Саблин смотрит на неё с некоторым удивлением и спрашивает:
- И для кого же он всё это добывал?
Вообще-то Аким подразумевал, что всё это Олег в первую очередь добывал… для себя. Чтобы хорошо и красиво жить, иметь удивительных женщин, дом с бассейном, отличные вещи, транспорт, еду и выпивку. Но его намёка Пивоваров не понял и просто сказал ему:
- А вот вы отвезёте Олега и его вещи в заданную точку – и узнаете для кого. Познакомитесь там с ними.
- Вообще-то это большая честь быть знакомым с теми, кто ждёт привезённых вами с Урала вещей, – говорит жена врача и пристально смотрит на прапорщика: ты хорошо слышишь меня? И повторяет, если тот вдруг не расслышал: – Это большая честь. И Олег считал, что вы достойны этой чести.
«Ну, может, оно и честь, конечно, но делами-то моими кто будет заниматься, семью честью не накормишь».
- Кстати, - добавляет Пивоваров. Он говорит очень серьёзно. – Те люди, которые ждут привезённые вами вещи, – они единственные, - тут он кивает на бак, - кто может спасти Олега.
Вот и что он должен был сказать им? Что ответить? Нет, если бы не эта… Аким снова бросает взгляд на голову в баке, вокруг которой медленно всплывают пузыри… если бы не голова Савченко, он им уже бесповоротно отказал бы. Но не мог Аким просто взять и бросить старого товарища. Человеку, воспитанному в тяжких условиях выживания, где каждая жизнь на счету… в обществе многолетних воинских традиций… бросать боевого, можно сказать, товарища… обрекать его на смерть, когда ты ещё можешь его спасти… не дело.
Но Саблин всё-таки находит ещё причину отказа:
- У меня и лодки нет, мне всю лодку раскурочили переделанные, на ней рыбу ещё можно половить… но в дальний рейд, - он качает головой, - нет…
И тогда Розалия сразу лезет в карман своего передника и достаёт оттуда связку ключей.
- У вас будет всё, что нужно. И всё будет лучшее.
Аким поначалу не понимает, а она добавляет:
- Ключи от дома Олега. Там можно взять ключи от его лодок, от его транспорта. И ещё всякого нужного снаряжения.
«Ну, в общем-то, там, наверное, есть что взять».
В этом Аким не сомневался и подумал о хорошей рации с дроном-антенной. Но тут же произнёс:
- Я в чужой дом не пойду.
- Я сама схожу. Напишите, что вам будет нужно. Я принесу, но лучше вам со мной пойти и посмотреть, – заявила Розалия. – И кстати, почему это он чужой? Для вас и нас это не чужой дом, это дом нашего друга.
- А вот его жена… бывшая… считает, что это её дом, - как бы между прочим сообщил супругам Саблин.
- Это глупая и жадная женщина, не обращайте на неё внимания, - тут же откликнулась жена врача. – Она ничего не получит. Во-первых, Олег ещё жив. А во-вторых… даже если с ним что и случится… всё его имущество… послужит общему делу, – говорила Розалия это весьма холодно, а последние слова произнесла так и вовсе с угрозой. – Если она ещё раз появится у вас – дайте мне знать.
«Хорошо, что я ещё не сказал ей о том, что Елена просила продать ей ящики Савченко».
А ещё ему было как-то неприятно… неприятно от того, что эти люди смогли его уговорить. Да, голова и всякие такие мысли о товариществе, но всё равно, сумели же… Ну, раз уж уговорили его, переупрямили… то…
- Мы с товарищами… в общем, попали в передрягу, ту, ну, с переделанными, нам имущество побили: рацию, броню товарищам… И мне тоже… Да ещё я им заплатить за рейд обещал… Пока не заплатил…
Он даже ещё не закончил речь, а Розалия ему и напомнила:
- Я же сказала вам, у нас есть двести рублей – они ваши. Я вам сейчас их отдам, если вы только скажете, что согласны доставить груз в указанную Олегом точку.
