«Отчаянный он человек!».
Первый раз за всё путешествие они увидели стаю бакланов, девять тварей плавали на открытой воде, ловили рыбу. Аким даже не поднял ружья. Бакланы их заметили и затявкали угрожающе, но за лодкой не погнались, были, наверное, сытые, а может, это был какой-то другой вид. Выглядели они немного иначе, чем те, что водились у Болотной.
А потом открытого пространства стало появляться всё больше, рогоз мельчал, он уже не застилал своими стенами все горизонты, даже светлее стало. И пошли омуты, места, где глубины были больше десяти метров. В этих ямах и обитала крупная рыба. Большие щуки в два центнера весом, ценные налимы… Именно из ям они выходили на мелководье, тут же могли таиться и короли болот — бегемоты. Но те омуты, что стали появляться, скорее всего, были ещё малы для бегемотов. А открытой воды становилось заметно больше, Денис, уже не стесняясь, прибавлял газа. Он вёл лодку уверенно, обходя поля ряски и пучки рогоза. Старался держаться на чистой воде. То здесь, то там из воды торчали камни, за верхушки которых тут же цеплялось какое-то зеленое, не похожее на всю болотную фауну, растение. В болоте всё бурое и серое; зелёные цвета, конечно, тоже встречаются, но они не насыщенные, как эти. Да и в песках зелёный был редкостью, только кактусы имели разные оттенки этого цвета. А тут вон какие яркие странные стебли примостились на макушке красного валуна.
Ещё до наступления вечера, когда Калмыков наконец согласился уступить Акиму место у руля, он сказал:
— Аким, я здешние места не знаю, я к Оби по берегу хожу, лучше нам ночлег поискать заранее.
Заранее. Конечно, хочется пройти засветло больше, но и искать в темноте крошечный кусочек суши — ещё то занятие. Тут нужно было найти золотую середину.
— Может, на карте что есть? Сейчас взгляну, — предложил Ряжкин и полез в планшет.
Денис присел рядом с ним, а Саблин продолжал управлять лодкой. Вообще-то он сильно сомневался в этой затее: если берега болота были картографированы хорошо, то кто мог составить карту центра болота, кому это нужно? Он решил снизить скорость и просто внимательнее оглядывать то пространство, что теперь открывалось перед ними. И, конечно, они нашли островок; солнце едва стало клониться к горизонту на востоке, а он заприметил яркое зелёное пятно в серо-буром пейзаже болота.
— Денис! Никак суша.
— Она! — кричал ему Калмыков.
И Саблин направил лодку к земле. В ушах после целого дня работы мотора ещё несколько минут стоит лёгкий звон. Казаки вылазят на берег, держа оружие наизготовку. Оглядываются: всё тут непривычное, зелёное. Заодно разминают тела и потягиваются. Саблин в молодости видал и зелень, и даже деревья. Он бывал на Камне. Пару раз с Савченко ходил. Но с тех пор прошло много лет. Теперь для него всё было в новинку, впрочем, как и для его спутников.
— Едкое какое, аж глаз режет, — жаловался Ряжкин.
— Это сейчас ещё выгорело всё, — замечает Аким, оглядываясь, — а вот в сезон дождей и вправду глаз режет.
Хотя так далеко от берега осы бывают редко, они всё равно замирали и прислушивались. Мало ли. Если услышат характерный гул — придётся надевать броню…
Да, тут было всё иное, болотная ива повыше будет, и акация тут другая. Растения совсем иные. Даже рогоз, что рос вокруг этого островка, и тот был не такой. Шершней тут не оказалось. Правда, им пришлось решить один неприятный вопрос. На острове проживали выдры, Аким нашёл нору, следы привели, а возле неё они были ещё и свежие, разные по размеру.
— Выводок тут у неё, — сразу определил Саблин.
— Точно, — согласился с ним Василий.
Возле норы было крошево из панцирей крабов и хитиновых пластин карасей. А ты ещё попробуй расколи крабу панцирь. А тут их просто крошили.
Оставаться рядом с норой этого отлично плавающего, очень быстрого насекомого в тридцать кило хитина и ярости было опасно. Никому бы не хотелось увидать ночью рядом с собой его страшные жвала или похожие на пики фаланги его передних лап, которые запросто прокалывали человека вместе с КХЗ. И поэтому пока Ряжкин и Саблин держали нору под прицелом, Калмыков, разорвав брикет тротила и достав из него одну пачку, снабдил ее сначала взрывателем, а затем закинул ее в нору выдры.
Пу-хххх…
Серый дым с парой языков пламени и целая куча песка вырвались из норы. И её не стало.
— Ну, кажись всё, — произнёс Денис удовлетворённо.
— Хорошо бы, — с некоторым сомнением отвечал ему Василий. — Панцири у них крепкие — жуть; как бы не откопались. Надо повнимательнее быть.
С ним, конечно, никто спорить не стал. Все знали, что пренебрежительного к себе отношения выдры не прощают.
— Жаль, что мин не взяли, — сетовал Денис. — Поставили бы вот тут у норы на ночь — спокойнее было бы.
Мины? Да, пара штук не помешала бы, у пластуна, по идее, должна быть пара мин в лодке, но кто же знал, не на войну же ехали. Ехали просто забрать товар.
Но выдра за ночь так из заваленной норы и не выбралась, и ночью, если не считать полутора десятков крабов, их никто не беспокоил.
А к трём часам утра, выспавшись как следует, они завели мотор и снова не спеша пошли по болоту, пока не стало светать, а там Калмыков, который просто никому не хотел уступать место у руля, уже стал выжимать из мотора как следует. И Аким отмечал для себя, что не только рогоза становилось меньше, но и тины и ряски поубавилось.
И это был верный признак…
Течение.
Тут Ряжкин к нему обернулся и, показав на рацию, прокричал:
— Болтает кто-то!
Рация, молчавшая почти двое суток, оживала, а это значило, что в тридцати километрах от них уже были люди. А ещё через некоторое время Василий добавил:
— На всех частотах трёп стоит, — он смеётся. — Ругается народ…
И почти сразу за этим Денис поднял руку и указал на большой — если не сказать огромный — открытый, бликующий на солнце участок, что простирался перед ними, и прокричал:
— Казаки! Обь скоро!
И тут уже он не стал сдерживаться и выкрутил газ до упора. Зычно ревевший до этого мотор вдруг перешёл на высокий и резкий звук, почти что визг. Корма присаживается в воду, а за нею сразу появляется мутно-жёлтый бурун, и он чуть не выше борта. Саблин даже подивился своему мотору. И стал немного переживать за его сохранность. Он никогда не выжимал из мотора таких оборотов. Ему такие скорости на рыбалке и не нужны были, да и разогнаться там в протоках, между стен рогоза, в ряске, тине и среди многочисленных отмелей, было негде… А тут лодка просто летела по воде, а может быть, даже над водой… Нос задран вверх, судёнышко перегружено, а всё равно ритмично подпрыгивает, словно пытается оторваться от воды и взлететь. И Саблин, и Ряжкин поглядели на Дениса, и даже через запылённые стекла маски Саблин разглядел горящие глаза Калмыкова…
«Ох и чумной… Дорвался до мощного мотора, как до игрушки… Как Олег мой, ей-богу!».
И тогда он заорал, пытаясь перекричать визжащий мотор, даже респиратор оттянул для этого:
— Денис! Обороты сбавь малость! — и показал рукой: сбавляй! — Движок запорешь!
Калмыков, может, и не расслышал его, но всё понял и чуть снизил обороты. Тем не менее, он тоже оттянул маску и прокричал в ответ:
— Тут течение!.. И омуты пошли!..
Любому ясно, что самый безопасный способ тут перемещаться — держать хорошие обороты. Казаки это знали, авось не новички в лодке сидели, и Саблин кивнул: это понятно, но всё равно полегче… Денис кивнул ему в ответ: как скажешь, так и пошёл дальше на тех оборотах, что были. Хотя Аким видел, что ему хочется, хочется ещё раз крутануть акселератор до упора. Чтобы мотор снова звенел над всей рекой. Впрочем, Калмыков и сам прекрасно понимал, что если запороть мотор тут, на почти открытой и уже глубокой воде, то… Ничего хуже и быть не может. А слева от них — огромное пространство блестящей на солнце воды. Справа — рогоз и ряска, и Калмыков старается далеко от малой воды не отходить, но и особо не жаться к мелководью, чтобы держать хорошую скорость.
Аким оглядывается и видит вдалеке, прямо среди воды, над рогозом, возвышающиеся серые коробки зданий. Саблин и сам догадывается, что это скорее всего не так, что если это Горки, солнце будет не там, но желает убедиться, знать наверняка.
— Денис! — кричит он и указывает рукой. — А вот там не Горки?
Калмыков, да и Ряжкин поворачивают головы в ту сторону. И тут же Денис качает головой: нет. А Василий, заглядывая в планшет, сверяется и тоже кричит:
— Нет, это Лопхари!.. До Горок ещё километров двадцать! — он машет рукой на север. — Туда…
Саблин открывает ящик со своим доспехом, достаёт оттуда ультракарбоновую «кожу», осматривает, начинает раздеваться.
— Что⁈ Одеваемся⁈ — кричит ему Ряжкин.
Аким молча кивает: да, пора.
Обь великая. Тут только, первый раз за то время, что ушли из Ягельной, встретили лодку с двумя рыбаками, поприветствовали друг друга. А рыбачки, кажется, подивились тому, что мимо них пронеслась лодка с военными в броне.
Теперь у руля Саблин, он и Ряжкин уже облачены в доспех. Денис сидит впереди и уже крепит «голени». Тоже почти готов. Минута за минутой, минута за минутой летит лодка над водою. Связь проверили, и теперь, когда уже не нужно перекрикивать двигатель, Вася и Денис разговаривают.
— А ты в Горках-то бывал? — интересуется Ряжкин.
— Пару-тройку раз… В том годе — последний… Был тут рядом, нашёл на мель, винт погнул, вал погнул… Заезжал ремонтироваться, — рассказывает Калмыков.
— И что там? — продолжает интересоваться Ряжкин.
— Худое место.
— А чего?
— Сволочи разной много. Пока отходил… туда-сюда… из лодки топливо, полторы канистры, украли.
— Отходил? — даже через рацию шлема Саблин чувствует, что Василий усмехается. — Да ты там водочку пил либо? Выпивал, пока тебе вал правили.
— Ну, выпил малость, — признаётся Денис.
И тут Василий, сидя в середине лодки у своего оборудования, оживился, заёрзал на месте и, поглядев на Акима, говорит: