Конечно, все, сидевшие в чайной, стали смотреть на вошедших, и в первую очередь смотрели на него, на его голову, всё ещё в бинте.
- Аким, а с головой что? – спрашивает кто-то из казаков из-за стола, что был справа от двери.
- Да нормально, жить буду, - отвечает Саблин и идёт дальше к столу, за которым был Денис. А стол ломится от закусок и выпивки. Казаки уже разгорячились. И почему-то Акиму всё это веселье не понравилось. Он подошёл к казакам и, поздоровавшись, сказал Калмыкову:
- А ты что тут празднуешь-то?
- Да вот с товарищами… мы это… поговорить сели… - как будто оправдывается Калмыков.
- О, - сразу оживились выпивохи, что потчевали Дениса. – Начальство пожаловало!
- Уж и попраздновать казаку нельзя! Выпил бы с нами, Аким.
- Ему теперь нельзя, не положено. Он теперь командир взвода.
- Пошли, - говорит Саблин Калмыкову, не слушая подвыпивших балаболов. – Провожу тебя до дома.
Денис особо и не противится, только долго ищет свою фуражку, потом наконец находит её и встаёт: ну пошли.
Его видавший виды квадроцикл тут, у чайной. Каштенков едет с ними.
- Ты сильно не гони, - просит Саблин товарища, видя, что тот и вправду «хорошо взял».
- Я тихонько, - обещает Денис и ведет квадроцикл не спеша.
Так они доезжают до самого края станицы; до болота тут уже далеко, воду качать сюда затратно… Естественно, что растительность на участках… ну, скудная, что тут сказать. Хатки все низкие, как пришибленные, и панельки солнечные везде старенькие, с низким КПД. У одной такой пришибленной хатки с невысоким, неровным забором Денис и останавливает свой квадроцикл под навесом.
- Зайдёте в гости, может? – Калмыков не предлагает, он скорее просит.
- Ну зайдём, - удивляя своего зама, соглашается Аким.
- Маша! - сразу кричит Калмыков, открывая перед казаками дверь. – Маша, гости у нас!
Суета, малые дети, их четверо – те, что постарше, видно, в школе – прибежали смотреть на гостей. Всё в доме старое, но в общем чистенько. Душно здесь, но откуда тут быть прохладе, если кондиционер больше гудит, чем нагоняет холода. А ещё – вот этого Саблин не жаловал – лампы все тусклые.
Мария, худая и немного испуганная баба, старалась что-то собрать на стол, а что там соберёшь, если у тебя столько ртов, а тыква и кукуруза вся вялая без воды. Ни сала, ни яиц в доме нет. Вяленая дрофа – видно, Денис добыл в песках – да улитки, несколько штук. Водку, правда, нашла, полграфинчика. Казаки сели за стол, выпили по одной, немного поговорили с хозяйкой насчёт детей, да и собрались уходить. Денис хотел разлить ещё по одной, но Саблин ему сказал, накрыв свою рюмку ладонью:
- Хватит, завтра трезвым будь, я с утра в полк пойду, потом, как освобожусь, – думаю, к полудню – соберёмся, ты, я и Вася, и все наши дела обсудим.
- Ага, - соглашается Калмыков и ставит графин на место. – А где?
- Да в чайной, где ещё, или в столовой, в полку…
***
Но посидеть-то товарищам надо. Не только Сашка хотел слышать про приключения Саблина в болоте, Аким и сам хотел знать, что происходило в станице и как шли дела с формированием шестой сотни, особенно ему хотелось знать, как себя ведёт его новый-старый командир. Они уселись за свободный стол, никого звать не стали, хотя казаков, хороших их знакомцев, в этот час собралось в чайной уже немало. Нет, поздоровались с товарищами и сели особняком. Заказали себе немного водки, а Аким решил расщедриться, заказал ещё два пива. Ну а как… Саня за него, почитай, две недели отдувался в роте. Как сделали заказ, Аким и интересуется у товарища:
- А Короткович про меня не спрашивал?
- Да как же, не спрашивал! – Каштенков даже засмеялся. – Каждое совещание, каждую оперативку начинал с тебя, – тут он принялся изображать сотника Коротковича. – А что, командира первого взвода всё ещё нет? Младший урядник, когда же мы увидим прапорщика? Когда он соизволит в сотне появиться? Вы не знаете?
- Ну, - Аким берёт стакан с холодным пивом прямо с подноса официантки.
- Что «ну»? – Саша берёт свой.
- Ну а ты ему что?
- Да а что я ему? Что я ему могу сказать: не могу знать, ваше благородие. Откуда мне ведомо, когда ты из болота вылезешь? Я на твоём месте вообще все эти катания по болоту отложил бы, пока сотня не укомплектуется. Там дел… - Сашка отпивает пива и машет рукой, – делать-не переделать. Я всё оборудование: рации, РЭБ, снарягу – на склад принял по описи.
- Посчитал хоть? – спрашивает у товарища Саблин. – А то будет как с минами в прошлый раз.
- Посчитал, посчитал, - убеждает его Саня. – И БТР принял. Боеприпасы ещё не принимал, а тяжёлое оружие будут уже по комплектации личного состава выдавать, так вот Короткович мне каждый день говорит: давай список личного состава, давай список… - тут младший урядник поднимает рюмку. – А списка нет, к нам во взвод и двадцати пяти человек ещё не записалось.
- А кого не хватает? – Аким тоже берёт рюмку.
- И штурмовых не хватает, и снайпера, первого номера у нас ещё нет… И стрелка на БТР нету… Ну, давай… - он подносит свою рюмку к рюмке Саблина.
Они чокаются и выпивают. Сашка закусывает и продолжает:
- Хотел Горлочёва позвать, Андрея, первым номером, так он узнал, что зову его в первый взвод, говорит: нет, не пойду, – и ещё он добавляет, подумав и понизив голос: – А ещё мне думается, что не хотят казаки идти в сотню к Коротковичу.
И это заявление, в общем-то, имеет смысл. Короткович считается командиром жёстким, из тех, что «любой ценой». И идти к такому в ударный взвод… ну да… желающих будет немного.
- Ну и хорошо, что Горлочёв не пошёл, - говорит Аким – дескать, не очень-то и хотелось – и начинает ковыряться в закусках.
- Хорошо? – удивляется Каштенков. – Чего хорошего, он снайпер-то неплохой. А у нас только молодой Валенцов, второй номер. Сын Серафима Валенцова. Неопытный, один призыв всего у него.
- Горлочёв, - отвечает ему Аким, – больно важный, нам бы кого попроще.
- А, ну это – да… важный… водится за ним такое, - тут с ним заместитель соглашается. – Но всё равно, Аким… Не идёт к нам народ. Все три взвода в сотне укомплектованы, ну почти… А наш нет. Конечно, Короткович будет злиться. Его можно понять, ему Волошин, командир второго полка, по шапке даёт.
И это как раз Саблина не удивляло. Первый взвод в сотне, как и первая сотня в полку, считаются самыми боеспособными. Как где тяжко, так туда сразу направляют первый номер. Надо плотную оборону прорывать, опять она же. Потери в первых взводах всегда выше, чем во всех остальных, люди всё это знают, вот и не идут.
- Ладно, - наконец говорит он, - завтра поговорю с Коротковичем, а там уже и видно будет. Не волнуйся, Саня, соберём мы взвод как-нибудь, – заверяет Аким своего зама.
- Да я особо и не волнуюсь, - говорит Каштенков и посмеивается, - я волновался, пока тебя не было, а теперь чего мне волноваться, я зам, теперь это уже твоя забота.
Он снова берёт своё пиво и с удовольствием отпивает из стакана.
***
А потом появилась и Юнь, вышла, как всегда, из подсобки… Царица заведения. Вся в хорошей одежде. Вся чистенькая, собранная. Волосы на голове связаны в высокий узел. Пошла меж столиков, улыбаясь казакам и здороваясь с ними.
- О, а вот и она… - Говорит Саня и снова отпивает из стакана.
И уже по его немного блажной ухмылочке Аким сразу понимает, кого он имеет ввиду, но виду не показывает, даже головы не повернёт, хотя, может такое быть, ради неё сюда он сегодня и пришёл.
- Не, - Каштенков качает головой, - нет, не очень... Красивенькая она, конечно, но нет…
- Чего нет? – не понимает Аким. Он оборачивается назад и видит, как Юнь задержалась у одного из столов. Стоит к ним спиной и говорит с казаками.
- Нет, - продолжает Саня и даже качает головой, как бы не соглашаясь, хотя Саблин ничего ему и не говорил, ни в чём его не убеждал, - стати у китаянок нет. Понимаешь? Задов у них нет.
- Задов нет? – уточняет Аким. Он поначалу не совсем понимает, куда клонит его товарищ.
- Ага, зады у всех плоские, ноги не стройные, короткие у всех, - продолжает младший урядник Каштенков.
Аким на всякий случай ещё раз оборачивается на Юнь.
«Сашка дурак. Зад у неё отличный. Всегда на такое приятно руку положить. Это просто станок пулемёта. Прекрасное сочетание лёгкости, надёжности и красоты. Таких задов не так много в станице, – уж Аким это знает наверняка. - И ноги у неё вообще не короткие. Немножко косолапая она... это есть. И грудь у неё небольшая, тоже есть, но она в свои-то годы может и без лифчика ходить, как девка незамужняя… В общем, фигурка у Юнь отличная, зря дурень на неё наговаривает».
- А мне нужна фактура. – Каштенков даже развёл руки и показал, какая «фактура» ему нужна. – Понимаешь?
- Понимаю, понимаю, что закусывать тебе нужно, - назидательно замечает ему Аким, которому не очень-то нравится этот разговор. Он не хотел бы ни с кем обсуждать «фактуру» Юнь. Но прекрасно понимал, что все казаки, что приходят в чайную, смотрят на эту женщину. Сравнивают её брюки в обтяжку или узкие юбки с одеждой своих жён и всё время обсуждают хозяйку заведения. Всё время. И многие казаки облизываются на неё. Вон Юрка Червоненко не даст соврать.
А Каштенков берёт вторую рюмку и всё никак не угомонится:
- Аким, вот не то…
- Да понял я, понял, - говорит Саблин и тоже берёт рюмку. – Твоя жена на восемьдесят кило тянет, а Юнь килограммов на шестьдесят, калибр у них разный, и этот тебе не подходит…
- Вот, - Сашка поднял рюмку, - точная формулировка. Ну, для разгона, - он задрал голову и буквально опрокинул рюмку, выплеснув её содержимое себе в рот.
Аким тоже выпил, и едва проглотил водку, как вдруг почувствовал… нет, не качество водки… он кожей почувствовал, что она стоит рядом…
- Прапорщик… Давненько вас не было видно, - голос у неё высокий, но его тембр, с оттенком мягкой блестящей ткани, он всегда нравился ему. Будоражил.
Она стоит возле него, едва не касаясь его плеча бедром. Узкая, как всегда, юбка, белая, как у городских, рубашка из какой-то невиданной материи. Губы алые, глаза накрашены, густые чёрные волосы собраны над головой и заколоты на китайский манер длинными шпильками с круглыми головками.