По свидетельству П.С. Грачёва, В.М. Портнов прибыл к нему в 8 часов утра и они «договорились с ним о взаимодействии» [3393]. В.М. Портнов показал на следствии, что находился при командующем ВДВ «до 22. VIII. 91 г.» [3394]. По всей видимости, именно этот источник информации имел в виду И.С. Силаев, когда позднее заявил: «...мы, мол, всё знали, поскольку там был «наш человек» [3395]. А знал П.С. Грачёв немало, так как был «тесно подключён к действиям ГКЧП» и «сам отдавал приказы о вводе войск в Москву» [3396].
Почти сразу же после обнародования первых документов ГКЧП ельцинская дача в Архангельском становится центром притяжения оппозиции.
Утром здесь собрались: Г. Бурбулис, М.Н. Полторанин, И.С. Силаев, Р.И. Хасбулатов, С. Шахрай, В. Ярошенко [3397].
Р.И. Хасбулатов и К.И. Кобец называют ещё А.В. Руцкого [3398], но сам А.В. Руцкой об этом в своих воспоминаниях ничего не пишет [3399]. Позднее приехали Ю.М. Лужков и А.А. Собчак [3400].
«Нужно было действовать быстро и решительно, чтобы перехватить инициативу у мятежников, - свидетельствует Б.Н. Ельцин, - не дать им закрепиться. Поэтому уже в 7 часов утра 19 августа начал действовать штаб по нейтрализации их преступной деятельности» [3401]. Этот штаб возглавил генерал К.И. Кобец [3402]. Вспоминая тот день, он сделал следующее заявление: «У меня в сейфе утром 19 - го уже лежал отработанный план противодействия путчистам. Он назывался план «Икс» [3403].
Около 7 часов Б.Н. Ельцину из Киргизии позвонил Г.Х. Попов, Борис Николаевич предложил ему связаться с Сергеем Красавченко, который уже готовился к выезду в Свердловск, где было решено создать параллельное правительство во главе с О.И. Лобовым [3404].
И то, что уже в 7 часов утра С. Красавченко готовился к отъезду в Свердловск, и то, что уже утром генерал К.И. Кобец имел план противодействия путчистам, свидетельствует, что «переворот» не застал российское руководство врасплох.
По свидетельству Р.И. Хасбулатова, собравшиеся на даче у Б.Н. Ельцина прежде всего «договорились о тактике», а затем «решили выступить с обращением к народу». Избранная тактика заключалась в том, чтобы объявить ГКЧП вне закона и обратиться за поддержкой к народу. «Я, - вспоминает Р.И. Хасбулатов, - взял ручку и стал писать этот документ» [3405].
Как утверждал А.А. Собчак, он появился на даче, когда обращение уже было написано. «Дача Ельцина охраняется: человек шесть или восемь с автоматами, не больше. Вошёл - обмер. В комнате всё российское руководство. Хватит одного взвода спецназа на всю российскую государственность» [3406].
Обращение содержало призыв к народу России не подчиняться ГКЧП вплоть до всеобщей забастовки. Когда оно было готово, а это произошло около 9.00, его «стали рассылать... по факсу [3407].
«Буквально через час, - вспоминал Борис Николаевич, - после того, как мои дочери напечатали наше обращение к народу, в Москве и других городах люди читали этот документ... пожилые путчисты просто не могли себе представить весь объём и глубину этой новой для них информационной реальности» [3408].
Делая такое утверждение, Б.Н. Ельцин забывает, что один пожилой путчист не мог не знать о существовании факса - это В.А. Крючков. А поскольку телефоны Б.Н. Ельцина были под контролем, то уже в 9.00 В.А. Крючков должен был получить информацию о рассылке обращения.
И что сделал в ответ на это «главный чекист» страны?
Ничего.
Когда «Обращение» было готово, Р.И. Хасбулатов, поспешил в Москву на заседание Президиума Верховного Совета РСФСР. «Буду прорываться, - заявил он, - вы, как хотите...». Однако путь от Архангельского до Краснопресненской набережной Руслан Имранович проделал без всяких осложнений [3409]. Точно так же добрались до Москвы Ю.М. Лужков [3410] и И.С. Силаев [3411].