Саблин взглянул на Пивоварова – ну, всё-таки он в доме мужчина, – но тот и не думал добавлять чего-то к уже сказанному женой. Двести рублей, сказала моя женщина, ну и ладно – забирай.
«Странная, конечно, семейка. Ну ладно – деньги возьму. Авось Денису Калмыкову, с его-то кучей детей, деньжата лишними не будут».
- Хорошо, - наконец произносит прапорщик. – Деньги заберу сейчас, хочу с товарищами завтра рассчитаться, шлем мне опять же нужно новый побыстрее заказать, мне мой-то переделанные разбили, лодка… Ну, одну из Олеговых возьму. Нужна ещё рация будет… РЭБ хороший тоже нужен. Ещё что вспомню – напишу. Может, оружие у него дома какое есть… Должно, по идее, быть. Пара стволов не помешает, снаряга, естественно, тоже.
Пивоваровы лишь переглянулись. А Саблин замечает их настроение.
«Радуются, что ли, что согласился?».
- Я принесу деньги, – говорит Розалия и уходит.
А муж её, едва женщина скрылась, говорит:
- Может, выпьем? – и так как Саблин сразу не отвечает, добавляет: – За знакомство.
- Ну, за знакомство – оно можно, конечно, - наконец соглашается Аким. И они выходят из технического помещения.
В общем, познакомился он с этой необычной, не казачьей семьёй, выпил с ними немного, Розалия тоже выпила с мужчинами. Конечно, прапорщик хотел о многом, о многом их расспросить, от мыслей и вопросов голова аж гудела, да вот время было уже позднее, а утром он собирался встретиться Сашкой в полку.
Надо было заняться бумажными делами, а ещё хотел он заплатить за новый шлем побыстрее, чтобы Кудесов уже начал его собирать. Если придётся за Енисей идти, так чтобы всё в порядке с бронёй было. В итоге спросил он у них лишь про то, как транспортировать эту кастрюлю с головой Савченко; и весь разговор после того, как они вернулись в гостиную, был лишь о том.
А когда они вышли проводить его, Розалия напоминает ему:
- Прапорщик, пока никому о нашем деле не сообщайте. Мы ещё раз встретимся и всё обсудим.
- А как же мне товарищей в рейд собирать? – интересуется Аким. – Я не могу просто им сказать, мол, надо сходить в одно место, отвезти вещи. Они же захотят знать, куда идти, что везти. Рейд – это ведь непросто… Это дело серьёзное, тем более за Енисей.
- Пока ничего никому говорить не нужно, - настояла женщина.
- Да, мы ещё раз соберёмся и решим, как быть, – поддержал её супруг. – Нужно всё обсудить и всё обдумать, прежде чем начнём подбирать людей для экспедиции.
- Ну ладно, как скажете, – нехотя соглашается Саблин и забирает у Розалии тяжёлый свёрток с деньгами. Он даже не разворачивает его, хотя, как говорят, деньги счёт любят.
Аким вышел в ночь. И, надо сказать, чувствовал некоторое облегчение. Вся эта история с грузом… Она была для него как камень. Он просто не знал, что с ящиками делать. Отдать разведке или продать Елене. А теперь как будто нашёлся хозяин этого странного товара. Вот и денег ему дали, теперь-то точно с товарищами есть чем рассчитаться за рейд. Да, ему действительно стало полегче. Ну а то, что за Енисей сгонять придётся… Так сходит он, если надо.
Прапорщик приехал домой, все спят. Вот только…
Он уже разделся, помылся и даже посчитал деньги, что выдали ему Пивоваровы, собирался лечь, как услышал, что хлопнула входная дверь. Саблин пошёл в прихожую. Конечно, это был Юрка.
- Двенадцать скоро! – напомнил отец сыну. – Тебе через три часа вставать.
- Да ничего, бать, - отмахнулся сын. – Не просплю.
«Не просплю…».
Впрочем, он и сам был словно двужильным в Юркины годы.
- Ты где был-то?
- Да гулял, бать. – Юра явно был не расположен разглашать свои секреты. Он идёт мыться, бросая на ходу. – Пойду спать.
«Да, придётся скоро ему дом ставить. Денег нужен воз».
***
Утром, едва оружейка открылась, он уже был там и договаривался с мастером насчёт шлема. Кудесов был человеком хорошим, сказал, что всё сделает дня за три, и сам предложил Акиму шлем для смотра, правда, ещё старой конструкции. Ну, зато рабочий.
А после пришёл Каштенков. Он притащил целую кипу бумаг. И небрежно бросил её перед Акимом на стол:
- Командир, всё это подписать нужно.
- Что это? – Саблин берёт и сразу по фотографиям понимает. Всё это личные дела бойцов первого взвода. – А…
- Вот тут ставь подпись, - Каштенков даёт ему карандаш. – Вот, где «к.в. номер 1. Прапорщик Саблин». Прямо тут черкни, и так на всех делах, я потом отволоку это всё в кадры и пойдём чехлы посчитаем, или что ты там вчера хотел пересчитать?
Аким машинально подписывал дела, которые ему подсовывал зам. А сам же думал о том…
«Ну, к смотру я кое-как подготовлюсь, смотр проведу… А как же потом сказать сотнику, что мне опять нужно пропасть на пару недель сразу после? – да, и этот вопрос действительно был непрост. – Что сказать ему? Дескать, дела? – Саблин вздыхает. - Выгонит он меня из взводных. Точно выгонит, – а потом он ещё и усмехается, глядя на Каштенкова, что подаёт ему новое дело на подпись. – Вот с этим вот товарищем вместе».
- Чего ты? – замечает его усмешку заместитель.
Саблин не успевает ему ничего ответить. У него пищит коммутатор.
Он откладывает ручку и читает сообщение.
«Р. Пивоварова. Т. Саблин готова принять вас сегодня, сообщите удобное для вас время».
- Ну, кто там тебе пишет? – без всякого интереса, больше для разговора спрашивает у него Каштенков.
- Да в госпиталь зовут, – отвечает Саблин.
- Чего? – Саша насторожился. – Из-за головы твоей?
- Да нет, это физиотерапевт.
- А, массаж… Так это после ранений назначают, или после восстановления тканей. А тебе чего к нему?
- Шея побаливает, - врёт Аким и снова принимается подписывать личные дела своих бойцов. – Да и затылок ломит ещё.
- А, ну тогда сходи, конечно.
«Вот и Сашке придётся как-то сказать, что ухожу в новый рейд. Он и в прошлый раз просился – я не взял… Теперь вообще обидится, если не возьму. А как его брать? На кого тогда взвод оставить?».
В общем, всё как-то нехорошо складывалось. Вроде и ехать придётся, нужно отвезти… ну, всё то, что осталось от Олега, туда, где его могут спасти, обещал уже, а с другой стороны, лучше не ездить никуда. Пока. В общем, как-то нужно всё увязать.
Пришли Калмыков и Ряжкин, и они пошли в оружейку, Аким из полученных вчера денег оплатил товарищам ремонт брони и новую рацию Васе. Пока всё оформили, пока рацию выписывали, прошло время. Товарищи после позвали его «посидеть». Да где там, Саня ждал его на складе, пересчитывать амуницию, а потом надо было ещё написать рапорт насчёт орудия на БТР. Мехвод и стрелок утверждали, что орудие клинит. Конечно, в идеале, нужно было самому проверить, но для этого надо было гнать БТР на стрельбище. Писать запрос на расход снарядов. В общем, колгота. А этот рапорт, насчёт орудия, сотник ждал от него уже который день.