— Юрасик там.
— Будь на связи, — сказал по СПВ Саблин Ряжкину, а сам с Денисом пошёл туда, куда указывал лысый. При этом он думал о том, что стены здесь толстые и связь с Васей может оборваться за первым поворотом. Но делать было нечего. По сути, это было похоже на боевое задание, просто в необычных условиях, и он собирался его выполнить.
В проходе стояли бочки с маслом, ящики с провиантом, а ещё стеллажи с деталями и узлами от разных агрегатов, несколько раций в коробках и портативных станций РЭБ, а ещё на одном специальном блоке висели уже собранные лодочные моторы. И моторы были неплохие, тяжёлые, даже на вид мощные. Саблин, взглянув на всё это богатство, сразу подумал о том, что здесь где-то есть и оружейная комната с хорошим арсеналом и большим количеством боеприпасов.
В конце этого склада начинались ступеньки, и казаки начали подниматься на второй этаж здания по длинным пролётам; лестница шла дальше вверх, но тут, на этаже, была толстая железная дверь с двумя буквами «КП», но без ручки.
Для любого военного человека эти две буквы были почти магическими. «КП» — то место, где объясняется всё необъяснимое и где непонятное тут же становится понятным.
— Может, нам сюда? — предположил Калмыков.
Саблин нажал кнопку, что была возле двери. И почти сразу за металлом что-то механически щёлкнуло, и дверь чуть приоткрылась, всего на пару сантиметров, но этого было достаточно, чтобы прапорщик просунул в щель пальцы бронированной перчатки.
За дверью узкий коридор, света в нем мало, Саблин и Калмыков, выкрутив микрофоны и включив фонари, проходят по коридору в большой зал. И ещё до входа в него слышат неприятный, какой-то дерганый и даже странный голос, который отрывисто и резко скрипел из зала:
— Ты… Жёлтый… Не… Покидай… Зону… Ретранслятора… Пусть… Матвей… Сам… Дойдёт… До… Тебя… И… Там… Ты… Его… Заправишь… Ты… Всё… Время… Должен… Быть… В… Зоне… Приёма… Только… Так… Держи… Со… Мной… Связь…
Аким и вставший за ним Денис увидали в большом зале, прямо посредине него, на высоте метра над полом, переливающийся огнями стол или, вернее, пульт со множеством огоньков. Свет в зале в основном исходил от светодиодов на пульте. А за самим пультом восседал человек… Человек тот был настолько необычный, что Денис, не очень-то вежливо направив на него луч своего фонаря, увеличил его мощность. Казак хотел разглядеть, кто это там за пультом… Или что это. Саблин сам едва успел рассмотреть лицо этого человека и был, признаться, удивлён тем, что увидел. Лицо того… Нет, это была не проказа. Это лицо было покрыто чем-то коричневым и шершавым, как кора болотной акации, или как будто его покрывал слой струпьев, и лишь глаза на нём имели естественный, человеческий вид. Человек прищурился от направленного на него луча фонаря, тут же склонился к микрофону, торчащему из пульта. И его тихий скрежещущий голос снова разнёсся по помещению, долетая до казаков откуда-то сверху:
— Свет… Убрать… Немедленно…
— Денис! — произнёс Саблин, но ещё до этого Калмыков отвёл фонарь в сторону.
И теперь этот с корой на лице разглядывал их, но длилось это секунд десять.
— От… Кого… Ты… Пришёл? — засипел в микрофон человек. Он говорил так, словно выдыхал воздух через какую-то щель и это давалось ему не без труда.
— Я от Савченко, — произнёс Аким. — А вы кто? Вы Юрасик?
— Я… Юрасик… — сказал собеседник с коричневой, грубой кожей.
— Олег просил меня забрать у вас его вещи…
— Олег… Просил… Просил… — как-то странно произнёс собеседник за пультом. У Акима даже появилось сомнение, что ему тут эти вещи отдадут. И прежде, чем Саблин решил уточнить, есть ли с этим какие-то проблемы, Юрасик продолжил:
— У Олега… Здесь… Ничего… Нет. Чьи… Вещи… Ты Хочешь… Забрать?
Саблин растерялся на секунду, но тут же вспомнил:
— Меня прислала Лена Мурашкина.
У… Тебя… Для… Получения… Вещей… Должен… Быть… Ключ…
— Ключ? — прапорщик снова не понял, о чём говорит его собеседник.
«Ключ? Какой ещё ключ? От чего?».
Но сообразил и достал флэшку:
— Этот?
И тут же увидел, как тянется к нему через пульт необыкновенно длинная рука собеседника, худая, без локтя и очень длинная. А когда протянулась поближе, то Аким рассмотрел, что на руке у него всего три пальца, и… у них нет фаланг, они гибкие, словно живые проволоки сечением в десять миллиметров. И одной из этих проволок человек цепляет за шнурок флэшку, выданную ему Еленой Мурашкиной.
«Ну ладно. Елена просила его не убивать… Но нужно было всё-таки предупредить, что он… такой».
Проходит пара секунд, и скрипение из динамиков возобновляется, Юрасик объявляет:
— Ключ… Подошёл…
— Значит, я могу забрать вещи? — догадывается Саблин.
И тут снова его странный собеседник зависает, как перегруженный компьютер. Он покачивается за своим пультом, опускает, потом опять поднимает глаза на казака, прапорщик видит, как одна из его необыкновенных рук принимает просто нечеловеческие, округлые формы, а потом он наконец снова склоняется к микрофону и начинает сипеть и шуршать в колонках так, что Аким не без труда разбирает сказанное им:
— Савченко… Он… Мёртв…
«Мёртв? Что он там ещё просипел? Какой мёртв? — Саблин не поверил в эту ерунду. — Он ошибается».
— Я разговаривал с ним неделю назад. Потом врачи запустили процесс регенерации.
— Неделю… — повторил за прапорщиком Юрасик. И снова стал произносить слова. — Твои… Сведения… Устарели… Мне… Сообщили… О… Его… Смерти… Двое… Суток… Назад… Уже… Больше… Двух… Суток… Назад…
«Не убивайте Юрасика, — прапорщик почему-то тут же вспомнил весёлую просьбу Мурашкиной. — Чего он мутит воду? Какие двое суток, какая смерть Савченко? Олег в отличном госпитале. Видно, этот пень не хочет мне отдать вещи Савченко и Мурашкиной».
Но тут его странный собеседник снова зашуршал в динамиках:
— Хозяин… Вещей… Мёртв… Но… Ты… Принёс… Ключ… И… Значит… По… Нашим… Законам… Ты… Получишь… Эти… Вещи…
«Ишь ты! У них тут и законы есть!».
Впрочем, у Саблина отлегло от сердца. Теперь ему не придётся из этого человека вытрясать то, за чем он тащился по болоту целую неделю.
— Можешь… Вернуться… На… Пирс… Товар… Получишь… Там… — кажется, Юрасик закончил разговор, он отвернулся от казаков.
А Саблин и Калмыков повернулись и вышли из зала, а потом и выбрались на лестницу, и уже здесь Калмыков произнёс:
— Ох и чучело. А говорит как противно. Словно поучает…
Это было сказано по СПВ, но Саблин подумал, что оборудование тут у Юрасика серьёзное и он может это услышать.
— Денис, ты это… Потише болтай-то…
— Думаешь, этот… услыхать мог? Думаешь, может осерчать?
— Хрен его знает. Разве ж такого поймёшь?
— Слушай, Аким, так что, Савченко помер, что ли? Чего этот из коры там про него буробил?
— Не знаю я, — отвечал Аким не очень-то довольно. Ему и самому это вопрос был не ясен. Как мог умереть человек в ванне регенерации? Под круглосуточным присмотром врачей. И даже думать о том прапорщику не хотелось. Ведь он нанял людей, и Васе с Денисом нужно будет заплатить деньги за этот рейд, а где те деньги взять, если Савченко не стало? Аванса, что дала ему Елена, покрыть затраты не хватит. Тем более что часть аванса он потратил на Юнь в Преображенской. В общем, прапорщику теперь было о чем подумать.
Они спустились вниз к пирсу, а там, кроме Васи Ряжкина, который, как было приказано, не покидал лодку, никого не было.
— А что, вещи не принесли? — сразу спросил у него Калмыков.
— Ну, как видишь, — отвечал радист.
И тут что-то загремело в стене совсем недалеко от пирса, грохот был металлический, потом появился лысый и босой здоровяк, он подошёл к стене и… открыл в ней дверь, а затем один за другим вытащил из ниши два ящика. Казаки уже видели такие ящики, в них с севера приходило в станицу сложное и дорогое оборудование. Они были из очень крепкого пластика и отличались полной герметичностью. Лысый здоровяк, достав ящики из ниши, поставил их один на другой и произнёс:
— Ваше.
Саблин подошёл и поднял верхний ящик. Он оказался вовсе не тяжёлый, и сначала ему показалось, даже пустой, но что-то внутри громыхнуло. А вот второй ящик оказался заметно тяжелее, это было слышно, как сразу натужно зажужжали сервомоторы на броне Дениса, когда он его оторвал от бетона. Они отнесли груз к лодке, и Василий забрал его у них, а Саблин, повернувшись к лысому, уточнил:
— Это всё?
— Всё, — сказал, как отрезал, тот.
Савченко ничего ему не сказал про товар, ничего толком не объяснил, а сам Аким в тот день был так занят своими мыслями, что не додумался спросить у него это. И у Мурашкиной не спросил. Может, ящиков должно быть больше. Но теперь об этом говорить уже смысла не было. Но был смысл поговорить кое о чём другом. До рассвета пять часов, и выходить в темноту, в неизвестное место, ему не хотелось, тем более что местное болото с его отвратительными обитателями ему казалось… немного опасным. Чуть более опасным, чем их собственное болото. И поэтому, несмотря на то что лысый здоровяк был с ними не очень-то радушен, Саблин всё-таки обратился к нему:
— Слушай, друг, до рассвета тут у вас перекантоваться можно?
— Здесь, на Вышке, могут оставаться только представители «Коллектива». Вы, — на это слово он сделал ударение, — к «Коллективу» отношения не имеете.
— Видал, как он заковыристо балакает! — восхитился Василий; он уже уложил ящики в лодку и накрыл их брезентом. — «Представители 'Коллектива». Как учёный…
— А сам ворота открывает да ящики таскает, — заметил Денис, усаживаясь на нос лодки.
— Хватит. Чего вы? — осадил их Саблин. — Чего болтаете? — он боялся, что тут, в этом помещении, есть блок СПВ и все их разговоры кто-нибудь да услышит. И тут же через динамики обратился к лысому:
— А Савченко был представителем этого вашего «Коллектива»?
— Был, — отвечает здоровяк. — Но теперь-то его нет.
— Ну ясно, — заканчивает Саблин и начинает спускаться в лодку. — Ладно, удачи тебе.