после и двинем до Горок.
— Хорошо, я Денису так и разъясню, — сказал Ряжкин и предложил: — Ну что, ещё по одной?
— Да, — кивнул Аким.
Глава 18
Как-то всё само и пошло, поехало, завертелось. Теперь уже и Вася был с ним, возможно, к вечеру и Денис согласится идти.
В обрат уже не пойти. Деньги, а главное лекарство для дочери, сыграли свою роль, он и не заметил сам, как принял решение, — ещё, наверное, дома, когда злился на жену. А когда вернулся домой, лекарства на столе не увидал, спрятала его Настя, и теперь уже спокойно, и даже примирительно, спрашивала у мужа:
— Аким, обед ставить?
— Давай, — ответил он и только умываться начал, как она появилась в дверях душевой и сказала:
— Из полка звонят.
Это звонил дежурный, и он сообщил ему:
— Прапорщик Саблин, вас дожидается сотник Луговой.
— Луговой? — Аким не мог вспомнить командира с такой фамилией. «Видно, какой-то из новых». — А по какому вопросу он меня ждёт?
— Не знаю, — отвечал дежурный. — Наверное, по вопросу курсов. Он у нас заведует КМК.
— А! — понял прапорщик. «Ты глянь — Савченко, рыба какая хитрая. И тут успел с кем нужно договориться».
— Господин прапорщик! Так что передать сотнику? Он ждёт, — не унимается дежурный из трубки.
— Передайте, сейчас буду, — ответил и взглянул на жену, которая как замерла в начале его разговора, так и стояла, слушала, о чём говорит супруг. Увидав её озадаченное лицо, лицо женщины, которая вот-вот начнёт очередной скандал, он усмехнулся и сказал: — Ну что ты так смотришь? На курсы меня записали.
— На какие ещё курсы? — с прищуром интересуется Настя.
— На курсы младших командиров, — говорит Аким и начинает одеваться. — Я потом поем, когда приду.
И тут он засмеялся, когда представил, каково будет лицо его ненаглядной, когда он скажет ей, что ему нужно уйти в болото на пару недель. Он уже предвкушал этот разговор.
— Аким? — Настя подошла и подала ему пыльник.
— Что?
— А чего это ты смеёшься? — спрашивает жена и тоже улыбается, а сама заглядывает ему в глаза.
— Ничего, — отвечает ей Саблин, ухмыляясь, и выходит из дома.
Аким не раз видел этого офицера в штабе полка. Он думал, что это сотрудник научного отдела или аналитик, а он оказался инструктором с курсов обучения. Коротко стриженый, седой, аккуратный человек в очках встретил его довольно приветливо.
— А, прапорщик Саблин, заходите, заходите, — сотник Луговой достал большой бумажный журнал и открыл его. — А вы знаете, прапорщик, что вы уже неделю проходите обучение?
— Никак нет, не знаю, — отвечал Саблин, удивляясь такой новости. — Я только что из призыва пришёл.
— Ну, в общем, знайте, — сказал сотник, что-то записывая в журнал. — Теперь я вас буду ждать на занятия. Они у нас проходят днём, начинаются в двенадцать. Удобное время? Если нет, можете приходить попозже.
— А я как раз уехать хотел на пару недель, — произносит Аким; он думал, что на этом разговор будет закончен.
— Ну что ж, вижу, звание вы уже получили и без курсов, вы не многое потеряете, так что приходите, как вернётесь.
— Есть, — машинально ответил Саблин и покинул кабинет сотника.
Савченко. Всё это для прапорщика было удивительно.
«Обо всём договорился заранее. Оказывается, я на курсы уже неделю хожу. Да… Большая у него тут, в штабе, дружба имеется, раз так просто всё решает».
Аким постоял немного, подумал… В другое время он бы размышлял больше, но теперь с этим делом, что подкинул ему Савченко, времени на раздумья у него не было, и он пошёл в приёмную командира полка. Вот только полковника у себя не оказалось.
— И сегодня не будет, — сообщил ему адъютант; он, как всегда, перебирал бумажки. — А что вы, прапорщик, хотели?
— Хотел сказать, что готов принять первый взвод в новой роте.
— А-а… Так для этого полковник не нужен, — сказал адъютант и достал бумагу, — я внесу вас в список на приказ, шестнадцатого числа приходите к пяти часам, будет первое совещание.
— Вот поэтому я и заглянул… — признался Саблин. — Я шестнадцатого ещё в станицу не вернусь.
— Хорошо, — неожиданно произнёс адъютант, — а вы с замкомвзводом уже определились?
— Да, это мой заместитель, младший урядник Каштенков.
— Хорошо, я запишу его и сообщу ему о совещании.
«Вот как удачно всё складывается», — подумал прапорщик, выходя из здания штаба полка. И посмеялся, решив, что об этом ничего Сашке говорить не будет, и представил его физиономию, когда того позовут на совещание к полковнику.
Ну, раз уж так складно у него всё получалось с делами, решил он и ещё одно дельце закончить. Зашёл в чайную, которая в это время была полупустой, и хоть и были там знакомые казаки, он решил встать у стойки. Ведь за стойкой находилась сама хозяйка заведения. Юнь взглянула на него и без намёка на какую-то симпатию просто поздоровалась с ним:
— Здравствуй, Аким.
— Здравствуй, Юнь, — ответил прапорщик и продолжил: — Водки кукурузной одну рюмочку.
Но женщина налила ему кактусовой, придвинула рюмку. Но прежде чем выпить, он сначала закурил, а потом сказал негромко:
— Ты всё ещё хочешь в Преображенской в ресторан сходить? Дрофу поесть или термитов.
Она лишь посмотрела на него, но ничего не ответила. А Саблин продолжил:
— Там, говорят, в гостинице бассейн есть.
— Снимешь нам номер? — так же тихо, как и он, спрашивает хозяйка чайной.
— Сниму. В магазин сходишь, купишь себе чего-нибудь.
— Ты со мной сходишь, и ты мне купишь, — шепчет Юнь.
— Я? Хорошо, я, — соглашается прапорщик.
— А туда я с тобой поеду? — спрашивает женщина едва слышно, протирая перед Саблиным стойку. — А то мне ещё тарелки нужно для чайной купить новые.
— Нет, сама свои тарелки привезёшь. Я буду не один.
В этом проблемы не было, по Енисейскому тракту десятки машин проходили через Болотную в сторону станицы Преображенской и обратно.
— Ладно. А встретимся где? — она ставит перед ним пепельницу.
— Не знаю, в гостинице, как она там зовётся?
— «Дон», — она называет самую красивую и самую дорогую гостиницу станицы Преображенской.
— Ну, вот там я комнату и сниму.
— Хорошо, я тебя там найду, — шепчет женщина и косится на других посетителей заведения: не наблюдают ли казаки за нею и Акимом. А у самой уже блестят глаза от предвкушения: Преображенская! Гостиница… Он снимет номер, и рестораны там имеются. А какие там магазины… Юнь едва сдерживается, чтобы не заулыбаться или не прикоснуться к его руке, которая так близко от неё.
Есть в станице Болотной среди военных людей взаиморасположение друг к другу, и зовётся оно казачье братство. А есть ещё и станичное сестринство. И вот это явление обнаружил Аким у себя дома, когда вернулся. Жена не вышла его встречать, а по висящим в прихожей вещам понял он, что у его жены гости. Так и есть, сидят за столом две казачки, рюмочки перед ними, кактус кислый нарезан в тарелочке. И в гостях была не соседка и не родственница, а сидела с нею за столом казачка, у которой Саблин был в гостях сегодня. Анфиска Ряжкина. Жена Василия. Никогда её в доме Саблиных не было. А тут вдруг сидит, выпивает с Настей.