- Итак, тебя зовут Соня Хёкберг, а родилась ты второго февраля тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.
- Я - Водолей. А вы?
- Это к делу не относится. Тебе следует только отвечать на мои вопросы. И больше ничего. Понятно?
- Черт побери, я же не дура!
- Проживаешь с родителями здесь, в Истаде, на Траствеген, дом двенадцать.
- Да.
- У тебя есть младший брат Эмиль, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения.
- Вот ему-то и следовало бы тут сидеть, а не мне.
Валландер с удивлением посмотрел на нее:
- Почему это?
- Мы постоянно ссоримся. Он все время берет мои вещи. Лазает по моим ящикам.
- С младшими братьями и сестрами иной раз и правда трудновато. Но мы пока оставим эту тему.
Она по-прежнему спокойна, подумал Валландер. И эта ее невозмутимость портила ему настроение.
- Можешь рассказать, что случилось вечером во вторник?
- Жуткая скукотища - по второму разу рассказывать одно и то же.
- Ничего не поделаешь, придется. Значит, вы с Эвой Перссон пошли развлечься?
- В этом городе совершенно нечем заняться. Я бы хотела жить в Москве.
Валландер недоуменно воззрился на нее. Лётберг и тот удивился.
- Почему именно в Москве?
- Я где-то видала, что там жутко интересно. Масса всякого происходит. Вы в Москве бывали?
- Нет. Ты отвечай на мои вопросы. И всё. Стало быть, вы пошли развлекаться?
- Вы ведь и так уже знаете!
- Вы с Эвой, стало быть, близкие подруги?
- А то! Стали бы мы иначе вместе гулять? По-вашему, я тусуюсь с кем ни попадя?
Впервые за все время Валландеру показалось, что ее невозмутимость дала трещину. Спокойствие уступало место досаде.
- Вы давно знакомы?
- Не особенно.
- А точнее?
- Несколько лет.
- Эва Перссон пятью годами моложе тебя.
- Она мной восхищается.
- И что это значит?
- Так она сама говорит. Что восхищается мной.
- Почему восхищается?
- Это у нее надо спросить.
Обязательно спрошу, подумал Валландер. У меня к ней много вопросов.
- Расскажи-ка теперь, что произошло.
- О Господи!
- Рассказать придется, хочешь ты или нет. Мы можем сидеть тут хоть до поздней ночи, если потребуется.
- Ну, мы взяли по пиву.
- Эве Перссон всего лишь четырнадцать, верно?
- На вид она старше.
- Что было дальше?
- Взяли еще пива.
- А потом?
- Заказали такси. Вы же все знаете! Чего спрашивать-то?
- Вы, стало быть, решили напасть на таксиста?
- Нам были нужны деньги.
- Для чего?
- Так, ни для чего особенного.
- Вам были нужны деньги. Но не для какой-то конкретной цели. Правильно?
- Ага.
А вот и нет, неправильно, подумал Валландер. Он приметил в ней легкую неуверенность и тотчас насторожился:
- Обычно деньги нужны для какой-то цели, верно?
- У нас никакой цели не было.
Пожалуй, так оно и было, подумал Валландер. Но решил отложить этот вопрос на потом.
- Как вы надумали напасть на шофера?
- Мы говорили об этом.
- Когда сидели в ресторане?
- Ага.
- То есть заранее вы об этом не говорили?
- Нет. С какой стати?
Лётберг рассматривал свои руки.
- Попробуем подвести итог: по твоим словам выходит, что вы надумали напасть на таксиста, только когда уже сидели в ресторане и выпили пива. Чья была идея?
- Моя.
- И Эва не возражала?
- Нет.
Это неправда, подумал Валландер. Она врет. Но врет ловко.
- Такси вы заказали из ресторана. А потом сидели и ждали, когда придет машина? Так?
- Так.
- Где же вы взяли молоток? И нож? Если заранее ничего не планировали?
Соня Хёкберг смотрела прямо на Валландера, не пытаясь прятать глаза.
- Я всегда ношу в сумке молоток. А Эва - нож.
- Почему?
- Мало ли что. На всякий случай.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, на улицах полно психов. Для защиты.
- Значит, ты всегда носишь с собой молоток?
- Всегда.
- Раньше ты его пускала в ход?
Адвокат встрепенулся:
- Едва ли вопрос релевантный.
- Что это значит? - спросила Соня Хёкберг.
- Релевантный? Адвокат имел в виду, что вопрос не относится к делу.
- Все равно могу ответить. Я его в ход никогда раньше не пускала. А Эва как-то раз порезала руку одному хмырю. Когда он к ней полез.
Неожиданно Валландеру пришла в голову одна мысль, и, повинуясь интуиции, он спросил:
- В ресторане вы ни с кем не встречались? Может, свидание там назначили?
- Кому?
- Тебе видней.
- Нет. Никому мы свиданий не назначали.
- А не было там, к примеру, парней, которых вы хотели повидать?
- Нет.
- У тебя что же, нет парня?
- Нет.
Слишком уж быстро она ответила. В самом деле слишком быстро, мысленно отметил Валландер.
- Подъехало такси, и вы ушли?
- Ага.
- Что вы делали потом?
- Что люди делают в такси? Сказали, куда ехать.
- Стало быть, вы сказали, чтобы он отвез вас в Рюдсгорд? Почему именно туда?
- Не помню. Должно быть, случайно в голову пришло. Что-то ведь надо было сказать.
- Эва сидела впереди, а ты сзади. Вы заранее так решили?
- Такой у нас был план.
- Какой?
- Ну, попросим водилу остановиться, чтоб Эва пересела на заднее сиденье. Тут мы его и сделаем.
- Значит, вы с самого начала решили применить оружие?
- Будь водила помоложе, то нет, не стали бы.
- А как бы вы тогда поступили?
- Задрали бы юбки повыше, и он бы сам остановился. А мы бы кое-что предложили.
- Что же именно?
- А вы как думаете?
- Значит, вы бы попытались заманить его сексом?
- Блин, словечки у вас!
Лётберг поспешно подался вперед:
- Ты бы выражалась поаккуратнее.
Соня Хёкберг посмотрела на адвоката:
- Как хочу, так и выражаюсь.
Лётберг пожал плечами. Валландер решил продолжить, и поживее:
- Но за рулем такси был пожилой человек. Вы велели ему остановиться. Что случилось потом?
- Я стукнула его по голове. А Эва ударила ножом.
- Сколько раз ты его стукнула?
- Не помню. Несколько раз. Я не считала.
- Ты не боялась, что он умрет?
- Нам были нужны деньги.
- Я спросил не об этом. Я спросил, сознавала ли ты, что он может умереть.
Соня Хёкберг пожала плечами. Валландер ждал, но она молчала. А он чувствовал, что в данный момент не в силах повторить этот вопрос еще раз.
- Ты говоришь, вам были нужны деньги. Для чего?
Вот она опять, легкая неуверенность, миг колебания перед ответом.
- Да так, ни для чего особенного, я же сказала.
- Что было дальше?
- Мы забрали бумажник и мобилу и пошли домой.
- Что вы сделали с бумажником?
- Деньги мы поделили, а бумажник Эва выбросила.
Валландер полистал мартинссоновские бумаги. В бумажнике Юхана Лундберга было примерно 600 крон. Его нашли в урне, там, где указала Эва Перссон. Мобильник взяла Соня Хёкберг, он был изъят у нее дома.
Валландер выключил диктофон. Соня Хёкберг наблюдала за ним.
- Теперь я могу пойти домой?
- Нет. Тебе девятнадцать. Иными словами, тебя можно привлечь к уголовной ответственности. Ты совершила тяжкое преступление. И останешься под следствием.
- Что это значит?
- Будешь сидеть за решеткой.
- Почему?
Валландер посмотрел на Лётберга. Потом встал:
- Думаю, адвокат тебе объяснит.
Валландер вышел из комнаты. Чувствовал он себя паршиво. Соня Хёкберг не притворялась. Она вправду была совершенно невозмутима. Он зашел к Мартинссону, тот разговаривал по телефону, но жестом указал на посетительское кресло. Валландер сел и стал ждать. Ему вдруг захотелось курить. Такое случалось редко, однако встреча с Соней Хёкберг здорово его вымотала.
Мартинссон закончил свой разговор:
- Ну как?
- Она все признаёт. И совершенно хладнокровна.
- Точь-в-точь как Эва Перссон. А ведь той всего-навсего четырнадцать.
Валландер взглянул на Мартинссона едва ли не умоляюще:
- Что вообще происходит?
- Не знаю.
Комиссар заметил, что Мартинссон злится.
- Черт побери, две молоденькие девчонки!
- Да. И похоже, они ничуть не раскаиваются.
Оба замолчали. На миг Валландер почувствовал себя совершенно опустошенным. В конце концов Мартинссон нарушил тягостную тишину:
- Теперь тебе понятно, почему я так часто думаю об уходе из полиции?
Валландер снова ожил:
- А тебе самому понятно, почему так важно не делать этого? - Он встал, подошел к окну. - Как Лундберг?
- Без изменений. Состояние критическое.
- Мы должны разобраться в этой истории. Независимо от того, выживет он или умрет. Напали они на него из-за денег, которые требовались им для какой-то определенной цели. А может быть, дело вообще совсем не в этом.
- В чем же тогда?
- Не знаю. Просто у меня такое ощущение, что тут все куда глубже. Но пока не могу сказать ничего конкретного.
- Все ж таки, скорей всего, они просто малость захмелели, а? И решили раздобыть деньжат. Не думая о последствиях.
- Почему ты так думаешь?
- В любом случае я уверен, что деньги им были нужны не «в общих чертах».
Валландер кивнул:
- Возможно, ты прав. Я и сам рассуждал так же. Но мне хочется знать, на что им требовались деньги. Завтра поговорю с Эвой Перссон. С родителями. Ни у той, ни у другой парня не было?
- Эва Перссон сказала, что у нее есть парень.
- Но не Хёкберг?
- Нет.
- По-моему, она врет. Есть у нее парень. И надо его разыскать.
Мартинссон записал.
- Кто этим займется? Ты или я?
- Я, - не раздумывая, сказал Валландер. - Хочу понять, что творится в этой стране.
- Мне же легче.
- Рано радуешься. Всем придется попотеть - и тебе, и Ханссону, и Анн-Бритт. Необходимо разобраться в подоплеке этого преступления, то бишь покушения на убийство. Или убийства, если Лундберг умрет.