И тогда А.А. Собчак «стал настаивать: нужно прорываться» остальным [3412].
Вот как он описывал этот «прорыв»: «Едем быстро. Впереди ГАИ, и потому машины уступают нам дорогу. Танки и бронетранспортёры, завидев нас, съезжают на обочину. Хорошо, что их немного. Прорвались» [3413]. На МКАД, уточняет Е.Н. Подколзин, Б.Н. Ельцина встретил целый батальон, в сопровождении которого он и добрался до Белого дома [3414].
По свидетельству Ю.В. Скокова, Б.Н. Ельцин покинул Архангельское около 10.00 [3415]. Около 10.30, когда И.С. Силаев выступал в Белом доме перед иностранными дипломатами и представителями средств массовой информации, появился Борис Николаевич [3416].
«За неделю» до переворота, 11 августа, Д. Мэтлок передал «руководство посольством» Джеймсу Коллинзу, который 19 августа ездил в Белый дом и встречался Б.Н. Ельциным [3417]. По просьбе российского президента Д. Коллинз связался с Вашингтоном и попросил Д. Буша позвонить российскому президенту. Однако днём 19 - го Борис Николаевич не дождался этого звонка [3418]. Между Москвой и Вашингтоном разница во времени 8 часов. Поэтому, когда в Москве было объявлено о создании ГКЧП, в Вашингтоне было 22.00. А когда Д. Коллинз встречался с Б.Н. Ельциным, в Вашингтоне была глубокая ночь и президент спал.
Между тем американские спецслужбы сразу же предложили российскому правительству свои услуги.
Вспоминая тот день, полковник Генштаба В. Баранец пишет: «19 августа: Вечером Министерство обороны и Генштаб были шокированы информацией, полученной по каналам КГБ и подтверждённой специалистами нашего Главного разведывательного управления. Из посольства США в Дом Советов тайно прибыла группа специалистов электронной разведки и установила аппаратуру, которая позволяла прослушивать все разговоры штаба ГКЧП с Министерством обороны и Генеральным штабом, а также с командующими войсками военных округов и флотов» [3419].
Откуда же американским «специалистам» были известны коды, которыми пользовались названные советские военные учреждения? Одно из двух: или они ещё ранее были получены американской разведкой, или же были предоставлены в их распоряжение российским правительством.
По свидетельству А.В. Коржакова, 19 августа американцы сделали ещё одно предложение - предоставить Б.Н. Ельцину в случае необходимости политическое убежище. Когда об этом сообщили Борису Николаевичу, он «произнёс только одно слово: «Хорошо» [3420].
Уже утром возле «Белого дома» началось строительство баррикад, которым руководил народный депутат А. Сурков.
«Только - только под руководством Суркова выросла первая баррикада, как тут же появились танки» [3421].
«В 11.15, - вспоминает К.И. Кобец, - к комплексу Верховного Совета РСФСР подошла танковая колонна, первая машина которой беспрепятственно вышла к лестнице центрального подъезда... Борис Николаевич отреагировал мгновенно... мы вышли на Краснопресненскую набережную» [3422].
А. Сурков создал «живое кольцо», и Б.Н. Ельцин полез на танк, который подошёл к самому крыльцу Белого дома [3423]. Поднявшись на танк номер 110 Таманской дивизии, Борис Николаевич в 12.10 обратился к собравшимся с речью [3424]. Его выступление было снято на телекамеры и обошло весь мир.
В первом ельцинском указе создание ГКЧП квалифицировалось как государственный переворот и его постановления объявлялись не имеющими силу на территории РСФСР [3425]. Затем президент России подписал указ, согласно которому «до созыва внеочередного Съезда народных депутатов СССР» подчинил себе все органы союзной исполнительной власти на территории России, в том числе Министерство обороны, КГБ и МВД [3426].
Имел ли он на это право? Нет. Следовательно, под прикрытием одного государственного переворота утром 19 - го начался другой государственный переворот.
В 14.00 у Б.Н. Ельцина состоялось совещание, на котором официально было решено поручить генералу К.И. Кобецу организовать оборону Белого дома [3427]. Указ о его назначении на эту должность был подписан в 16.00. Вечером того же дня началось формирование штаба обороны.