- Печальное зрелище, – говорит Каштенков. Он уже влез в лодку и пальцами водит по оббитым бортам, по собранному в гармошку листу. По запаянной пробоине в корме. – А я слыхал, казаки в чайной говорили, мол, вас крепко людоловы похлестали, но не думал, что так.
Саблин даже не отвечает ему, спускается в лодку… А там по дну прокатывается коричневая волна. Воды немного… Но Аким терпеть не может воду в своей лодке. Забортная вода с амёбами разъедает всё не хуже кислоты, пусть и не быстро. И все его лодки, как и у всех исправных рыбарей, всегда были сухи.
Но сейчас он на воду и не смотрит, просто садится к рулю, привычно дергает шнур стартера.
Мотор.
Аким сам выставлял зажигание, сам подбирал впрыск и всегда ставил самую дорогую свечу. Его отличный мотор схватывает искру сразу, заводится с первого рывка стартера и начинает, как и положено, тарахтеть на самых малых оборотах, выдавая едва заметный сизый выхлоп в раскалённый послеполуденный воздух.
Саблин не спеша выкручивает газ до «железки», и двигатель с ленивого тарахтения уходит в высокий, но ровный рёв. Он держит самые высокие обороты несколько секунд… Нет, никаких ненужных звуков прапорщик не слышит… Вибраций на валу нет, винт не люфтит, двигатель работает так, как работал всегда. Ну, хоть с этим нормально.
И тогда он отвязывает лодку и потихоньку ведёт её к большой протоке, а из неё к устью, единственному глубокому месту на побережье, которое не зарастало рогозом и ряской. Сашка ничего не говорит, сидит на носу лодки, курит. И, выйдя из протоки в устье, Аким уже не стесняется и крутит газ до упора. Мотор взревел и понёс лодку по открытой воде. И тут Саблин ловит взгляд товарища из-под очков. Но только вздыхает. Он ослабляет руку на руле…
Так и есть, Денис не ошибался, лодка сразу начинает забирать влево. Да ещё так хорошо забирать. Акиму приходится то и дело подруливать, чтобы на хорошем ходу лодка держала нужный курс.
«Всё, лодке конец, – это теперь ему было очевидно. - Корпус повело. От попаданий или от сварки неумелой… Хрен теперь разберёшь. Скорее от того и от другого. Но даже на малых оборотах расход топлива увеличится».
Впрочем, не расход топлива его огорчал. Вернее, не только расход. Хотя, как и всякому человеку, которому всё даётся нелёгким трудом, лишнего топлива, конечно, было жалко. Но ещё… он просто не мог ходить в лодке, в которой по дну катается вода. В лодке, которая… попросту кривая.
Саня наконец не выдерживает, ему нужно поговорить, аж спасу нет, он перелазит с носа на корму и кричит Акиму, перекрикивая мотор:
- А сильно ведёт!
Саблин молча кивает: да, лодку ведёт сильно.
- Поехали к Кульчатым, пусть посмотрят.
Лодочных мастерских в станице было две, вернее, настоящая с хорошим оборудованием – одна, но ещё лодками занимались Кульчатые, отец с тремя сыновьями. Но они просили за работу меньше, а делали лодки неплохие.
Аким кивает товарищу: да, надо бы; снижает обороты и разворачивает лодку обратно к причалам.
- Кульчатый сам поглядит и скажет сразу, может, ещё можно её вытянуть, – продолжает Саня. Он видит, что Аким расстроен, даже через маску респиратора понимает, и пытается как-то успокоить его.
«Какой там хрен, вытянуть?».
Но тем не менее направляет лодку к большому павильону на берегу болота, где работают Кульчатые. Отца не было, был старший из сыновей Александр, он сразу, без особых расспросов, всё понял, вытянул лодку Саблина на стапель, закрыл ворота, продул её от пыльцы и сам стал вымерять корпус. И уже по его поведению всё Акиму стало ясно. А вот Саня всё ещё на что-то надеялся.
- Ну что, тезка, можно лодчонку подправить?
- Казаки, - мастер качает головой, - тут, как говорится: латать не за что хватать. Она же винтом пошла… - он подходит и стучит костяшками пальцев по борту как раз в том месте, где пуля собрала пеноалюминий в гармошку. - Вот тут они вас… крепко вдарили, я удивляюсь, что сварка понизу не лопнула. Вот отсюда лист и повело.
- И что, ничего нельзя сделать? – настаивает Каштенков.
- А что тут сделаешь? – отзывается Кульчатый. И начинает показывать. – Её всю по швам надо пороть, листы потом править, этот, - он указывает на левый борт, - этот всё... Тут ничего не выправишь. Нужно новый вырезать. Потом по новой сваривать. Вот так вот, казаки.
- Так это дороже новой получится, - догадывается Саша.
- Да нет, дороже новой она не будет, но и такой, как была, уже не будет, – объясняет мастер. – Была-то лодка, я вижу, неплохой.
- Ладно, спасибо, Александр, - говорит Саблин и пожимает мастеру руку на прощание.
- Заходи, Аким, если что, - отвечает тот.
Они с Каштенковым вернули лодку на место, накрыли брезентом, и когда шли уже по мостушке к берегу, Саблин наконец и говорит товарищу:
- Пойдём, Саня, выпьем.
Он не стал ничего объяснять товарищу, а тот ничего и спрашивать не стал, лишь уточнил:
- К тебе? Или ко мне?
- Да нет, - домой ему сейчас не хотелось. – Там жена расспросами изведёт. Она ж у меня такая настырная… Да и у тебя тоже такая же… Твоя будет вокруг крутиться… Нет, с бабами не посидеть даже по-человечески. Пойдём в чайную.
