— Значит, в двух лодках будет… — прикидывает Ряжкин. — Четыре солдата, четыре разведчика и два офицера? — он многозначительно замолкает.
Четыре солдата, четыре разведчика и два офицера. Это немало для троих казаков, даже упакованных в отличную броню.
— Значит, будем искать хорошую сушу? — уточняет Денис. И тут же говорит, поднимая руку: — Дрон.
И Аким, и Василий сразу поворачивают головы туда, куда указывает Калмыков, фокусируют камеры. Так и есть, примерно в тысяче метров над землей прямо по курсу летает дрон переделанных.
— Вась, рация его фиксирует? — интересуется Саблин.
— И рация передачу фиксирует, и на РЭБ его импульс виден, — отвечает радист.
Это очень неприятное ощущение, когда за тобой вот так, без всякого стеснения, наблюдают твои враги. Лютые враги. И, видно, эти ощущения посетили не только Саблина, так как Денис повторил, но уже без вопроса:
— Аким, надо бы приглядывать хорошую сушу для боя.
Саблин встаёт, проходится по лодке, собирает пустые винтовочные магазины, берёт коробку с патронами и возвращается на переднюю банку, усаживается и, лишь начав быстро снаряжать магазины, отвечает товарищу:
— Надо бы… Но пока идём, — Аким надеялся пройти как можно больше до того места, где им придётся принять бой, чтобы быть поближе к населённым пунктам людей. — Держи обороты, Денис.
— Есть держать обороты, — отвечает Калмыков.
Найти хороший кусок земли.
И пока они идут, Саблин вспоминает ночной разговор со старым казаком и говорит радисту:
— Вася, прикинь там у себя, где у нас будет шестьдесят четыре, семьсот четыре, шестьдесят семь, семьсот четыре…
Ряжкин быстро забивает координаты, сверяет угол солнца, вводит время, потом молчит пару секунд и отвечает:
— Это точно нам не по пути, от нас на юго-западе, нам примерно час до неё, если решим идти туда, будем разворачиваться, эти сократят расстояние.
«Эти сократят расстояние, то есть приблизятся».
— Аким, а что там? — интересуется Денис.
— Помните, дед нас провожал в Ягельной? Сказал, что там земля хорошая, а на ней застава.
— Думаешь, дед не врал? — сомневался Денис.
— Почём же мне знать-то, — раздосадовано отвечал ему Саблин. — Дед мог и сбрехнуть за пятак.
— В общем, пока не доедем — не узнаем, — резюмировал Денис.
— Уж ежели решили туда идти, так надо поворачивать сейчас, — вставляет Василий, — нам чуть не в обратную сторону придётся тащиться.
— Надо решать, Аким, — Калмыков готов менять курс, в который уже раз за сегодня.
Оба товарища замолчали, ждали его решения, а решение-то непростое. Как-то он ходил уже с казаками из станицы в рейд, а вернулся один, почти один, дружка своего еле живого привёз, но тогда он решений не принимал, а теперь две души от него зависят. Одно дело в бою, на войне, туда казаки не по желанию идут, а по долгу. А тут пошли за ним. На его обещания денег нетрудных. А оно вон как повернулось. Вот и боязно прапорщику, враг-то нешуточный. Боится он погубить своих товарищей. Вот только делать нечего, дрон едва не над головой висит, лодки переделанных скоро слышно будет. В общем, времени думать нет, и он, закончив укладывать патроны в магазины, кладёт их рядом с собой на банку и после этого произносит:
— Ладно, Денис, бери на юго-запад.
И Калмыков, ждавший этих его слов, не убавляя оборотов, над небольшим омутом закладывает такой вираж, что Василий хватается за борт лодки.
И лодка, только что летевшая на восток, разворачивается едва ли не в обратную сторону и устремляется на юго-запад.
Акиму и гадать не пришлось, что будет дальше, так как не прошло и пяти минут со смены курса, а радист и говорит:
— Импульс. Мотор. Две шестьсот на север от нас.
— РЭБ засёк? — зачем-то спрашивает Денис. Как будто не знает, что рация электромагнитный импульс мотора распознать не может, на такое способна только станция РЭБ, работающая в пассивном режиме.
Тем не менее Вася отвечает Денису на этот дурацкий вопрос вполне спокойно, и даже с некоторой насмешкой:
— Так точно, казак Калмыков, станция РЭБ зафиксировала постоянный электромагнитный сигнал, схожий с сигналом тактовых частот работы лодочных двигателей.
— Близко они, паскуды, — констатирует Денис, а сам посмеивается над таким официальным ответом радиста.
«Они шутят и смеются… Это хорошо… Плохо, что лодка переделанных уже близко».
Саблин не смеётся, какой тут смех; он, задрав шлем вверх, ищет дрон пришлых: засёк ли он их манёвр или потерял их на несколько секунд и теперь снова пытается найти?
Нет, дрона в небе он не увидел, а опустив голову, увидел в десяти метрах справа от себя розовое в солнечном свете облако оседающей пыльцы. А ещё вертящиеся в воздухе полосы рогоза, падающие на ряску. Саблин даже поначалу не понял, что происходит. И тут он увидал, как что-то просекло в стене рогоза полосу на уровне его головы… Новая порция пыльцы в воздухе, новые плоские, длинные листья подают в воду.
— Никак бьют по нам! — восклицает Денис.
