— Аким, — снова напоминает ему Ряжкин. — Вода хлещет, может, мне все-таки заняться?
— Я сам, — говорит Саблин и перебирается на нос, но перед тем спрашивает: — Вась, так что с их лодками?
— Первый мотор РЭБ не отображает, заглушили двигатель, второй мотор импульс чёткий, идёт к месту минирования, тысяча сто метров на северо-восток от нас, — отвечает радист.
— Эх, хорошо бы их лодчонке взрывом борт проломило! — мечтает Калмыков. — Или мотор сорвало.
— Главное, чтобы пулемёт они переставить не смогли, — разумно замечает Ряжкин.
Аким не хочет гадать, он берёт свой ящик для ремонта и присаживается перед носовым рундуком. Вода хлещет из-под него. В рундуке тоже воды хватает, пуля задела и его. Прапорщик видит, как струя расходится по лодке, но не видит самой пробоины. Он снимает перчатку и пытается нащупать её под ящиком. Достаёт её кончиками пальцев.
— Ну, что там, Аким? — интересуется радист.
— Рундук снимать придётся, — констатирует Саблин. — А что с лодками переделанных?
— Всё, пропали… — отвечает Ряжкин. А раз РЭБ не улавливает импульса мотора, значит, расстояние до него более трёх километров.
— Оторвались немного, — замечает Калмыков, и в его голосе звучит что-то типа облечения.
— Ага, оторвались, — комментирует Ряжкин. — Только вон дрон над нами так никуда и не делся.
Саблин поднимает голову, и в небе на востоке сразу находит чёрную точку… И так ясно, что, кроме дрона, там быть ничего не может, но он выкручивает фокус камер, чтобы убедиться в этом наверняка. И, убедившись, понимает, что ничего ещё не кончено, поэтому зовёт Ряжкина:
— Вася, иди, рундук подвинем.
Глава 37
Убрать рундук как следует у них не получилось, больно много всего было в лодке, некуда было сдвинуть, поэтому Ряжкин держал ящик приподнятым, а Саблин, набрав замазки, просунул руку под рундук и пытался залепить дыру; первый раз не вышло, тогда он быстротвердеющей пасты взял побольше и, залепив пробоину, ещё некоторое время удерживал под рундуком руку. Ждал, пока замазка схватится, держал, пока руку не начало жечь. Даже после того он ещё раз ощупал ком замазки на месте пробоины. Кажется, он держался.
— Вроде не течёт, — заметил Василий, опуская тяжёлый ящик.
— Халтура, — отвечал ему Саблин. — Не знаю, сколько продержится. Нужно выйти на берег, запаять всё как следует, — он оглядел свою лодку, которая ещё утром была отличной.
«Ладно, не ранили никого и в мотор не попали, и то слава Богу».
— Ну, тогда так и идём на тот омут, куда шли, дед говорил, там есть место, где можно отдохнуть, — сказал Василий и вернулся к оставшейся целой станции РЭБ.
— Да, так и пойдём, не мог же дед брехать, — согласился с ним прапорщик. — Вась, тогда уточни курс.
— Есть уточнить курс.
Сам он нашёл баклажку с водой и помыл руку, которая соприкасалась с болотной водой, это должно было помочь. После взял совок и начал вычерпывать из лодки воду. Аким не надевал перчатку на обожжённую амёбами руку, зная, что в ней будет ещё хуже.
— Денис, — тем временем говорит Василий, — возьми-ка западнее… Градусов десять.
Калмыков выполняет приказ и тут же спрашивает:
— Вот интересно, они от нас отстали?
— Ишь ты, умный какой… Отстали! — едко отвечает ему радист. — Вон, слева от тебя висит…
Калмыков, да и Саблин с ним, смотрят налево и видят дрон примерно в тысяче метров над землёй; он закладывает виражи в воздухе, но, судя по всему, никуда улетать не собирается.
— Вот подлюки! — ругается Денис и тут же спрашивает: — Аким, а взрывчатки там у нас ни кусочка не осталось?
— Ни кусочка, — бурчит Саблин. Он и сам сожалеет о том, что не оставил ни одной пачки тротила. Всё потратил на одну лодку. Но уж больно опасна она была со своим пулемётом, Аким хотел убрать её, убрать наверняка, вот и не думал о том, что будет дальше… А командир всегда должен думать.
Он наконец вычерпал воду, ещё раз помыл руку и только теперь достал из аптечки мазь, чтобы смазать горящую кожу. И только потом надел перчатку и уселся на своё место на носу за рундуком.
Но не успокоился, начал вертеть шлемом из стороны в сторону, искать камерами дрон. Нашёл, конечно, дрон никуда не делся.
Нет, твари не собирались их отпускать. Саблин вдохнул и заглянул в коробку с патронами, что стояла на мокром брезенте. Она была наполовину пуста. У него были две коробки с патронами для дробовика, двадцать четыре штуки, а ещё двенадцать патронов для его ружья, которое он брал на рыбалку. Десятый калибр. Он специально брал такое мощное оружие в болото, чтобы с одного патрона можно было угомонить выдру. Или наглого баклана. И выдра, и баклан были опасны, могли нанести серьёзные раны одним ударом, уколом, укусом, особенно если тело не защищено. А ведь никто из рыбаков броню на рыбалку не брал. Поэтому этих опасных зверей желательно было валить одним выстрелом. Да и теперь десятый калибр ему очень даже может пригодиться, дуплет из двух стволов даже двухсоткилограммовому солдату не понравится. От такого гостинца монстр не отмахнётся, как от винтовочной пули. А уж про разведчиков, офицеров, нюхачей или техников и говорить не приходится. Два недостатка было у его ружьишка: два ствола — два патрона, а потом перезаряжайся, да и прицельность у него так себе, в общем, это оружие средней и ближней дистанции. А, как известно всем, солдата переделанных близко подпускать нельзя, даже если ты в броне.
Ещё у них на троих было… одну Аким уже использовал… а значит, одиннадцать гранат. Ну и его офицерский пистолет. Слабенький заряд, десять миллиметров, но шесть патронов, автомат и всегда под рукой тоже не помешают.
— Денис!
— Чего? — отзывается тот.
— Как нога?
— Нога? Да нормально вроде.
— Не болит?
— Да нет… Терпеть можно, но вот привод оторвало и саму «голень» повело малость… Ходить быстро не смогу, а так нормально…
Хотелось Саблину сказать: ну ничего, зато жив-здоров. Но он опять видит висящий вдалеке дрон переделанных и думает, что такое пока говорить рано.
«Скажешь такое, так непременно что-то потом случится».
Нет, как и все люди военные, Саблин тоже суеверен. Он был уверен, что о таком можно будет говорить, только когда они уже рассядутся за столом в чайной, там, у себя в Болотной.
А пока он смотрит на дно лодки и снова видит воду. Её ещё немного, но она несомненно свежая…
«Течёт пробоина!».
— Вася, сколько нам до места?
Ряжкин отвечает не сразу, высчитывает, бормочет что-то тихо; теперь, когда у него нет рации и он не может запеленговать ни одного радиомаяка на болоте, высчитывать местоположение ему стало сложнее, но наконец он произносит:
— Тем же курсом минут пятнадцать… двадцать… Не больше. Скоро будем, если, конечно, дед не сбрехнул…
«Да, если дед не сбрехнул…».
Акиму даже думать не хочется, что будет, если всё это окажется ерундой и если нет никакой заставы в болоте. Что придётся вытаскивать лодку на какой-нибудь остров. А ведь её придётся для этого сначала выгрузить. Потом перевернуть и заварить днище. Задача плёвая даже для одного рыбака. Всякий справится. Два часа на всё. Многие из рыбаков налетали в болоте на острые камни, пробивали дно. И ничего, справлялись, нужно только в ремнаборе держать паяльную лампу да пару пластин пеноалюминия.
Плёвая задача… Но только в том случае, если у тебя над головой не висит дрон, а за тобой не летит лодка, набитая нелюдью, которой ты очень нужен, желательно живым, но и мёртвым сойдёшь. Трупы их тоже устроят.
— Вася, ты их не видишь ещё? — спрашивает прапорщик через пять минут хода и десяток новых литров воды в лодке.
— Нет, только дрон.
Дрон Аким и сам видит, а если РЭБ не засекает импульс вражеского мотора, значит, их разделяет два с половиной-три километра.
И всё-таки Ряжкин неплохо знает своё дело, ещё через десять минут он корректирует курс:
— Денис, десять градусов на юг возьми.
— Есть юг десять градусов, — отзывается рулевой, и буквально ещё через три минуты хода резко, без предупреждения кончается рогоз.
Их камерам и глазам открывается огромное открытое пространство, ряска и чистая вода, тут можно выдать хорошие обороты, нужно только следить, чтобы не налететь на нечастые чёрные брёвна болотной лилии. Но эти серые, большие, неопрятные цветы видно издалека. Так что Калмыков набирает скорость, а сам почти кричит:
— А не обманул нас дедок! Добрый омут. И, видно, налим тут хороший ходит.
— Бегемотов тут куча, — замечает Ряжкин.
— Это да, — соглашается рулевой. — Так на то он и омут!
— Денис, ты левого восточного края его держись, застава должна быть там. Вася, ты тоже смотри, а то проскочим ещё.
Проскочить здание, в котором можно было отсидеться… Этого Аким уж точно допускать не хотел.
— Есть искать заставу!
— Смотрите иву, или акацию, или высокий рогоз, который растёт по берегам островков, — говорил он, но это так, на всякий случай, казаки, что были с ним в лодке, и так понимали, что бетонная застава может стоять только на твёрдом грунте.
А сам он опять оглядывает небо: вдруг дрон исчез… Нет, болтается где-то на западе. Далеко, но камеры у него прекрасно различают лодку. А значит, переделанные их видят и идут за ними.
— Вон! — Калмыков замечает заставу. — Вон ивы и вон рогоз высокий, а вон угол торчит… Видите? — Денис указывает рукой. — Вон.
Да, теперь Саблин увидал: тёмно-серый, почти чёрный от потёков и болотной плесени бетон выглядывал из-за рогоза. Поднимался над ним.
— Денис, нам туда, — говорит Саблин, привставая с места, чтобы лучше рассмотреть заставу.
Но Денис и без него всё понимает, он уже взял курс на остров, на здание.
Казалось, можно было хоть немного порадоваться, нашли всё-таки, да Ряжкин не дал им:
— Постоянный импульс. Мотор. Север. Два километра пятьсот метров.
В общем, им ещё повезло, Аким думал, что враг настигнет его раньше. Но, видно, лодка у него была сильно перегружена, вот и получалась такая фора.