И то, что полковник только утром просил его заканчивать с фуршетами в чайной, его сейчас мало волновало. Как был в кителе, так и пошёл в заведение.
***
Он только домой пришёл, а старший как раз куда-то собирался.
- А ты чего не в госпитале? – удивился отец. Юрка был молодец, взялся учиться – так учился как следует. Торчал в госпитале допоздна каждый день с редкими выходными, а тут ещё не стемнело, а он дома. Вот Аким и удивляется.
А Настя стоит тут же в прихожей и делает мужу знаки непонятные глазами. Но ничего при этом не говорит.
- Да вот, отдохнуть решил, - отвечает сын, а сам уже почти готов выходить.
- И куда ты? – прапорщик сел на табурет, стал снимать сапоги. А тут застыл, сидит удивляется, сын обычно учится до глубокой ночи.
- Да до клуба дойду, – ответил Юрка. – Погляжу, как там дела. Давно просто не был там.
- Да какие же там дела? - Аким от водки подобрел. Он ухмыляется. – Там дела одни и те же; с тех пор как твоя мать туда ходила, они там не менялись.
- А сам-то не ходил, что ли? – ехидничает Настя.
- Ну, был пару раз, - соглашается Саблин.
Но сын родителей не слушает, просто берёт и уходит, а вы, старики, меж собой болтайте и дальше, вспоминайте, как там у вас было раньше.
- Чего это он? – не понимает отец.
- Так чего же… - отвечает ему жена. Ей-то уже всё понятно. – Девка, видно, завелась.
- Девка? – Саблин удивляется ещё больше. – Что ещё за девка?
- А ты, что, не чувствуешь? Лосьоном твоим пахнет на весь дом, – смеётся Настя. – Да, побрился твой Юрка, лосьоном твоим намазался, всё чистое надел и пошёл.
«Да-а, не иначе девка ему какая приглянулась. Антонина вон тоже съездила на сборы в соседнюю станицу, а приехала и сказала, что сваты на днях явятся; а через месяц уже замуж выскочила и уехала к мужу. Ну, она-то девка, она в дом мужа пошла… А если этот жениться надумает… Где дом брать? А свадьба ещё… А ещё учёбу ему закончить… А ещё лодка… Ядрёный ёрш… Придётся деньги где-то искать».
А где их искать? Ничего другого, кроме предложения Мурашкиной, ему в голову и не приходит. Саблин так и сидит в прихожей, сняв сапоги. Он немного растерян.
Жена же стоит и ждёт и, как ни странно, ничего не говорит, но тут сын неожиданно возвращается. И прямо с порога говорит:
- Батя, Пивоваров про тебя спрашивал.
- Пивоваров? – не припоминает Аким, глядя на сына. – А это кто?
- Бать, ну ты же в госпитале у нас сто раз лежал, чего ты, нашего главного генетика не помнишь? Наш заведующий отделением регенерации.
- Да что же мне, упомнить всех ваших, что ли? У вас там два десятка врачей всяких, – беспечно отвечает отец.
- Так чего он спрашивал-то? – Настя уже насторожилась. Уже фартуком руки вытирает, заволновалась… Ей только повод дай.
- Спросил: отец из рейда вернулся? Говорю – вернулся. Много у него дел? Я сказал, что хватает. И тогда говорит, надо ему с тобой переговорить. Сказал, чтобы ты, как будет время, повидался с ним, говорит, пришёл сразу, без переписок.
- О, без переписок… По-простецкому, значит… Вот только у меня смотр взвода на носу, – говорит Саблин. – Может, потом.
И тут же Настя взвилась:
- Чего потом? Когда потом? Он же не просто так тебя ищет. Ему дел, что ли, нет, тебя по безделице искать, это по ране твоей последней, - она уже начала переживать, и теперь её не остановить. – Напиши ему сейчас.
Саблин смотрит на неё, потом на сына и прикидывает: да нет… Будь что по травме головы, так его бы вызвали в госпиталь через коммутатор приказом. Голова его уже почти не беспокоит. А рука так и вовсе не болит уже. Нет. Он военнообязанный, его здоровье – дело официальное. Этот Пивоваров хочет связаться с ним не из-за травмы. И Аким говорит жене:
- Генетик он, а травмами моими занимаются травматолог и хирург.
Потом смотрит на сына. Может, врач о Юрке хочет переговорить?
Ну а тот и добавляет:
- Батя, он сказал, что это важно.
«Ну так и есть, из-за Юрки. Видно, думает его генетике обучить. Регенерации. Ну, дело хорошее, конечно. Хочет у меня про деньги спросить. Есть ли на что Юрке учиться?».
- Видишь? – ее унимается Настя. – Это важно.
- Настя, это не из-за травмы, - уверенно уговорит ей Саблин, а сыну добавляет: – Ладно, смотр пройдёт – загляну к нему.
- Хорошо, бать, скажу тогда. А когда у тебя смотр? – уточняет сын.
- На этой неделе, - заканчивает разговор прапорщик.
Глава 13
В общем-то, с этим Пивоваровым Акиму было всё ясно: разговор должен был зайти про Юрку, но разве бабе это объяснишь? Видно, вчерашняя новость не шла у жены из головы. Два часа утра, она только у кур яйца отобрала, ещё не покормила семью, а уже завела своё нытьё:
- Ты, может, Пивоварову напишешь? Чего тянуть?
«Вот же какая нетерпеливая. Вон как её разбирает. Это всё от её любопытства».