— Чего? — не понимает Ряжкин. Он отрывается от приборов. — Кто бьёт? — и тут ещё одна просека прорезается в рогозе прямо перед его камерами и он восклицает: — Ядрёный ёрш! Пулемёт у них…
А Саблин сразу интересуется:
— Вася, сколько до них?
— Две тысячи метров, — сообщает Ряжкин.
Пулемётную пулю с двух тысяч метров бронекостюм — ну, согласно «Рекомендациям по эксплуатации…» — должен держать, во всяком случае, шлем и кираса должны… А вот борта лодки — нет. Лодка — это же пеноалюминий без армирования плюс немного пластика. Так что пуля такого калибра пробьёт все борта навылет. А если эти двенадцать миллиметров стали угодят в мотор! То разлетится тот просто на узлы по всему окружающему болоту. А ещё…
— Дрон рядом, — замечает радист. — Висит справа.
«Всё, теперь уж точно шутки закончились».
Саблин встаёт и идёт к своему ящику, открывает его и достаёт оттуда свой штурмовой щит. Перелезает через Василия и идёт к Денису: закидывает щит так, чтобы он прикрывал и рулевого, и по возможности мотор, потом верхней петлёй закрепляет его на плечах Калмыкова. Денису так со щитом сидеть неудобно, но сейчас уже не до удобств.
— Ты маневрируй помаленьку, — говорит товарищу прапорщик, — чтобы им целиться было посложнее.
Лодка летит дальше, и снова вокруг неё сбивают пыльцу с рогоза тяжёлые пули. А Ряжкин словно усугубляет:
— Второй мотор, две четыреста северо-восток. Идёт параллельным с нами курсом.
«Хорошо если только две у них лодки осталось!».
Теперь, когда понятно, что на одной из лодок есть пулемёт, ситуация осложняется. Теперь он уже не уверен, что они дойдут до того омута, про который рассказывал дедок в Ягельной, а если даже и дойдут…Попробуй ещё пободайся с пулемётом, если он мобилен, а ты на ограниченном куске земли. Будут хлестать из пулемёта через рогоз метров с трёхсот, тогда уже никакая броня не спасёт. Хорошо, если там есть бетонная застава, хотя не всякий бетон защитит от двенадцати миллиметров стали, летящей со скоростью тысяча метров в секунду.
Они пролетали мимо маленького островка, он был слева от них, и очередная пуля, прорезав стену рогоза, так хлопнула в крепкую иву, прямо в ствол деревца, что срубила его, только щепа и мягкая кора в стороны разлетелись.
— Тысяча восемьсот, — докладывает радист.
«Уже тысяча восемьсот».
Пока пуля летит долго, теряет силу и скорость в рогозе, но чем ближе будут переделанные подходить, тем точнее будет работать их пулемёт, а Денису ещё приходится маневрировать, менять курс и на этом терять скорость, а значит, позволять преследователям быстрее их догонять.
— Вася, — говорит Саблин, — а до того омута…
Радисту не нужно объяснять, до какого, он не даёт Акиму договорить:
— Минут сорок ещё…
«Сорок минут».
Саблин вздыхает, это очень много, он снова встаёт, забирает снаряжённые магазины, проходя мимо Ряжкина, прихватывает его винтовку, садится рядом с Денисом на колено.
— Вась, сколько до них?
— Тысяча пятьсот!
В принципе, уже можно вести огонь, даже на такой дистанции винтовочная пуля ударит в плоть так, что даже мощному солдату не понравится. А уж разбить какой-нибудь прибор на лодке, так это и вообще просто, вот только попасть на такой дистанции, наугад, да ещё через рогоз, было сложно. А у Саблина в лодке, кроме уже снаряжённых магазинов, оставалось меньше чем полкоробки патронов. Нужно было беречь их на тот случай, если придётся работать на берегу.
Он так и замер, стоя рядом с Калмыковым на колене. А рядом снова резали рогоз опасные пули. Теперь и вправду опасные, так как расстояние заметно уменьшилось. Теперь такая пуля может и кирасу проломить.
— Тысяча четыреста! — сообщает Ряжкин и тут же добавляет: — До второй лодки тысяча девятьсот.
— А до точки?
— Ещё минут тридцать, — прикидывает Василий. Но на сей раз он, кажется, не уверен. — Денис, держи чуть западнее, а то можем промахнуться.
Калмыков берёт правее, и тут прилетает три пули подряд, первые две рубят рогоз правее лодки, а вот третья… Третья попадает в цель. Негромкий, почти заглушённый работой мотора щелчок, тем не менее, обратил на себя внимание всех казаков. Пуля сорвала плоскую пластиковую накладку-парапет с левого борта, а затем пошла прямо по стенке, собирая алюминий в гармошку, дошла до сварного шва и надорвала его. Нет, разрыв до ватерлинии не достал, и вода не хлынула в лодку, но всем стало понятно, что будет с ней, если в неё начнут прилетать пулемётные пули. В общем, все и так об этом догадывались, но теперь результат был нагляден. Что называется, налицо.
— Подлюки, они огонь с дрона корректируют, — со злостью говорит радист. — Вот и кладут так точно с полутора тысяч.
Ни прапорщик, ни рулевой в этом не сомневались.
Глава 36
Вроде и спокойный Аким был человек, но, увидав изуродованный борт своей лодки, которой он небезосновательно гордился, он захлебнулся злостью. Едва он удержался, чтобы не расстрелять в «обратку» один магазин. Он даже обернулся и рявкнул: